Ясные голубые глаза Харпер Фенн заглядывают в мои – и я словно смотрю в воду, прозрачную и… ох, ужасно холодную.
А она улыбается.
Пригибаясь, чтобы освободить девушке ноги, я говорю Саре, где Честер вчера оставил ее машину, закрепив скотчем ключи под бампером.
Я стягиваю с себя толстовку и сую Харпер.
– Ты слишком узнаваема. Лучше прикройся.
Разбитые губы девушки раздвигаются чуть шире.
– Я к этому привыкла.
А потом они обе исчезают в дыму и панике.
Я со стоном выпрямляюсь и пытаюсь понять, что полезного я могу сделать в этом хаосе.
Прямо над стадионом винт вертолета, направленного местным телеканалом, взбивает воздух. Я вызвала сюда команду Дао, чтобы они стали свидетелями – и в надежде, что их присутствие заставит жителей Санктуария сдержаться. Теперь я надеюсь, что в этом дыму камеры ничего не различат. Хотя бы это спасение.
Я приветственно поднимаю к небу руку с торжествующе оттопыренным пальцем, а потом поворачиваюсь на крики пострадавших.
107
@POTUS 20.54
Карантин снят и порядок восстановлен в Санктуарии благодаря решительным действиям, которые предприняли @НациональнаяГвардия @ОтделениеПолицииСанктуария
МОЛОДЦЫ!
108Мэгги
Ранним солнечным утром я пакуюсь у себя на съемной квартире, чтобы ехать обратно в Хартфорд и там выслушивать концерт, который собирается устроить мне Реми (и можно не сомневаться, что это будет не Синатра), когда в дверь стучат.
Я попрощалась с Честером еще вчера, в нашем любимом унылом «Старбаксе», так что кто бы это ни был, я их видеть не желаю.
Пока низкий голос не произносит:
– Я знаю, что вы здесь, агент Мэгги.
…и я решаю, что все-таки желаю.
– Вернулся за толстовкой, которую одалживал, – говорит Пьер, когда я открываю дверь. – И только, клянусь.
– Потеряла. Извини.
– Не страшно, – он ухмыляется, но тут же снова становится серьезным. – Они уехали?
– Да.
– Знаете, куда?
– Не знаю. Не спрашивала. Не хочу знать.
Пьер качает головой:
– Логично. Послушайте, я должен извиниться. Тот наш последний разговор на стадионе… Я испугался за мою девочку, когда она начала все это говорить. Знаете, она довольно бестолковая и не думает и половины того, что у нее слетает с языка. Я говорил со злости, и мне стыдно.
Я отмахиваюсь.
– Не за что извиняться. Можете мне поверить: за время моей работы я насмотрелась на родителей, которые волнуются за своих детей.
– Еще бы. Но это не все. Иззи попросила меня сказать… то, о чем вы спрашивали? Рисунки? Она потом поняла, о чем вы. Это эскизы к тату. Она уже давно на них зациклилась, выпрашивает у мамы и у меня разрешения сделать хотя бы одну. Ага, щас! – он закатывает глаза. – Те рисунки: это татуировки Харпер. Она всегда показывает моей малышке свои новые.
Я замираю со стопкой одежды в руках. А потом продолжаю паковать вещи под разговор Пьера.
– Она сама себе их делает, можете себе представить! Иззи умоляла ее сделать и ей, но Харпер отказалась. Она хорошая девочка, и я очень благодарен вам за то, что они с Сарой вырвались. Мне еще никогда не хотелось обнять копа, но… Можно?
Я киваю и поворачиваюсь, чтобы оказаться у него в объятиях. Прижимаясь к крепкому телу Пьера, я ощущаю запах пота и дыма со стадиона, который все еще остался на нем. Он меня привлекает, этот сильный порядочный мужчина, и при других обстоятельствах я сейчас повела бы себя смело. Вот только в голове у меня крутится образ – еще более нечеткий, чем дым. Меняется и пульсирует.
Рисунок в ежедневнике школьницы.
Тату на коже девушки.
Фигура из пепла, собирающаяся и рассыпающаяся на выгоревшей вилле, где умер паренек.
Магия.
– Короче, – говорит Пьер. Он делает шаг назад – и я отпускаю его с облегчением и разочарованием одновременно. – Я просто хотел узнать, что вы собираетесь говорить своему боссу или еще кому-то насчет того, что рассказала Иззи…
Его большие карие глаза удерживают мой взгляд, говоря больше, чем слова. «Вы кому-нибудь расскажете, что моя девочка призналась в убийстве Дэна?» – спрашивают они.
– Знаете, – отвечаю я ему, – на стадионе было очень шумно. Оркестр. Песнопения. Вертолет. Я помню, что ваша дочь что-то говорила, но я толком не расслышала. Она испугалась за подругу. Это – главное, что я запомнила.
– Правда? – откликается Пьер. – Ну, тогда, наверное, все хорошо, агент. Вы ведь знаете, какие бывают дети. Они говорят много всякого не потому, что это правда, а потому что им кажется, что надо сказать именно так.
– Совершенно верно.
Я снова начинаю складывать одежду, хотя никогда в жизни не складывала футболки. В последние пару дней у меня было слишком много подобных разговоров. Слишком многое было не сказано или проигнорировано. Я такое не люблю. Я работник правоохранительных органов. Но в данном случае я приняла решение и не стану его менять, какими бы ни были последствия.
