– И поэтому с-своим ходом отправили драгоценный товар? – засомневалась Минерва, и хвост лениво скользнул по воде, вызвав рябь. – Обычно мы с-сами подбираем кандидатов в кумрато. Их с-сопровождает ос-собый отряд. Может, вы с-скрываете что-то от нас-с?
Под ее взглядом Клаукс тоже погрузился в прострацию и замолчал.
Грит взял Инь под локоть, чтобы она не упала. Или чтобы сам не упал? Минотавр сохранил невозмутимость и ясность, но это далось явно с трудом.
– О, неплохо-неплохо! – похвалила, оценив его стойкость, Минерва. – Ты с-славный воин. Хочешь разделить ложе с-со мной? – Видимо, сразу решила взять быка за рога.
Ощутив укол ревности, Инь улыбнулась, уверенная, что этот номер с ним не пройдет. Грит как кремень. Как ни старалась, даже она не смогла его совратить. Куда уж этой подколодной змее…
– Я был бы счастлив, но сердце отдано богине другой! – продекламировал он с глубоким поклоном. – Мой род никогда не нарушает обет.
– Кхм… очень ж-жаль, – скорчила обиженную гримаску Минерва. – Ах, какие дивные яйца мы бы с-снесли… А можно узнать, откуда у вашей с-спутницы это колечко?
Минотавр вопросительно посмотрел на Инь, и она растерялась, опасаясь, что подарок Мейсы могут у нее отобрать. Ее пальцы инстинктивно сжались в кулак, пряча кольцо – тонкое, серебряное, с небольшим изумрудом, который сиял, как осколок звезды. Это всё, что осталось от тех дней в «красном доме», где иллюзия дарила безмятежность и счастье, которых потом больше не будет.
– Я… – начала Инь и отступила на шаг, прижимая руку к груди, словно защищая кольцо. Взгляд метнулся к Гриту, ища поддержки, но тот лишь нахмурился, а его пальцы сжали ее локоть сильнее.
– Ну?
– Это… подарок, – наконец выдохнула Инь, стараясь сказать это тверже, но в голосе слышалась дрожь. – Оно дорого мне.
– Подарок, говоришь? – прошипела Минерва, заставив всех вздрогнуть. – Это кольцо моей с-сестры. Мне с-сказали, что люди убили ее!
– Мейса дала его мне, умирая… – прошептала сирена, выдержав взгляд. Ее голос был едва слышен, но тверд, будто черпая силу из той страшной сцены. – Думаю, она искренне любила меня…
– Человека? – Минерва недоверчиво подняла бровь, её тон был пропитан сарказмом, а кончик хвоста с шипом нервно дернулся, плеснув по воде.
– Она не человек! – воскликнул Клаукс, очнувшись. Шагнув вперед, он показал пальцем на Инь. – Ее язык это докажет.
Еще дрожа, Инь подчинилось приказу и, глубоко вдохнув, открыла рот. Язык выскользнул из него, как змея, вытянувшись почти на длину руки – гибкий, черный и чуть бугристый от мелких присосок. Движение было медленным, почти театральным – язык изогнулся, а затем вернулся, удобно расплывшись во рту.
Глаза Минервы удивленно расширились, а когти царапнули камень. На мгновение показалось, что она сползет и подплывет ближе, чтобы самой всё пощупать, но нага лишь наклонила голову, собираясь, видимо, с мыслями. С минуту подумав, наконец, улыбнулась.
– Это щупальце с-стражей. И ты не прос-сто кумрато, – заключила она, смягчив тон. – Мейс-са всегда была с-странной, но ес-сли дала это кольцо…
– Я и говорю! – с облегчением выдохнул Клаукс. – Девочку нельзя потрошить, точно рыбу. Нужен… деликатный подход. Это искусница изысканных интимных утех, внимавшая сокровенным наставлениям Небесной Танцовщицы и мудрым советам Черного Слизня!
Инь удивленно посмотрела на него, поскольку не говорила о Мири. Портрет очень похожего минотавра на троне в «красном доме» доказывал связь. Скорее всего, это и был Винторогий. Оставаясь в тени, божества так играют – двигают фигурки существ и плетут свои сети.
– Ты училась у Танцовщицы и С-слизня? – взволнованно спросила Минерва, подтягивая к себе змеиные кольца.
– Ну, как училас-сь… – промямлила Инь. Ей не нравилось хвастаться тем, чем втайне гордилась.
– Рас-скажи, каков он с-собой?
– Мой язык?
– С-слизень.
– Эмм… Влажный.
– Влажный? – облизнула губы Минерва.
– Это следствие пропитывающей универсум природы ума! Истинная сущность Черного Слизня благородно темнеет в сердце каждой души! – подтвердил, поймав волну Клаукс.
– А еще?
– Вежливый, – потупилась Инь.
– Это есть символ очищающей заблуждения речи! На заре светлеет даже западная часть высокой горы! – вновь вставил сатир.
– Вот оно как… – кончик хвоста подпер точеный подбородок Минервы, придав ей задумчивый вид.
– А еще черный и липкий! – объявила Инь, надеясь этим заткнуть старика.
– Как священный союз сострадания и воспринимающей ясности! Тьма неведения отступает пред ликом просветленного знания, но пороки так липнут к заблудшей душе! Эх, если б я только узрел его свет…
– Наверное, след? – поправила Инь, не понимая, как черное способно сиять.
– Именно свет! – воздел руку Клаукс, особым образом сложив пальцы в «козу». – Проблема лишь в том, чтобы его распознать. А распознав, расслабься в присутствии различающей ясности! Так ты постигнешь природу ума!
