Но меч длиной где-то девяносто пять сантиметров, и он явно выигрывает состязание на тот самый вопрос, кто первым достанет соперника.
Этих сразу тоже убиваю парой ударов, место тут просматриваемое из окон всего дома и забирать у них последние крохи жизни не получится. Не хочу даже давать никакого намека на такое дело зрителям, чтобы дохлых бандитов не потащили на проверку в храм Всеединого Бога, который тут всего в паре сотен метров к центру имеется.
Точно я такое не знаю, спросить не у кого, а высшие иерархи Всеединого Бога мне пока на пути не попадались, так, чтобы можно было их хорошо поспрашивать. Поэтому просто не буду рисковать разоблачением, бойня бандитов — это самое обычное дело для стражи, а вот следы темной магии, как это здесь наверняка называется, вызовут слишком сильное оживление среди священников церкви.
Теперь жду появления служивых, они увидели рывок бандитов, знают, что те меня обнаружили и теперь должны зафиксировать случившееся в любом случае. Как еще должны обязательно забрать меч, это мне тоже так кажется.
Я снова выглядываю из-за угла и вижу, наконец, служивых. Но картина мне эта не нравится совсем, они пробираются вдоль стены дома, не шагают сюда у всех на виду и открыто, значит, какую-то маскировку все же держат.
И самое плохое, что у крадущегося впереди средних лет воина в руках уже настороженный арбалет с болтом на ложе.
Серьезно их вооружил мстительный норр дорогим оружием, не понадеялся на одни только клинки в умелых руках и удар сзади.
Это такой серьезный аргумент, чтобы я отсюда никуда не ушел. С тех десяти-пяти метров он вряд ли промахнется, а как сработает моя Характеристика, наверно, что Регенерация, на вошедший куда-то глубоко грязный наконечник болта — да скорее всего, что бессильно сработает.
В любом случае мне это точно не известно, значит, не стоит и узнавать.
Дырку от болта затянет и вредоносные бактерии точно победит, но сможет ли металлический наконечник переварить или просто вытолкнуть из тела? Имею все основания в таком сомневаться.
Да и сейчас сразу я теряю все шансы на победу в противостоянии, с таким подарком в теле не повоюешь с настоящими воинами никак. И не дождется меня на стоянке Ветрил, одна тогда надежда, что сможет доехать до своей деревни, там спрятать или закопать дворянские шмотки, чтобы дальше жить со своей тогда лошадью и повозкой.
Может даже каурку с собой забрать, тогда вообще станет самым местным богатеем.
Там вообще еще много чего лежит, в том числе мой простой меч и инструменты, с собой у меня только мешок с золотом за спиной и дорогой трофейный меч в руке.
— Делать точно больше нечего, — понимаю я. — Они могут меня переиграть, раз притащили арбалет и так хорошо приготовились.
Отступать тоже нельзя, чтобы дружинники вошли во двор, сейчас они в невидимой зоне для жителей дома, поэтому, что тут случится, никто рассмотреть не сможет. Другая сторона переулка — несущая глухая стена без окошек, так что свидетелей пока нет и, возможно, что они не появится до конца зарубы.
А если и появятся, то не смогут рассмотреть сильно непонятные действия одного из дружинников.
Один свидетель может уже и пришел в себя в конце переулка, но теперь его точно придется добить. Хотя и так бы следовало это сделать, он настоящий убийца, уже готов был меня прикончить, как я отчетливо прочитал в его сознании.
Только я его немного опередил.
Поэтому я поднимаю Ментальную Силу до максимума вместо имеющихся там двенадцати единиц и держа одним глазом все так же пробирающегося вдоль стены стрелка, беру его сознание под полный контроль с трех метров.
Он замирает на секунду, я слышу сзади недовольный возглас идущего вторым воина и улыбаюсь про себя, давая команду:
— Скоро у тебя появится очень серьезная причина быть по-настоящему недовольным.
Стрелок резко разворачивается, я слышу стук сработавшего арбалета и приглушенное проклятие.
Все, пора уже мне выходить на сцену!
Глава 11
Я выпрыгиваю из прохода и первым делом протягиваю мечом не арбалетчика, которого уже взял под ментальное управление, а третьего, самого последнего служивого. У него тоже палаш в руке, но закрыться им он не успевает.
Я просто отбиваю его в каменную стену и наношу могучий удар по плечу бедолаги, он валится со стоном. Хоть и в кольчуге, но больше не способен сопротивляться.
Второй уже получил болт между грудью и животом, теперь вообще не боец, может немного и подождать смерти на самом деле, но смотрит на стрелка уж очень как-то удивленно недовольно и вот-вот начнет ругаться на того.
Что выстрелил ему в живот предательски — еще и эту новость начнет доносить всем местным слушателям.
А мне это вообще не нужно, чтобы кто-то слышал про какие-то странные поступки и потом рассказал местной страже, что тут свой своего застрелил внезапно. А этот застреленный очень долго и сильно громко ругался на такое бесчинство.
Знают все здесь, что на такое ментальное давление, чтобы брать под свое полное управление, только иерархи церкви способны. Между народом ходят такие слухи, а официально, конечно, ничего такого нет и быть не может. Но слухи очень уверенные и настойчивые, явно все про такое чудо знают.