Я была готова простить Иззи убийство, когда думала, что она прикончила Дэна с помощью колдовства, так что я могу закрыть глаза на непреднамеренное убийство, зная, что она хотела просто сломать ему ногу.
Пьер стоит и наблюдает за мной. Он ведь пришел только для того, чтобы убедиться, что я промолчу про его дочь, так?
Или нет?
– Ну вот, Мэгги, если вам понадобится, э… строитель, дайте мне знать. У вас есть мой телефон, а Хартфорд недалеко. Знаю я эти убогие городские квартирки: там всегда что-то нужно чинить. Нет, я не в том смысле, что ваша… Ладно, что-то меня не туда понесло. Если вам понадобится со мной связаться, вы знаете, как.
– Знаю, – говорю я. Я обнаруживаю, что все-таки хочу быть смелой и встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Берегите себя, Пьер. И постарайтесь помочь этому городу вернуться к нормальной жизни.
– Перестройка – это то, чем я занимаюсь.
Он широко мне улыбается и уходит.
Я бросаю футболку. Все равно эти чертовы горловины никогда нормально не ложатся. Я запихиваю кривую стопку в дорожную сумку.
Как этот город сможет построить нормальную жизнь после вот этого? Можно подумать, он и правда был заколдован – но не магией, а страхом и паранойей. Вчера вечером, к тому моменту, когда мы с Честером встретились, службы экстренной помощи уже оцепили разрушенный стадион. Эксперты переберут золу в поисках следов человека – останков Эбигейл Уитмен. Тело шефа Болта затащили в машину скорой помощи.
Честер рассказал мне, что Черил Ли ушла из больницы Майкла Уитмена, заявив, что с ней ничего не было, не считая жуткой мигрени. Она слышала, как в боксе рядом с ее собственным трое парней-спартанцев хохотали и травили анекдоты. Она заподозрила, что с ними все в порядке и они симулировали по указке Майкла Уитмена.
А копы? Ну, может, действительно дело было в несвежих куриных крылышках – а может, Майкл и к этому руку приложил. Либо копы тоже симулировали, либо не столь уважаемый доктор так «лечил» их от обычного пищевого отравления, чтобы они оставались больными столько, сколько будет полезно.
Какую причину смерти Джейка Болта покажет вскрытие? Я предвижу, что это можно будет назвать «врачебной ошибкой».
Так что ясно: предполагаемая болезнь не была колдовской. А если принять во внимание признание Иззи Перелли, то и смерть Дэна Уитмена тоже таковой не была.
А то, что случилось на стадионе? Это тоже, конечно, имеет объяснение.
Помост загорелся из-за пробоя электропроводки. Усилители ведь устанавливали в спешке! Видимо, искры долетели до дальних рядов.
Эбигейл Уитмен тронулась умом, потому что ее сын погиб в огне – и пожар спровоцировал травму. Наверное, в кошмарах ей сто раз представлялась смерть Дэна. Неудивительно, что она увидела его там, корчащимся в огне. Неудивительно, что в горестном отчаянии она попыталась его спасти.
Шеф Болт получил удар током от микрофона, который он схватил потными руками. А может, это просто был инфаркт: хорошо известно, что потеря близкого человека повышает риск остановки сердца.
Вот что я скажу Реми – и всем тем, кому понадобится это услышать о ходе расследования этого дела: «Парень просто споткнулся на вечеринке, а город обезумел от горя». Все копы знают: самые простые объяснения как правило верны.
Я застегиваю сумку. Несу ее к машине.
Я никому не расскажу про тату Харпер Фенн. Про те, которые она сделала сама, в виде знаков – которые превращали в вихрь воздух в разрушенном доме, где была вечеринка, и напугали меня так, как никогда не пугали преступники с ножом или пистолетом.
И я постараюсь забыть, как она улыбнулась, когда я ее освободила.
109Харпер
Первое, что я сделала с помощью моей магии: убила мальчишку.
Второе, что я сделала с помощью моей магии: скрыла ее.
Это случилось шесть лет назад. Наши родители выпивали: они шумели на террасе внизу. Наверху, в гостевой комнате, мы с Беа лежали рядом в спальниках. Фильм стоял на паузе, пока Дэн не вернется. Мне стало скучно слушать болтовню о том, насколько Сан-Диего «круче» Санктуария, так что я сказала, что хочу в туалет, и пошла будить Иззи.
Вот только подружка была не в постели. Она стояла посредине комнаты, а Дэн ее лапал. Она вся обмякла, словно кролик, зажатый в чьей-то пасти.
– Хэй, Харпер, – сказал Дэн.
Он вытащил руку из-под ночнушки Иззи. Она дико таращила глаза над второй его рукой, зажавшей ей рот.
– Тут нечего смотреть, – сказал он, поворачивая голову. – Туалет дальше по коридору.
И тут сработала моя магия.
Я все детство хотела поскорее стать ведьмой. Стать сильной и умелой, как мама и бабуля. У нас с мамой столько раз был «разговор» о том, какое чувство бывает при Определении, о чудесной картине того, как дар подсвечивает все твое тело. О том, как ты наконец соединяешься со своими способностями.