– И что же это такое? – с иронией смерила его взглядом Минерва.
– Как что? – поднял брови тот, пораженный невежеству местных цариц. – Не замутненное рассудком осознавание, изначальная таковость. Чистое и актуальное присутствие здесь и сейчас. Ясность свободная от измышлений. Пространство, где…
– Дос-статочно! – устало остановила его королева. – Ес-сли настолько учен, то почему не нашел С-слизня с-сам?
– Знать – не значит понять. Понять – не значит увидеть. Увидеть – не то что им быть… – задумчиво пожевал Клаукс губами. – Мы его тени. Гоняться за ним, как поймать отражение. Сущее лишь проекция его сверхъестественных сил. А те неотделимы от сознающей и наблюдающей данности, лишенной даже самого наблюдателя. Она и является естественным источником всех добродетелей.
– И сладких пороков? – напомнила Инь про его «пробуждение». Старый проказник с нее не слезал, отрываясь за бездарно проведенное время его целибата.
– Нет, вот они только наши. В Слизне их нет! – опротестовал вывод Клаукс. – Разум, лишенный привязанностей, девственно чист. Они точно кажутся, на самом деле их нет. Это как пятна на солнце.
– Любовь тоже пятно? – попыталась она его подловить.
– Она горький яд, если направлена к одному лишь партнеру. От этого только тоска, лихорадка и ревность со страхом потери… – старик со значением скосил глаза в сторону Грита.
– Вы закончили? – полируя пилочкой когти, спросила Минерва.
– Простите, Ваше Величество! – извинился Клаукс с поклоном.
– Раз нужен «деликатный подход», платить мы не будем! – объявила минотавру. Во взгляде был вызов.
– Разумеется! – неожиданно легко согласился с ней он. – Мы тихо спустимся дальше и ничего здесь не тронем.
– А лучше бы тронул, – томно вздохнула Минерва, показав разочарование его нелепым обетом. – Но путь вниз блокирован. Там человес-ский рейд и Оракул. У нас-с завтра битва, и помощь бы нам пригодилас-сь.
– Договорились, – кивнул минотавр. – «Семь Стражей Глаза» с вами. – Ни одна складка на его морде даже не дрогнула. Ни тени сомнения в темных глазах, словно рейд и Оракул были небольшой, досадной помехой.
Грит выпрямился во весь свой внушительный рост и расправил плечи. Он стоял как скала, непроницаемый и непоколебимый. Даже Минерва замялась под его уверенным взглядом, почувствовав, что перед ней не просто воин, а сила, с которой стоит считаться.
– Вот и с-славно! Вас-с проводят в палаты, – сдержанно улыбнулись ему. – А кумрато ос-ставьте. Верну девочку завтра.
Запаниковав, Инь с мольбой посмотрела на Клаукса. Ее губы беззвучно шептали: «не оставляй меня здесь одну!»
А тот лишь целомудренно поцеловал в лобик и ушел вслед за Гритом. Правда, несколько раз оглянулся с полным жалости взглядом.
Но одного только взгляда Инь сейчас было мало. Он лишь усилил ее страх и отчаяние. Нужна поддержка и помощь, хотя бы присутствие рядом!
Тело сковало ледяной волной ужаса, но ослушаться приказа уже не могла. Рука медленно опустилась, еще сжимая кольцо, а вторая легла на живот, чувствуя шевеление сотен икринок, вызывающее сейчас тошноту. Внутренности сжались и будто дрожали, а горький привкус желчи подкатил к горлу.
Но больше, чем «роды» пугала Минерва. Девушки из «красного дома» шептались, что королевские наги превращаются в змей. Мейса так не могла, но вдруг эта умеет?
Инь зябко поежилась, представив, как та заглатывает здесь своих жертв. Натягивает пасть, точно чулок, и неспешно продвигает в себе придушенное, еще не мертвое тело. А потом переваривает до белых, раздробленных косточек, которые упадут в мягкий ил. Останками кумрато, должно быть, усеяно дно. Скольких здесь уже потрошили вот так?
Собравшись с духом, Инь подняла испуганный взгляд на Минерву. Должно быть, чудовище когтями вскроет ей брюхо и наспех зашьет грубыми нитками, дабы не прельщала ее скользких «стражей».
Словно прочитав эти мысли, королева улыбнулась и поманила сирену указательным пальцем.
Не идти было нельзя. Инь осторожно потрогала ступней прохладную воду и сделала в черное зеркало шаг. Оно словно отражало бесконечность глубокого космоса, добавляя и так страшному озеру дополнительной жути. От нее и в уме будто расходились круги.
Факелы отбрасывали на стены неясные тени, где-то рядом успокаивающе журчал водопад. На кувшинках по одной стали вспыхивать свечи, словно в небе зажигали звезду за звездой. Их золотая дорожка вела прямо к хозяйке, чье прекрасное и гибкое тело зловеще светилось во тьме.
Вновь ощутив властное давление взгляда, Инь завороженно сделала еще несколько робких шагов и, зайдя в воду по пояс, застыла, не решаясь подплыть.
– Вы так красивы… – сорвалось с ее губ. «И так ужасны» – добавила бы, если б так не боялась. Комплимент приятен дамам всех рас и сословий.
– Подойди ближе, кумрато! – приказала Минерва. – Я любила с-сес-стру. А она, видно, тебя. Ос-станьс-ся у нас-с, зачем тебе эти козлята?
– Я к ним привыкла, – призналась Инь, понимая, что почти не соврала.