— Это вы, господин, — обращается ко мне по-простому Терек, — все правильно устроили, те бы, арестованные которые, точно не успокоились, останься они на свободе и при власти, палки мне в колеса постоянно совали, а оставшиеся теперь служат с усердием заметным. Так что пока в первый день при титуле и власти у меня никаких серьезных дел нет, все без меня отправляют — и повседневную службу, и сейчас народ выставляют в оцепление. Хорошо служить главным командиром! — с большим удовлетворением замечает бывший наемник, а теперь очень важный военноначальник.
— Тревогу сыграл? — интересно мне.
— Да, в одном полку только. Поработать еще есть над чем, но, в общем все ничего выглядит. Сегодня еще вторым полком займусь.
— Сколько численность гвардейцев в обоих?
— В этом под восемьсот всего, потому что вокруг Храма и императорского дворца места не так много свободного осталось, чтобы с казармами и лошадьми расположиться. Во втором полку зато тысяча двести воинов служит, они в паре кварталов подальше расположены.
«Так, значит на пару тысяч воинов я могу смело рассчитывать, — радуюсь я. — С такими силами бояться в столице точно некого. Никакое дворянское ополчение не сможет около Храма или дворца восстание поднять».
После небольшого времени, прошедшего в беседе только для своих, поступает доклад уже от непосредственно командира гвардейского полка, присутствовавшего вчера при моем разборе, а сейчас осторожно постучавшегося в мои апартаменты:
— Оцепление по пути следования до дворца выставлено, а дежурная сотня готова сопровождать выезд, Высокий Господин Неба!
Я сам приоткрываю дверь и выглядываю наружу, здороваясь с гвардейцем.
«Нет, никакой хитрости или недовольства в нем не чувствуется. Только радость из-за быстрого повышения по службе и еще теперь особой близости к своему господину», — чувствую я.
— Поедемте, господа! Там вопрос сегодня требуется решить с будущим Императором. Боюсь я, что у местного высшего дворянства и семьи бывшего Императора на этот счет только свои мысли главенствуют. Придется их заранее огорчить серьезно. Терек, приготовь сотню для того, чтобы оцепление дворца усилить и пару десятков, которые с нами внутрь пойдут.
— Думаете, господин, что до схватки дело дойдет? — удивляется Терек.
— Не знаю еще. Но, то солидное обстоятельство, что мы плотно контролируем гвардию моего же имени — охладит всех недовольных!
Тут я задумываюсь:
— Впрочем, лучше сразу же вычислить самых недовольных, а такие при отряде гвардейцев выступать побоятся. Так что пойдем вчетвером, только я с графом и парой моих Слуг, а вы тогда, граф Варбург, при гвардейцах снаружи дворца нас подождете. Когда я дам сигнал, отодвину штору и махну рукой, это для всех, конечно, а лично вам, граф Варбург, нашей мыслесвязью доложу. Тогда отправляйте гвардейцев взять весь дворец под охрану и своего Всеединого Бога тоже начинать защищать.
— Чем оставить этих интриганов на свободе, так лучше их спровоцировать неповиновением лично вам, Высокий Господин Неба. Высшее дворянство, особенно с выходами на королевскую семью, тоже желательно испугать и набрать каких-то заложников на время. Посидят месяц-другой на хлебе и воде, как государственные преступники, потом можно как-то договориться с их семьями. Всяко лучше, чем начинать сразу же резню, — рассуждает граф.
— Хорошо, поступаем тогда по ситуации. Граф, остаетесь наготове около дворца, сотню сопровождения держите при себе. Местная охрана не должна сопротивляться вам и хорошо знакомым ей командирам, — решаю я.
Еще через одну кунду я с графом размещаюсь в первом экипаже, оба Слуги во втором, Терек скачет на новом, породистом жеребце рядом с нами, мы едем по огороженной гвардейцами прямой дороге от Храма к дворцу.
Народа собралось еще немного, я милостиво осеняю зрителей, активно приветствующих меня, правильными религиозными символами в пути, всего пара минут поездки и экипажи въезжают в широко распахнутые ворота дворца.
Гвардейцы из охраны не собирались, как я понял, пропускать Терека с моей личной сотней охраны, но имеющиеся при них командиры быстро убедили всех слишком бдительных воинов не мешать новому начальнику гвардии выполнять непосредственные приказы Всеединого Бога.
«Да, всего-то со смерти Твари прошло двадцать часов, гвардия и Храм уже почищены и плотно перешли под наш контроль. Надеюсь, что плотно, конечно. Но, теперь требуется обязательно разобраться с императорской семьей и различными дворянскими группировками при ней!» — не то, чтобы я очень хочу вступать в прямое противостояние с местной дворянской элитой, только другого выхода у нас нет.
Или мы контролируем императорский дворец, или высшее дворянство попробует контролировать нас самих, если дать им возможность оставить кого-то из своих людей на престоле.
