— Мой зверь стоит двести золотых монет, ваша милость! — издевательски поднимаю я ставку, — есть у вас что-то на эту сумму взамен? То, что я смогу забрать, когда раню вас?
Бояться мне уже нечего, а вот на поединке можно хорошо заработать, чтобы засветиться на весь город уже хотя бы не бесплатно.
— Чего, какие двести золотых? Ты чего, мужик, совсем ополоумел? — вмешивается приятель поединщика, но тот просит его не лезть пока.
— Дорого ты ценишь своего зверя. Слишком дорого. Двести золотых — это четыре боевых рыцарских коня столько стоят, — говорит мне норр Итригил, примеряясь к своему мечу. — Я бы дал за него десять золотых и хватит!
Принимает он такое решение, и я вижу, что дальше торговаться он не намерен. Немного подниму ставку и все, пожалуй.
— Такова его цена, ваша милость. Боевых рыцарских коней вокруг нас сотни скачут, а мой зверь тут один такой, — справедливо замечаю я. — Но я согласен на двадцать золотых с вашей стороны после моей победы.
Не факт, что получится забрать эти деньги, но такая сумма меня вполне устроит, тем более, что победитель по местным правилам забирает меч проигравшего, чтобы не беспокоиться о выплате оговоренной суммы.
Меч может и подешевле стоить, конечно, если он имперский и для простых воинов выкован, но выкупить свое оружие — это долг чести для каждого дворянина.
Только оно, это условие, конечно, насчет дворян точно так все обстоит, а вот у простого, пусть даже заслуженного, воина могут возникнуть определенные проблемы.
У этого самого заслуженного воина проблемы, конечно. Ничего, с ними я разберусь, хотя и не хотел никак светиться в Ликворе больше положенного.
Да и мне тогда свою серьезную репутацию в том же постоялом дворе хорошо бы обозначить, как непобедимого воина, даже против дворян. Ну и деньги опять же солидные заработаю своими умениями и мечом тоже.
Тут все дворяне начинают весело и издевательски ржать над моими словами, а мой противник легко соглашается с этой суммой, ни на йоту не веря, что придется ее все-таки отдавать.
А ведь придется, куда он денется с подводной лодки.
Хотя, он, похоже, считается тут крутым бойцом среди своих приятелей, они за него вообще не беспокоятся и только радуются новому поводу загулять после легкой и неминуемой победы.
Мой меч тоже в руке, в Физическую силу вброшено двенадцать единиц, и я готов проверить свою удачу.
Его тот же приятель разрубает воздух между нами своим мечом, и мы начинаем сходиться.
Я пока решил не бросаться, как в кендо, так смело навстречу, потому что опасаюсь соперника.
Пара осторожных, проверочных ударов от противника вдруг заканчиваются его неуловимым движением и кончик меча легким движением бьет меня по запястью. Все же мы не на ярком светиле фехтуем, лампы все равно дают такой полумрак и вот из этого полумрака меня легко достают невидимым мне ударом.
— Есть одно касание! — громко замечает противник и подняв меч, салютует мне и своим друзьям, они ожидаемо взрываются криками восторга.
— Черт, больно то как! — понимаю я и чувствую, что рукав начал мокреть, это кровь из небольшой раны полилась на него. — Да он настоящий мастер меча, так меня коснулся и очень точно ранил! Мог бы и совсем кисть отрубить! Уже не до шуток получается!
Надо менять тактику! Или оглушать его ментально и сразу же убивать! Хоть и не договорено у нас про такой исход, но это поединок и тут все всегда может случиться с любой стороны!
Лучше его убить, чем самому помереть от его вообще невидимых, очень искусных ударов!
Мы снова сходимся и через пять секунд после еще нескольких его быстрых финтов я получаю новый разрез уже в районе локтя. Мне никак не удается приложиться по мечу противника, чтобы отбить его далеко в сторону, а он пользуется своим мастерством без проблем и снова отмечает голосом второе касание:
— Еще одно! Теперь локоть, господа!
Его болельщики снова шумно радуются, а мои угрюмо молчат, ведь все идет, как и должно быть. Настоящий благородный умелец меча разделывает обычного вояку, который почему-то слишком много о себе возомнил, под орех.
Как оно всегда случается и вскоре произойдет окончательно.
— Последнее, третье касание будет последним! — громко извещает зрителей молодой дворянин с торжеством в голове.
— Это будет твое плечо! На той же правой руке!
Глава 8
— Вот ведь гаденыш какой! Хочет меня порезать у всех на глазах спокойно и планомерно, как свинью какую-то на забое! И Мурзика моего себе забрать! — вспыхивает во мне прямо лютая злость.
Меня тут явно показательно воспитывают с помощью незаурядно точных ударов одним только лезвием дворянского меча, а я не могу ничего противопоставить мастеровитому сопернику.
Но что поделать, он реально мастер меча, а я даже не второй юношеский в таком фехтовании. Мой опыт кендо никак не может мне помочь, настолько этот тощий паренек превосходит меня в умении и скорости.
Всю свою жизнь, наверно, на обучение искусству владения мечом положил, а теперь понятно и радостно торжествует!
Для него это просто демонстрация своего умения — наносить мне раны!
