Роби резко обернулась, но меч не опустила. Она посмотрела на малышей, и на миг ее лицо чуть смягчилось – но только на миг.
– Дети? – выплюнула она. – Это приманка, пойми! Они заманили нас сюда, чтобы сожрать! Мы – пирожки!
– Может быть, – голос вновь дрогнул. Моня взял Роби за руку. – Но я не монстр. И ты тоже не монстр.
Роби опустила меч, но не до конца – ее рука дрожала, а во взгляде смешались злость, растерянность и что-то ещё, чего не было раньше.
– Да, не монстр. Ты идиот, – буркнула она, но голос стал тише.
– Нет, я твои ножны, – напомнил он ей.
Будто растаяв, Роби улыбнулась и развела руками. А потом обняла.
Мальчик с испачканным грязью лицом поднял глаза и прошептал: «Спасибо, дяденька» – так тихо, что Моня еле расслышал.
Тишина повисла в пещере, тяжёлая, как сырой воздух. Дети не шевелились, но иногда всхлипывали, прижимаясь к стене. Коконы покачивались на сквозняке, а где-то внизу что-то скреблось и шуршало.
Моня бросил последний взгляд на перепуганные детские лица, и впервые за долгое время ощутил себя не никчемным и слабым, а большим, чем есть. Еще не герой, но смог кого-то спасти.
Свечи синхронно погасли, как только пещера осталась у него за спиной, словно выключив свет.
3
Стол в таверне был шершавым и липким, словно его не скоблили несколько лет. Моня сидел, задумчиво водя пальцем по кромке с щербиной, стараясь на Роби сейчас не смотреть. Та голодна и всё еще зла – развалилась на стуле, сверкает глазами, и ее можно понять.
Квест с Мэери благополучно провален, но за детские ушки бы им заплатили. Теперь ни славы, ни денег – сидят на мели. Если бы не Анджел, который согласился оплатить этот ужин, ловили бы кроликов в окрестных полях.
А тот примчался, едва вошли в город. Видимо, оставил приметы кому-то из стражи, и пока регистрировались, ему донесли. Пришлось расписаться в паре журналов, пройти инструктаж, а потом битый час слушать о местных бандитах, чудовищах и, конечно, налогах. И только после лекции гостей пустили за стену, где встретил Анджел, устроивший им эскурс по городу.
Он небольшой, но очень богатый из-за подземелья, за которое сражалось несколько гильдий. Там разведаны только верхние уровни. Это отличная зона для фарма, но места под солнцем хватит не всем. Тот, кто контролирует шахту, получит все плюшки, продавая лицензии тем, кто слабее.
Таверна гудела – гомон, стук кружек, скрип половиц под ногами. Народец здесь пестрый, но «искателей» нет. Они собирались в другом заведении, но Анджел опасался, что его гостей кто-то узнает, поэтому привел их сюда. Они не были в розыске, но мало ли что. После пожара в деревне там решили, что ведьма сгорела, а трупы у черного хода списали на зверя, который выл по ночам.
– Что будете брать? – подойдя, широко улыбнулась дварфиха, протянув в пухлой ладошке меню. Чистенький фартук, большой бюст и широкая кость.
– Баранину с грибами, две пинты медовухи… – сказал Анджел и вопросительно посмотрел на Моню. Мнение Роби, видимо, не интересовало совсем.
– Нам, как ему! – выпалила та, дорвавшись, наконец, до нормальной еды. – И еще тарелку поглубже с гречневой кашей и колбасой. И кувшин побыстрее – зверски устала, нажраться хочу.
Моня поблагодарил Анджела взглядом. Разумеется, «чаепития» ему не забыл, но зла не держал. Инь по-своему отомстила тому в «красном доме», и беднягу было сейчас даже жаль. Воистину нет никого коварнее женщин. С другой стороны, парнишка любил пострадать.
Дварфиха поставила на стол два кувшина, кружки и, посмотрев на Моню, как-то загадочно вдруг подмигнула. Переглянулась с Анджелом и отошла, качая широченными бедрами. Лавируя между столами, она ловко избегала щипков, уворачиваясь рук от пьяных мужланов. Кого-то даже беззлобно хлестнула по лицу полотенцем, вызвав одобрительный хохот и свист.
– А знаете, – прокомментировал Анджел, – дварфы размножаются из земли почкованием. У них даже младенцы появляются на свет с бородой. Им при рождении сразу кирку дают. А вместо грудного молока у дварфих – пиво. Говорят, специальный сорт даже есть.
– Остряк, что ли? – мрачно посмотрела на него Роби, вытирая губы ладонью. Свой кувшин выпила залпом, как воду, и теперь тянулась к другому. – Сколько можно потратить? Огласи наш бюджет.
– Пей и ешь сколько влезет, – сдержанно разрешил Анджел, не зная, что совершает ошибку.
Влезет там много. Его разорят. Ела и пила Роби, как здоровенный мужик.
– Вот удружил! – Она показала ему большой палец и подняла руку, требуя принести поскорее кувшин.
Анджел изменился в лице, а Моня не смог сдержать улыбки. Глупец не знает, насколько прожорлива Роби. В это сильное, но стройное тело, казалось, физически столько влезть не могло.
Наголодавшись, та не сводила взгляда с подноса, который несли кому-то другим. Ее ноздри слегка шевелились, втягивая божественные ароматы еды. Кружки эля покачивались, угрожая пролиться, а на тарелках парили горки желтого риса с тушеным мясом и овощами.
