Пытаться убежать в степь с ящиком — безнадежное дело совсем, кило десять в нем точно есть, много всяких ключей и приспособ приходится носить хорошему сантехнику с собой постоянно. Все, что можно использовать, как оружие, уже отобрал, даже остатки синей изоленты прихватил на всякий случай. Мало ли, придется рану перевязывать, есть и такой вариант в моем теперь опасном будущем. Под нее лопух местный подложить или еще какой подорожник, если найдется.
Платок носовой еще есть для такого дела, большой самый, чтобы руки протирать после мытья. Ведь свои личные полотенца клиенты выдают моему брату не так чтобы очень охотно после выполненной работы.
Могу сейчас только спрятать инструменты на всякий случай. Видно уже, что попал я не в развитое общество потребления, а скорее во что-то первобытное, возможно, феодальный строй на дворе. Или еще до него даже.
Какие-то дикие всадники на каких-то страшных животных скачут — вот что по ним можно понять?
Только то, что это точно не родная Земля, теперь оставшаяся неизвестно где и это знание просто ужасно.
Оно меня вымораживает до корней волос, я это хорошо чувствую именно сейчас.
Однако, по этим степным воинам такое так просто не определишь, какая у них ступень цивилизации на дворе в данный момент.
Поэтому пока рассчитываю, что смогу когда-то вернуться сюда и забрать свои инструменты, помогут они мне что-то с работой придумать. Или не помогут, все равно, это добро попало со мной зачем-то в новый мир, лучше о нем позаботиться, пока время есть немного.
Если выживу, конечно, сегодня. И завтра тоже, и потом дальше продолжу выживать каждый день.
Все равно, пусть здесь полежат, чем их растащат по степи кочевники вида непонятного и облика зверского. У них тут любой кусок металла денег стоит наверняка.
Воду тоже прихватил, она мне самому пригодится, если будет время ее выпить, но, смысла оставлять в ящике точно никакого нет.
Опасливо посмотрел на кота, та еще горластая скотина, вдруг заорет не в тему, когда проголодается.
Пока животина разлеглась под одной из каменных стен и сладко спит, пригревшись под лучами светила. Наверно, сильно перенервничал бедняжка из-за этой зеленой хрени. Против шерсти его туда водоворот затащил, однозначно, что кот оказался очень этим недоволен. Не привык он к таким посягательствам на свою личность, совсем не привык.
Лучше его не трогать, если только не решится совсем успокоить вредную животинку на всякий случай, чтобы не подставил меня своим воем внезапно.
Однако, я своего брата по несчастью не могу так просто приговорить к выводу в расход.
Единственно родственную душу здесь, последнего знакомого по прошлой жизни, такой теперь прекрасной, только, оставшейся непонятно где.
Пока еще не могу, даже ради спасения своей жизни, не набрался еще необходимого количества негативных эмоций и болезненных ощущений. Да и сердцем не очерствел окончательно, как личность из гуманного общества.
То есть, может и не такого уж и гуманного, только, это смотря с чем сравнивать. Вот эти страшные рыла в паре сотен метров отсюда не дадут соврать, они про гуманность еще ничего не знают и не слышали никогда.
Однако, могу быстро до этого состояния психоза дойти, если еще пару дней тут проведу, в страхе постоянном и жажде невыносимой.
Мелькнуло даже в мозгу видение, как я, сходя с ума от жажды, подвешиваю за задние лапы Мурзика на кустах, перерезаю ему горло сапожным ножом и бережно сцеживаю в бутылку его кровь, которую потом жадно пью, размазывая ее по обезумевшему лицу.
— Бр-р-р! Ужас то какой! Чур меня! И придет же такое в голову! — отмахнулся я от такого видения, крестясь.
Снова прильнул к подготовленному месту в кустах и увидел, что колонна местных всадников, однозначно уже опознаваемых как воины, почти добралась до стоящих колонн, однако, ближе двадцати метров никто к ним не подъехал. Все остановили своих коней в сторонке, если можно этих крокодилов так назвать и спешились в ожидании чего-то.
Видно, что место серьезное именно для этих существ, никто не шутит и не смеется, хотя, может они и не умеют это делать в принципе.
Все же не ящеры, просто цветом кожи схожи с рептилиями, сами такие, похожие на людей прямоходящие существа, легко одетые и с оружием в руках. Одни мужики, кстати, похоже, что воинский отряд без баб двигается куда то по своим явно нехорошим делам.
У всех по две руки и две ноги, голова тоже одна, хвостов еще не разглядеть, так что, определенное сходство между нами есть.
У кого короткое копье в руках, у кого что-то на поясе висит, луки почти у всех в седлах на гиенах-лошадях, на теле какие-то штаны непонятного фасона и сплошные безрукавки на теле. Здоровенные руки на виду, вообще, фигуры дышат мощью и силой, угрюмые неподвижные широкие рожи предельно сурово, как мне кажется, смотрят на белый свет.
Под густыми гривами длинных черных волос.
Крупные такие нелюди, все весом не меньше меня будут, а то и побольше многие.
