– Юль, что Роби тебе рассказала? – спросил Моня, морщась от мысли, что отчет был подробным, включая детали, о которых бы лучше не знать.
– Что она ждет тебя. Чтобы ничего не стыдился и не боялся. Что «она меч, а ты ее ножны». И что твоя Инь – просто сука.
– И всё? – с облегчением выдохнул он.
– Что после группового изнасилования у тебя посттравматический стресс, осложненный хроническим неврозом и паранойей с…
– Хватит! – рявкнул он, стукнув по столу ладонью так, что шлем подпрыгнул и замигал синими искрами.
Язык без костей! Роби, что – специально?! Мало унижения там, надо добить еще дома?
Моня медленно выдохнул, чувствуя, горят его щеки. Подкалывать Юлька, конечно, не будет, но видеть в ее «блюдцах» жалость и так будет больно. И ведь не врубаются даже, как это позорно!
Возможно, Роби и впрямь подталкивает вернуться быстрее. Банальный шантаж. Мол, не появишься сам, займемся сестрою. Что, если тату перейдет на нее? Инь не справляется, он должен там сам разобраться! Главное – больше не пускать туда Юльку!
– Юль, – его голос прозвучал хрипло, будто из-под земли. – Ты там?
– Да. Всегда.
Тишина. Потом лёгкий шорох, и ее голова выглянула из-за косяка – глаза как у настороженной кошки.
– Иди сюда.
– Зачем?
– Кричать не хочу через двери.
– Ну? – буркнула она, встав в проеме. Руки скрещены именно там, где ее лапал.
Моня поспешно отвел взгляд, чувствуя, как кровь снова приливает к лицу. Знает? Не знает?
– Прости, – выдавил он, смотря в пол. – За… ну, ты поняла. Я не хотел. Просто… так вышло.
Юлька хмыкнула, но в её голосе не было злости – только усталость и что-то похожее на облегчение.
– Да ладно, псих, – она шагнула обратно в комнату и оперлась спиной об косяк. – Я не святая. Но ты реально меня напугал. Сидишь, как зомби целыми днями, серый совсем.
Моня поднял глаза, встретив ее взгляд. В нем нет осуждения – только тревога, которую пыталась спрятать за дерзостью. Он вдруг понял – сестра делает вид, что не чувствовала, как ее лапал. И от этого стало лишь хуже. Юлька защищала даже сейчас, когда показал себя полным придурком.
– Я очень прошу тебя туда не ходить. Не прощу, если…
– Хорошо, – перебила она, вдруг легко согласившись. – Тогда…
– Что? – насторожился Моня, ожидая подвоха.
– Будешь рассказывать мне всё-всё-всё. Да, в тех самых деталях, как между девочками.
– Ты совсем, что ли?! – простонал Моня, закрывая ладонью лицо. Удар ниже пояса.
– Я взрослая девушка, что тут такого? – искренне возмутилась она. – А у тебя теперь опыт…
– Заткнись!
– Обещаю, что самому станет легче. Этим надо делиться. А со мной проблем больше не будет.
Дверь за ней закрылась, оставив Моню, наконец, одного. Он провёл пальцем по шлему – холодному, гладкому и равнодушному. В отражении стекла мелькнуло лицо. Инь словно мрачно смотрела оттуда, обвиняя его.
Если в нем еще есть что-то мужское, то прятаться за ней больше не будет. Ему придется вновь спуститься в Сансару. Или подняться? Да кто это знает…
Некоторое время Моня смотрел на «Харон», словно пытался прожечь его взглядом. Может, хоть тогда все наконец-то отстанут? Юлька ушла, оставив за собой шлейф ранящих слов – острых, но теплых: «между нами девочками». Проговорилась, что так его видит.
И ведь так может случиться, если пока будет там, Инь займет его место. Пойдет своей модельной походочкой в школу, тайком возьмет у Юльки белье и, конечно же, та ее спалит. От этого будет уже не отмыться. Вдруг ей нужен не брат, а подружка, раз так давит его?
Нет, Инь не дура, глупостей тут делать не будет. А вот сам там у нее налажал…
Моня не хотел больше думать об этом. Даже не понимая его, сестра всё же права – нельзя быть живым мертвецом, к этому можно привыкнуть. Инь не просто тень, она стала цепью, на которую посадил себя сам, безмолвно страдая. Хватит уже, пора брать всё в свои руки.
Глубоко вдохнув, Моня зажмурился и, задрожав, опустил на голову шлем, словно делал шаг в пропасть. Сейчас это воспринималось скорее, как казнь, а не осознанный выбор.
Какое-то время было темно – летел, как в колодец. Уже казалось, что на этом и всё, но в глазах просветлело. Лес Сансары сомкнулся над ним – густой, влажный, пахнущий мхом. Сквозь ветки видна ваниль неба, листва слабо колыхалась под ветром, в кустах шуршали зверьки.
Роби стояла спиной, ее волосы горели в последних лучах расплавленной медью. Склонившись, полировала свой меч, которому посвящала всё свободное время. Его блеск буквально слепил.
Моня шагнул вперед. Ноги дрожали, будто помня, чем кончился его прошлый визит. Такому хозяину здесь были не рады.
– Роби, – голос вырвался хриплый, чужой, почти незнакомый.
Она замерла. Медленно выпрямилась, повернулась – и ее глаза расширились. Меч выпал из рук, звякнув о камень.
– Моня? – выдохнула она.
В этом звуке уже было всё – удивление, радость и облегчение. А потом она рванулась навстречу.
Моня не успел среагировать. Роби бросилась на шею, обхватив руками так крепко, что вышибла воздух из легких. Она была тяжелее – выше, шире в плечах, легко свалив Моню в траву, придавив своим весом.