Видно, что церковники всех рангов своей силой при случае злоупотребляют часто, добиваясь нужной информации.
Поэтому вторым ударом я добиваю подстреленного и потом снова добавляю третьему, он ведь тоже свидетель непонятной хрени.
— Так, у меня есть несколько секунд, чтобы узнать правду про организатора засады, — понимаю я.
Демонстративно выбиваю разряженный арбалет из рук и так не сопротивляющегося стрелка, прижимаю ему меч к горлу и негромко спрашиваю:
— Кто вас прислал сюда?
Мужику никуда не деваться в тисках моей ментальной воли, и он отвечает так же тихо:
— Норр Итригил.
— За сына?
— За него. Осерчал очень, — медленно отвечает стрелок.
— Где он сам?
— В селе, на постоялом дворе.
— Какое село?
— Не знаю.
— Кто хозяин постоялого двора?
— Не знаю.
— Какие ворота ближе к этому селу? — хоть направление узнаю, откуда ждать врагов.
Название ворот служивый тоже не знает, но показывает на те, через которые я сам на стоянку бегаю.
— Сколько от них до постоялого двора ехать?
— Три кунда.
Так, сорок пять минут по-нашему, значит совсем близко к городу, всего километра три от него, это опасно, на стоянке меня тоже может ждать засада. Не стал норр заводить всю дружину в дорогой для жизни город, остановился на дешевом постоялом дворе.
Как я и ожидал в принципе.
— Что сделать должны были?
— Помочь бандитам, но сами не светиться лишнего. Забрать меч и отрубить голову, привезти ее норру.
Становится еще понятнее моя судьба, я поднимаю арбалет, полностью отпуская сознание дружинника и он через пару секунд бросается на меня с голыми руками и криком:
— Ах, ты! Сволочь!
Я именно этого и жду, одним махом перерубаю ему шею, служивый падает на колени и получает второй удар на всякий случай.
Он должен не заговорить по любому, а теперь почти отрубленная голова ему точно не даст это сделать. Потом добиваю всех дружинников еще по разу, собираю их мечи и кладу к брошенному на землю арбалету. Спешу в тупиковый конец переулка, где нахожу уже пришедшего в себя метателя ножей, пока прячущегося за камнями.
Он при виде моего сосредоточенного лица пытается бросить в меня камнем, деваться ему все равно некуда, раньше не сбежал, теперь уже точно на тот свет отправляется. Мне вообще свидетели, даже самым краем глаза, случившегося здесь побоища не нужны.
И у него голова после точного остается на половине шеи, а мне пора уносить ноги.
Не до впитывания посмертных эманации, не до сбора трофеев в виде поясов и всего прочего, я только арбалет с мечами на ходу прихватываю и захожу обратно во двор, где стучусь в дверь комнаты моей как бы девки.
Она, наверно, уже разглядела мертвые тела в подворотне, поэтому меня пускать ни в какую не хочет.
Выбиваю пинком дверь, даю ей леща кулаком с ходу, чтобы не пищала и было, что страже и ворам показать. Что она тут не причем, сама жертва этого жестокого серийного убийцы.
— О тебе же забочусь, дуреха! — и добавляю еще, чем больше побоев будет, тем ей легче допрос будет пройти.
Засовываю арбалет, свой окровавленный меч и остальные клинки в припасенный и оставленный у нее заранее мешок, раньше под трофеи думал его использовать. Если бы одни бандиты тут оказались, обобрал бы точно тела без спешки, а вот с порубленными дружинниками теперь так спокойно не стоит время терять.
Явное это нарушение закона и доказывать свою невиновность однозначно не стоит. Оно, конечно, может и получиться, но будет очень долго, да еще в заточении посидеть придется.
А если церковники что-то унюхают, так вообще без шансов.
Вылезаю в окно, спрыгиваю на соседний переулок и быстро дохожу до ворот, где приветливо киваю знакомым стражникам, после чего иду к стоянке, высматривая возможную засаду, но пока тут никого нет.
— Ветрил, давай на выезд! Парень, открывай ворота! — это сыну Аринила.
Выезжаем тут же со стоянки, каурка привязана к повозке, чтобы мне меньше самому бросаться верхом в глаза.
Ехать все равно мы может, только объезжая сам город по кругу, это единственный вариант, чтобы удаляться от дружины норра Итригила, которая сейчас фактически находится между нами и Баронствами.
Поэтому сильно торопимся объехать город с другой стороны от Баронств, потом через час достаточно удаляемся от стен и сворачиваем в направлении гор. Ветрил эти места отлично знает, поэтому легко объедет свой постоялый двор подальше.
У меня пока все арбалеты снаряжены, в венах бьется кровь убегающего от погони человека, я бдительно разглядываю местность вокруг нас в свою трубу. Потом перебираюсь на свою лошадь и с нее до самой тесноты наблюдаю вокруг.
Вскоре совсем темнеет, мы проезжаем еще пару километров, потом съезжаем в какую-то рощу и устраиваемся на ночлег.