Но эти гастрономические сокровища радовали глаза и желудок за соседним столом. Жрецы в рясах обсуждали там что-то свое, смотря на всех свысока. Гладковыбритые лица выражали скуку и легкую степень презрения к таверне и дварфам, как бы спрашивая: «Зачем они здесь?»
Моня подобный вопрос бы себе не задал. Ему нравились и местная кухня, и дварфское пиво. Еще нравились деньги, на которые всё это можно купить. Жаль, что в партии с Роби богатым не стать. Ее меч превращал трофеи в металлический лом, не давая хоть что-то на них заработать.
– С деньгами у вас, как понимаю, проблемы, – предположил Анджел, проследив ее взгляд.
– Хорошо, у тебя с ними порядок, – фыркнула Роби, опрокинув еще одну кружку в себя. – Нам с тобой повезло, а то голодна, как бешеный груммель. А ты, судя по цацкам, неплохо живешь.
– У меня с финансами как бы тоже непросто, – признался он с горечью и торопливо подлил себе в кружку. Кувшин был уже почти пуст.
Не сразу поверив, Роби смерила взглядом.
Его темно-зеленый камзол с высоким воротом расшит золотыми нитями, а на груди красовалась крупная брошь с красным камнем. На пальцах – массивные перстни. Один с гербом, другой с изумрудом. Шнуровка на рукавах, отороченная серебристой тесьмой, и широкий пояс с пряжкой в виде оскаленного волка оставляли впечатление богатства и связей, но внимательный взгляд замечал трещины в этой картинке.
Казалось, Анджел шикарно одет. Но лишь казалось. Нитки на камзоле кое-где расползлись, обнажая подкладку, а «золото» потускнело, выдавая латунь. Огранка якобы драгоценных камней слишком небрежна, игры света в них нет – явно стекло. Да и герб на перстне, наверно, кого-то еще. «Искатель» – наемник, им платили, терпели, но они чужаки. Нечисть, пришельцы лишь похожие на нормальных людей. Титулы и дворянские звания им не давали. По крайней мере, пока.
– С тобой что-то случилось? – спросил Моня, гадая, кому тот успел насолить. Торговля информацией вроде бы выгодный бизнес. Разориться там еще надо суметь.
– И ты меня спрашиваешь, моя прекрасная Инь? – криво улыбнулся Анджел. – Я спустил на тебя состояние. В долгах, как в шелках. Видишь? – Он кивнул на окно, за которым переминались несколько крепких мужчин с цветками в петлицах. – Мои инвесторы и кредиторы. Много занял, теперь охраняют.
– А я-то при чем? – возмутился Моня, не понимая, о чем идет речь.
Деньги у него взял лишь один раз, да и то мелочь. «Состоянием» они быть никак не могли. С такой-то подружкой как его заработать? Он много думал, порой его преследовали умные мысли, но он, похоже, был для них слишком быстр.
Роби со значением посмотрела на Анджела, а тот вдруг болезненно скривился и охнул. Вероятно, пнула его под столом. Это легко объясняло гримасу.
– А давайте за встречу? – предложила она как ни в чем ни бывало. Язык уже слегка заплетался – третий кувшин.
– Что происходит? – воскликнул Моня, переводя взгляд с одной на другого. – Что замолчали? Колитесь уже!
Дварфиха принесла, наконец, заказ и ловко снимала с подноса тарелки с аппетитно дымящимся мясом. Роби тут же набила им полный рот, делая вид, что занята только едой. Сказать хоть что-то бы уже не смогла.
– Ну-у… – косясь на нее, замычал Анджел.
– Раз начал, так говори! – рявкнул Моня, теряя терпение. Интуиция кричала, что лучше не спрашивать, но подвесить этот вопрос он не мог.
– Я люблю тебя, Инь, – выдавил тот уже с каким-то отчаянием.
– А это при чем? Деньги-то где?
– У Мири, – опустил он глаза. – Я был твоим спонсором там.
– И? – Моня привстал, почти догадавшись. От возмущения едва мог дышать, в горле ком, в глазах – едкие слезы. Женские эмоции обусловлены телом. Они не его.
«Будь осторожна, здесь всё не так, как может казаться» – вспомнилось предупреждение Роби.
– Я скупал сеансы с тобой, чтобы больше никому не досталась, но там же аукцион. Даже с кредитами взять всё не смог… – Анджел замялся, теребя край камзола. – Мири… она продавала тебя, Инь. Каждый день. Ты была золотой жилой для них.
Уставившись на него, Моня замер. Слова долетали до него, как далекое эхо, но их смысл укладываться в уме не хотел. Слишком чудовищно то для него.
Продавала? Его? В публичном доме? Но это же бред!
Ведь Инь помнила все эти занятия – гимнастику, вокал, танцы и прочее-прочее. Мейса часами ее готовила к ним – ванна, массаж, макияж. Создавала образ, наряжала, как куколку, чтобы…
Нет! Неправда! Инь бы узнала. И он бы узнал, почувствовал – такое не заметить нельзя!
– Ты врешь, – выдавил Моня. Его голос дрожал, пальцы согнули вилку в дугу. – Я… меня там учили. Это были уроки, а не…
Роби оторвалась от тарелки, пьяно вытерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела с жалостью и раздражением вместе. Проглотив кусок баранины, буркнула:
– Там жила Инь, а тебя я бы у них не оставила. Уроки, действительно есть, но там был бордель, а не вечерняя школа.
Онемев, Моня стоял, не в силах принять это как данность. Кровь прилила, в ушах будто звенело. Нет-нет-нет! Всё не так! Быть такого не может!