Ее колено раздвинуло ноги, прижалось – и жар разлился по телу. Дыхание обожгло шею – горячее, быстрое, легкое, с ароматом лаванды. Пальцы зарылись в волосы, язык скользнул ему в губы, а тела словно притирались друг к другу, зная, как им удобней.
– Вернулся, гад! – Роби оторвалась на секунду, дав Моне вздохнуть, и вновь заткнула рот поцелуем.
Он хотел что-то сказать, но не смог. Ее тело было тяжёлым, живым и реальным, распаляя каждым движением, будь то намеренным или случайным.
Их возню прервало замечание сверху:
– Дядя пришел без конфеток, значит, не злой, – доверительно сообщила девочка брату.
– Откуда ты знаешь? – подняла голову Роби.
– Эм… слезай, тут же дети, – использовав паузу, напомнил ей Моня. Услышать про «дядю», был очень рад. Хоть кто-то здесь видит настоящую суть.
– Ладно, давай быстро проводим, потом… Ну ты знаешь. Покажу, как скучала. И больше не бегай, а то привяжу, – пригрозила Роби, легонько похлопав его по щеке.
Это немного задело. Как жеребца приласкала, морковку еще был дала.
Такой натиск обескуражил. Кроме того, Моня так далеко заходить не хотел. Но его мнения она же не спросит. И как только Инь укротила ее?
Он вернулся не для того, чтобы… Хотя… В любом случае это не главное. Хорошо бы понять, чего все хотят от «Той-Которую-Ждут», помимо и так очевидного.
Инь справилась с Роби, но не смогла расколоть, поэтому сделала замену в команде. Таки выпустила со «скамьи штрафников» после той катастрофы. Теперь только не спешить, не давить – рано или поздно всё будет ясно. Если проблема известна, ее можно решить. Спасти Инь, вывести Юльку из-под удара, отдать долги Маре, если остались. Всё это вертится вокруг чего-то. Его надо найти.
Смущаясь, Моня привел одежду в порядок под жадными взглядами Роби. Она по-мужски раздевала глазами. Ее как бы стало уже слишком много, что начинало уже напрягать. Буквально прессует, как делала раньше.
Дети смотрели на них с любопытством, но в глазах блестело что-то взрослое и нечеловеческое, словно мысленно пробовали мясо на вкус. Такие малявки, а в проницательности им не откажешь, если разглядели в девушке «дядю».
– Пойдемте быстрее, – сказала девочка, взяв Моню за руку. – Бабуля пирожки очень любит.
Он рассеянно кивнул, надеясь, что награда будет достаточно ценной. Роби оказалась права – мороки с малышами неожиданно много.
Лес вокруг дышал – шорох листвы, треск веток, далекий крик птицы, что прозвучал скорее, как стон. Детки тащили вперед, уверенно лавировали между кустов и ловко ныряли под ветки там, где Роби и Моня собирали лицом паутину.
Тропа сузилась, деревья расступились, и перед ними открылась пещера – темная пасть в склоне холма, скрытая за диким плющом и кустами. Воздух здесь стал густым, пропитанным сыростью и чем-то сладковато-гнилым. Дети остановились у входа.
– Добро пожаловать, – пригласил вежливо мальчик. – Бабуля гостям всегда рада.
Моня нервно сглотнул, зная, насколько Сансара могла быть жестока. Инь бы держалась уверенней. В отличие от нее, он не прошел школу Мири. А та, что прошел, заставляет до сих пор лить слезы в подушку. Сейчас рядом Роби, но всё равно ему страшно.
– Не дрейфь, – шепнула она, заметив, как его руки трясутся. – Я с тобой.
Они шагнули внутрь, и темнота обняла их, приглашая в логово монстра. Свет проникал только от входа, выхватывая из мрака неровные стены, покрытые слизью, и чем-то белесым под потолком.
Моня пригляделся – и замер. Там коконы – десятки коконов, подвешенных на тонких нитях, покачивались на сквозняке. От некоторых пахло уже неприятно. По форме угадывались внутри силуэты людей – безмолвные, скрюченные и неподвижные.
Сердце заколотилось, горло сдавило. Это не сладкое и нежно шибари Мири. Что за жуткая тварь здесь поселилась?
– Где оно? – пробормотал Моня, отступая за Роби. За ней как-то надежней.
– Тихо, – шикнула она, сжимая рукоятку меча. Голос был напряжённым, но не испуганным. – Смотри.
В глубине смутно угадывалась чья-то фигура. Сначала Моня услышал шорох – мягкий, скребущий, будто кто-то волочил ткань по камням. А потом щелкнули пальцы, и в пещере разом вспыхнули свечи, позволяя увидеть «бабулю» уже в полный рост.
Похоже, затхлость и сырость продлила ей молодость. Женщина неожиданно свежа и красива – пугающе красива, можно сказать. Возникнув из тьмы, словно соткалась из теней. Кожа мертвенно-бледная, с легким голубоватым отливом, будто лунный свет отражался от мрамора. И на этом безупречном холсте – сеть паучков. Трудно понять: то ли искусная роспись, то ли живые. Но подойти и рассмотреть их поближе кто-то бы вряд ли хотел.
Взгляд хозяйки – недобрый и пристальный. Глаза, как два янтарных омута, горящих изнутри пугающим золотым светом. Они гипнотизируют, лишают воли, заставляя смотреть в них, даже когда инстинкт самосохранения вопит об угрозе. Тонкие брови домиком и густые ресницы обрамляют эти ловушки для душ, делая взгляд пронзительным и еще более острым.