— Вчерашние гонки транслировали по всей Сансаре, — объяснил Жан-Поль. — Вы в тройке лидеров по ставкам. Поэтому мы, безусловно, ждём от вас победы.
— Нужно пообещать им награду, — наставительно напомнила старушенция. — Твой отец всегда так делал. Хочешь поплавать в огромном-преогромном бассейне, милая? — Она обращалась к Фионе.
Та честно попробовала сфокусировать взгляд, аж покачнулась от напряжения.
— Очень хочет, — поймав Фиону за плечо и приобняв, воодушевлённо заверил я, — аж кушать не может, всю жизнь мечтала! А вы с нами поплаваете?
Старушенция недоумённо подняла тонюсенькие, нарисованные чёрным карандашом брови:
— Я?
— Это вторая её мечта, — объяснил я, — чтобы с нами в одном бассейне плавала вдова господина Монтрезо-старшего.
— Но я не умею плавать!
— А вы нарукавнички наденьте!.. Впрочем, ладно. Не умеете — не надо, в следующем воплощении научитесь. Так и быть, поплаваем не с вами, а, например, вот с этой милой девушкой, — кивнул я на Диану. — Вы ведь умеете плавать, мадам?
— Мадемуазель, — с достоинством поправила Диана.
— Соболезную. Но не расстраивайтесь, это легко исправить. Какие у вас планы на сегодняшний вечер?
— Он заткнётся, или нет?! — внезапно гаркнул доселе молчавший — очевидно, на почве идиотизма происходящего — Амадей.
Старушенция от неожиданности подпрыгнула в кресле и уронила веер. Жан-Поль наклонился, поднял его, развернул и принялся махать перед её носом.
Светски заметил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Ужасная жара сегодня, не правда ли?
— Да кошмар, — поддержал беседу я, — того гляди, к асфальту прикиплю.
Фиона вежливо икнула.
— Ты, — Амадей поднялся. Оперся руками о кресло, стоящее впереди, и наклонился ко мне. — Твоё дело — привезти победу. Понял? — Он сверлил меня взглядом с откровенной ненавистью. — Если ты этого не сделаешь, я её убью, — мотнул головой на Диану.
— Я ему так и сказал, — обиделся Жан-Поль. — Костя, я ведь так и сказал, правда? Что женщину пожрёт гигантский червь из мира С-D24630/U, и она будет умирать в мучениях прямо на твоих глазах. Сказал же?
— Господи, дурдом, — простонал Амадей. И повернулся к Диане. — А ты, радость моя, запомни вот что. Ты, конечно, можешь снова попытаться сбежать. Я знаю, что у тебя это отлично получается, за новостями слежу. Но имей в виду: если сбежишь, вот этот твой «кажется Костя» превратится в столб дыма и сноп огня. Ни от него, ни от его машины мокрого места не останется! Я понятно изъясняюсь?
— О чём ты, дорогой? — Диана развернула веер и принялась обмахиваться. Всячески пыталась изобразить безмятежность и то, что на меня ей, в целом, наплевать. — С чего ты решил, что я собираюсь бежать?
— С того, что слишком хорошо тебя знаю. — Амадей снова наклонился ко мне. Медленно, глядя в глаза, проговорил: — Диана пока не разобралась, что тут к чему, а вот ты, думаю, поймёшь. Твоей машиной управляю я.
Глава 29
Наступил тот, один из немногих, моментов в жизни, когда у меня не нашлось что ответить.
Стоял и хлопал на Амадея глазами, чувствуя, как нарастает бешеная зависть к Фионе. Знал бы, что так будет, намекнул бы Жерару, что лучший подвиг, который он может совершить во имя любимой — это притаранить своё пойло мне. Тоже накидался бы, едва проснувшись, зимним крыжовничком, и сейчас так же тупо икал — а не скрипел извилинами, пытаясь осознать масштабы подставы, в которую влип.
Мало мне было заездов по правилам, которые каждый гонщик определял для себя сам, в рамках собственной кровожадности, так еще и наездник попался такой, что врагу не пожелаешь!
Люто меня ненавидящий и согласный мириться с самим фактом моего существования по единственной причине — на меня хорошие ставки. Я могу привезти выигрыш. Лично ему или Жан-Полю — этого я пока не понял, ну да хрен с ним, не суть. Суть та, что управлять моей машиной будет хронический импотент, сходящий с ума от ревности. И есть чёткое ощущение: последнее, что будет беспокоить его в предстоящей гонке, это жизнь и здоровье Кости Семёнова.
Н-да, вот уж влип так влип. И ведь всего-то рядом с Дианой на тюремной койке посидел. Абсолютно по-дружески, между прочим! Что вдвойне обидно.
— Разве мы рассказываем гонщикам, что ими управляют? — удивился Жан-Поль. Он обращался к Амадею.
Тот не ответил — не отрывал глаз от меня. Наслаждался, видимо, моей офигевшей рожей.
— Матушка? — воззвал Жан-Поль.
— Нет? — неуверенно, вопросом на вопрос, ответила старушенция. Однако, надо отдать ей должное, быстро приняла управленческое решение: — Эльза!
— Так нечестно, — обиделся Жан-Поль, — у Эльзы я и сам мог спросить.
Матушка досадливо махнула на него веером и откинула крышку круглой плоской коробочки. Кажется, в нашем мире такое называется «пудреница».
— Эльза, разве у нас принято рассказывать гонщикам о том, что ими управляют?