Вон как лыбится своим приятелям, счастлив, что может продемонстрировать свое мастерство на подходящей жертве.
Да, бывший воин вполне подходит на такую роль, гораздо лучше простого ремесленника или купца, те просто не станут задираться с благородным сословием ни за что на свете. И на мече сражаться тем более не выйдут, скажут, что пусть из так на месте рубят, без сопротивления малейшего.
Преимущество у меня имеется одно — огромная физическая сила, в разы превосходящая то, что этот молодец может мне противопоставить. Нет мне никакого смысла с ним в фехтовании упражняться. Вот только рукав от вытекающей крови все тяжелеет.
Есть и еще одно преимущество, моя Характеристика Ментальной Силы, если делать будет совсем нечего, я готов обрушить ее на голову дворянина, чтобы тут же добить его ударом в горло, по голове или просто пронзить насквозь.
Придется убить, да еще так, чтобы он не успел сказать ни одного разоблачающего меня слова.
Вроде и не так жестко проходит поединок, чтобы прибегать к такому крайнему способу для моей победы, но желание соперника забрать Мурзика выводит меня из себя. Тем более, что я уже предупрежден, что скоро мне разрубят плечо и это будет уже не такой небольшой порез наверняка.
И еще усиливает весь этот негатив мое полное бессилие, как все смотрится со стороны, поэтому я бросаюсь в решительную атаку, мне самому в пятнашки концом меча нет никакого смысла дальше играть. Сильными взмахами на большой скорости, но без заметных провалов, нацеленными в корпус соперника, я прижимаю молодого мастера спиной к зрителям. Он пока уклоняется и отскакивает без встречных ударов, но тут ему приходится уже плотно подставлять лезвие своего палаша под мой удар, останавливая его.
Это его единственная ошибка, допущенная в поединке, и она дорого ему обойдется. Мог бы, наверно, попробовать уйти от удара, пустив мое лезвие вскользь в сторону, но он уже почти лишен возможности дальше выкидывать свои ловкие штучки, места для полноценного маневра у него за спиной нет.
И еще он никак не ожидает, что я сомну его сопротивление с одного столкновения мечами.
Решил, наверно, стоя на месте, просто отражать мои неистовые удары без особых проблем, ожидая, когда я выдохнусь.
И тут же получает первый по счету сюрприз!
Сила удара моего меча так велика, что его клинок отлетает ему куда-то за спину, парня самого разворачивает боком ко мне, он едва в последний момент успевает поднять его повыше, чтобы не поразить своих же приятелей.
— Да, это было бы смешно, достанься кому-то из них клинком вместо меня! — хотел бы я так подумать, но у меня нет на это времени.
Есть только доли секунды на то, чтобы перевернуть ход почти проигранного поединка.
И пока он борется с инерцией, пытаясь вернуть меч обратно в положение перед собой, мой клинок бьет его по успевшей немного даже отклониться от удара голове.
Как раз в районе уха, но не острием, а плашмя, на обратном таком движении. Бьет сильно, без дураков.
Дворянин валится безмолвной куклой, меч вырывается из руки и рыбкой падает рядом со мной.
Все замирают, дворяне не могут понять и поверить в случившееся, народ, которые просто зрители, смотрят с заметным восторгом на мою мощную фигуру над телом соперника, вытаращив глаза.
И боятся праздновать мою победу, настолько тут же злобно орут дворяне, обвиняя меня в нечестном ударе насмерть.
Они все выхватили свои мечи и вот-вот бросятся на меня.
— Я его только оглушил и подрезал ухо, как обещал! — громко отвечаю я, тоже не спеша опускать меч.
Мол, попробуйте, и сами окажетесь на его месте! Здесь, в этой узости между повозок, они смогут атаковать меня только по одному, чтобы так же потом завалиться в грязь.
Я больше не буду соревноваться в умении фехтовать, а просто забью могучими ударами всех по очереди.
Мне пришлось, конечно, сдержать руку в последний момент, иначе голова дворянина лопнула бы, как скорлупа ореха под тяжелым молотком, но и так его милость норр Итригил без звука завалился через плечо в грязь под ногами.
— Допонтовался! — охватывает мое сознание огромная радость. — Теперь больше никого не вызовет!
Я бросаться к упавшему недалеко мечу не спешу, понимая, что легко могу получить еще чей-то клинок в спину.
Пусть выкрикнувшие проклятие и пока замершие на месте приятели фехтовальщика убедятся, что их боец все еще жив, хотя уже не очень здоров. И вполне так может оказаться, что и на всю оставшуюся жизнь не здоров.
Ничего, только такими победами и создается себе репутация опасного воина. Очень жаль, что этот образ воина в отставке пропадет под дворянской одеждой.
— Ты убил его! Тебе конец! — кричит один из них, но я пожимаю плечами:
— Я нанес удар плашмя, он должен быть жив!
Ну, бросаться на меня, довольно серьезно показавшегося себя в поединке, раз я его как-то все-таки однозначно выиграл, неважно каким способом, спутники этого умельца сами все же не хотят. Наверно, он тут такой один настоящий мастер, а остальные вообще не очень по этому делу умеют. То есть умеют, конечно, но на гораздо более низком уровне.