Я сейчас даже через свои кусты с выщипанными листьями опасаюсь смотреть пристально на существ, стоящих в добрых ста метрах от меня. Вдруг, есть у них свой шаман или кто-то с подобным умением найдется, еще почувствуют меня на вершине кургана.
Чего ждут — не понятно, просто стоят.
Даже сторожевые слезли со своих гиен-переростков и молча вытянулись, тоже повернувшись лицом к колоннам.
Как я вижу, подвинув пару веток с двух сторон.
Я тоже жду, стараясь не дышать. Еще посматриваю на кота, который пока спит в блаженном неведении, что полной миски корма сегодня не будет. Вообще, еще повезет, если он сам кому-то на корм не отправится.
И завтра-послезавтра его тоже не будет, да и вообще — никогда. Придется рыжему вернуться в ипостась природного хищника, здорово исхудать и ловить мышей, если он еще не разучился это делать.
Или просто умереть от голода, тоски по хозяйке и еще уютному лотку с наполнителем.
Вот, какое-то действо началось, через толпу нелюдей протолкался один из них, в высоком уборе из рогов, хвостов и еще чего-то, отсюда неразличимого. Эту шапку он одевает по дороге, сильно торопясь пробраться вперед.
Шаман, а это оказался именно он, что-то загнусавил на редкость противным, но, сильным голосом и начал, активно пританцовывая, продвигаться в район четырех колонн.
Дело это у него не так чтобы сильно быстро пошло, наверно, вызывает духов предков, устанавливает с ними плотный и абсолютный контакт, поднимает свой авторитет в глазах племени. Минут десять он завывал и подпрыгивал, как подстреленный в задницу аист, исполняя свою соло-партию, видно, что очень старается.
Я уже и смотреть, стоя на коленях, устал, тем более, камешки впиваются в ноги, они сразу затекают. Если еще придется быстро бежать, это мне серьезно помешает на старте борьбы за выживание.
Поэтому откинулся на задницу, с этой позиции вижу все толпу в общем, шамана не вижу, только слышу и молюсь про себя, чтобы не встретиться своим в меру симпатичным лицом с этими рылами вплотную.
Если они так богобоязненно относятся к посещению этих колонн, может, тогда и на вершину кургана не полезут, оставив мне хороший шанс на спасение.
Наверно, священное место для них, поэтому точно мне нельзя засветиться именно здесь. Пахнет такое дело вечным проклятием богов или великих воинов, тут захороненных много веков назад, а эти нелюди просто выполнят понятный им приговор высших сил за осквернение святыни.
Правда, он очень невелик, этот шанс, если у меня остался стакан воды в бутылке на завтра. А пить уже очень хочется прямо сейчас, просто в горле режет как ножом от постоянного, сжигающего грудь волнения и суровой жары.
Куда идти и где найти источник с водой мне не известно, да и наверняка эта братия, которая мне активно не нравится своим видом, особенно непонятно агрессивными животными, все их знает наперечет в округе.
Значит, до воды мне так просто не добраться.
А без нее я просто спекусь, если не найду место с тенью. Даже эти стены построены так, что не дают ни капли тени от проходящего солнца, как мне кажется. Немного только кусты могут составить спасение от жарких лучей, единственный здесь источник тени на обозримом расстоянии.
Точно, каменные стены специально так построены, чтобы солнце, или что у них здесь имеется, проходило ровно над ними.
Тут я услышал, как сквозь заунывно-тошнотное камлание шамана раздались громкие женские крики, поэтому опять прильнул к своей амбразуре в кустах. Увидел, как здоровенный нелюдь тащит за собой на длинных веревках за шею сквозь расступившуюся толпу двух пожилых человеческих женщин, истошно кричащих и пытающихся сопротивляться.
Когда он вытащил их за линию, которую никто не пересекает, я разглядел, что руки у них связаны перед собой, на шеях веревка и вид крайне измождённый, они едва стоят на ногах.
Видно, конечно, с моего наблюдательного пункта так себе, однако, кое-что молодым еще зрением рассмотреть можно. Разглядеть потеки крови на лицах и выражение ужаса на них же под толстым слоем пыли, женщины пытаются отбиваться, только, это у них против здоровенных нелюдей плохо получается.
Тут мне пришлось отвлечься на что-то рыжее на краю зрения, я взглянул и обмер — чертов Мурзик проснулся и уже совсем близко подошел к линии кустов, привлеченный криками снизу.
Наверно, думает, что это его хозяйка таким противным голосом зовет на ужин, по которому он соскучился уже.
Только, ему еще лень пропихиваться сквозь плотные сплошные кусты, поэтому он раздумывает, как поступить дальше.
— Этого нельзя допустить, чтобы кот пролез через кусты и показался всей толпе нелюдей, — понимаю я отчетливо.
Они точно придут сюда с проверкой, откуда он взялся и нет ли кого-то еще здесь, пусть и не такого оригинального окраса.
Поэтому я преувеличенно фальшивым голосом зову его и изображаю, что у меня что-то есть в руке именно для него:
— Кис-кис-кис, Мурзя. Кис-кис, а кто тут хочет кушать?