— Нет, — знакомым скрипучим голосом с потрескиванием помех отрезала Эльза. — Гонщики живут с мыслью, что проводок, который крепят к их экзоскелету, призван обеспечивать безопасность. В критических ситуациях их наставник может взять управление на себя и тем самым помочь гонщику избежать гибели.
— Вот! — гордо объявил Жан-Поль. — Я же помню! Амадей, ты не должен был открывать Косте эту тайну.
— Ничего, — ухмыльнулся Амадей, — Костя — парень надёжный. Он унесёт тайну с собой в могилу. — Посмотрел куда-то поверх моего плеча. — Оператор! Как там тебя. Подготовь гонщика к старту.
Я оглянулся в поисках неведомого оператора. За спиной не было никого, кроме товарища инструктора.
— Его зовут товарищ инструктор, — укоризненно поправил Жан-Поль. — Товарищ инструктор, подготовьте, пожалуйста, гонщика.
Товарищ инструктор, мрачно посопев на Амадея, поднял над головой трость. Из неё забил фейерверк ядовито-зелёного цвета.
Вот интересно, он цвета силой мысли меняет, или как? Вряд ли, конечно. Товарищ инструктор и мысли как-то очень уж негармонично сочетаются.
Через минуту рядом с товарищем инструктором нарисовался парень в жёлтом комбинезоне. Принёс шлемы, мне и тян. В этот раз они были праздничными — богато украшенными стразами, или что уж там переливалось.
Стразы меня добили.
— Да пошли вы все! — рявкнул я.
Мысль о том, что сейчас придется расстёгивать куртку на глазах у этих полудурков во главе с Амадеем, показалась почему-то невыносимой.
И Диана смотрит, опять же. У неё дрогнули губы — жалеет меня, что ли? Это стало последней каплей.
— Не поеду я никуда!
Товарищ инструктор замахнулся тростью.
— Нет! — рявкнул Амадей.
Товарищ инструктор удержал трость в полёте, не донеся до моей физиономии пару миллиметров.
— Не его, — объяснил Амадей. — Её, — и кивнул на Фиону.
Та застенчиво улыбнулась и икнула.
Товарищ инструктор снова замахнулся, теперь уже на Фиону. Я схватил его за руку.
Ну, почти схватил — в локоть воткнулась игла, я взвыл от боли, и Фионе по плечу всё-таки прилетело. А через секунду она завизжала.
И я увидел, что у неё изо лба, прямо посредине, над переносицей, тоже торчит игла.
— Отличный выстрел, малыш, — одобрила старушенция и зааплодировала.
Жан-Поль скромно улыбнулся.
А Фиона всхлипнула:
— Костя! — и зашарила рукой по лицу. Выдернула иглу, обалдело на неё уставилась.
Из ранки капнула кровь. Одна капля, другая… Краем глаза я видел, что Жан-Поль снова вскинул руку к виску.
— Прекратите! — Диана вскочила.
Такой взбешённой я её никогда не видел.
Амадей, судя по всему, тоже. Замер, отвесив пачку. Жан-Поль осторожно опустил руку.
— Малыш, а кто эта девушка? — заинтересовалась старушенция. И направила на Диану бинокль.
Жан-Поль вздохнул.
— Это возлюбленная Амадея, матушка. Вы с ней сегодня уже четыре раза знакомились.
— Ах, ну да. Я так и думала.
— Костя. — Диану ни Жан-Поль, ни его альцгеймерная матушка не беспокоили. Она смотрела на меня. — Пожалуйста. Я тебя прошу. Езжай.
— Не хочу.
— Неужели ты не видишь, куда попал? Они забьют вас насмерть и будут думать, что так и надо!
— Это жестокий мир, — горделиво выпрямляясь, подтвердил Амадей, — он воплотил мои самые мрачные фантазии!
— Да, дорогой, — кротко кивнула Диана, — ты создал необыкновенно жестокий мир. Я всегда восхищалась мрачностью твоего сознания. — Но смотрела она на меня. — Костя. Послушай. Здесь и сейчас — ты должен победить. Понимаешь?
— Больно, — невпопад пожаловалась Фиона. И размазала по лицу кровь.
— Здесь и сейчас? — переспросил я.
— Да. Иначе «потом» у тебя не будет. Я верю, что ты привезёшь победу.
— В это верит еще полтора миллиона жителей Сансары, сделавших на него ставки, — добавил Амадей. И по-хозяйски обнял Диану за плечи. — Так что придётся потрудиться, парень. Не расстраивай меня и мою невесту.
Положив руку Диане на затылок, он повернул её голову к себе и смачно поцеловал в губы.
— Привези победу, — подождав, пока её отпустит Амадей, проговорила Диана. — А потом… — она замолчала.
Но «потом» горело в её глазах такой яростью, что если бы Амадей умел видеть — сбежал бы, не дожидаясь, пока оно наступит.
Амадей не умел.
— Спасибо, радость моя, — снисходительно бросил он Диане, — я всегда знал, что у тебя врождённый педагогический талант. Когда у нас появятся дети, он очень пригодится.
— О, — заинтересовалась матушка Жан-Поля и направила бинокль Диане на живот, — вы беременны, милая? А от кого?
Я молча вывернул руку назад и расстегнул куртку.
Повернулся спиной к товарищу инструктору и к трибунам заодно.
— Ну вот, давно бы так, — бросил Амадей.
Пока товарищ инструктор прилаживал к моему хребту поводок, я, стиснув зубы, молчал.
Управлять будешь ты? Ну-ну. Один вчера уже попытался. Интересно, кстати, кто это был? Точно не Амадей, а то бы непременно сейчас похвастался.
Товарищ инструктор? Тоже вряд ли.