Со своим прикормленным дворянами Императором, который не подчиняется Храму, у нас быстро начнутся серьезнейшие проблемы. Тогда точно запахнет гражданской войной и множеством погибшего народа с обоих сторон.
И как раз в первых же залах дворца я со спутниками сталкиваемся с этими самыми дворянами, с явным недоумением слушающими представление каким-то мажордомом новых гостей для посещения вдовой императрице с ее безутешной семьей.
«Что это за наглецы и какого черта им тут понадобилось?» — так и чувствую я недоброжелательные взгляды солидных мужчин в богатых одеждах.
Видно, что звание Всеединого Бога не особо как-то смутило высшую элиту Империи, или они просто не расслышали слова мажордома, слишком занятые своими важными делами.
По их отношения я сразу вижу, что мой визит сейчас никто из них вообще не приветствует.
«Тут важнейшие вопросы престолонаследования решаются, а лишние посторонние гости только внимание отвлекают!» — так я чувствую отношение местной элиты к никому не известным гражданам.
«Это они зря считают, что мое место только при Храме всех убогих жалеть! Скоро убедятся, что все их расчеты и особое место при престоле окажутся безнадежно битой картой!» — усмехаюсь я.
Пока я шагаю по этим первым залам на встречу с императрицей, я насчитал четыре разных кучки единомышленников, еще при не погребенном теле императора самозабвенно делящих его освободившееся место.
«Придется их всех жестоко разочаровать! С другой стороны- новый император окажется пока равноудален от всех группировок, так что никто лично не проиграет. Кроме самой императорской семьи!» — понимаю я.
Я уже знаю, что сам покойный император, Всемилостивейший Плугин Шестой, был еще очень молод, всего двадцати шести лет от роду, императрица, ничего такая блондинка — почти его ровесница, всего на год младше и у них есть дочка девяти годов и сын всего пяти лет.
«Присматривайся, ваше сиятельство, взять вдовую императрицу замуж для тебя будет проще всего сейчас», — говорю я мыслесвязью графу.
«Посмотрим. Может она и ничего такая окажется, — не торопится спорить или соглашаться со мной граф. — Если не сильно вредная, то можно подумать о таком варианте!»
Однако, как я и ожидал, вскоре я определенно узнаю от на редкость хорошо осведомленного источника — никто в семье покойного императора не рассматривает даже теоретически всерьез такую мысль, что не старая, а именно новая династия окажется на троне огромной Империи.
Все сановники и дворяне высшей имперской категории, встав тесными кружками, обговаривают какие-то свои договоренности, недоверчиво посматривая по сторонам.
«Этак мы долго сами будем в трясине местных интриг плутать, нужен опытный гид-путеводитель» — понимаю я.
— Очень бы хотелось узнать расклады гонки за императорским титулом, — негромко я замечаю графу.
— На нас вообще внимания никто не обращает! — отвечает он мне. — Ну, вообще никакого.
Слуги наши позади стоят и пока робко помалкивают.
— Явно, что еще не знают нового Всеединого Бога в лицо. Думают, что мы какое-то посольство или из королевств, или из Баронств, случайно здесь оказавшиеся как раз в день смерти императора.
— Хорошо бы найти тут какого-то местного придворного, хорошо все знающего и разбирающегося во внутренней политике, — намекает он мне, показывая на выскочившего откуда-то из внутренних помещений важного сановника в очень дорого расшитом золотом платье.
Длинный камзол сверху донизу сверкает золотыми украшениями, явно — самый важный тут товарищ.
Его-то все присутствующие дворяне сразу замечают, постоянно перекрывают ему путь, задавая вопросы тоже тихими голосами. Но изворотливый царедворец никому особого предпочтения не отдает, ловко лавирует между дворянами, отделываясь пожиманием плечами и короткими ответами.
Поэтому, пока я со своими спутниками ожидаем приема у императрицы, стоя где-то перед тронным залом, я решаю привлечь к получению информации именно этого очень важного служителя при дворце, перед которым даже высшие дворяне особенно почтительно расшаркиваются.
— Явно — наша цель сейчас, — подтверждает граф. — Насмотрелся я на таких решал на приемах у короля Ксанфа.
Подзываю подойти этого, то ли императорского камергера, то ли управителя дворцовой жизни к себе жестом руки, на что проходящий мимо важный сановник даже не реагирует особо, бросив только недоуменный взгляд на каких-то непонятных выскочек.
Приходится нежно взять его под ментальный контроль, осторожно развернуть его и подвести к нам, как солидного такого голавля, чтобы заставить все начать очень откровенно рассказывать:
— Скажи-как, милейший! Ты же тут все знаешь? Какие партии образовались теперь после смерти императора? И у кого имеются наивысшие шансы?
На что сановник начинает таким же негромким бесцветным голосом говорить:
— Ситуация следующая. Есть сама императрица, которая собирается стать регентшей при младшем сыне, чтобы подольше управлять Империей. Шансы ее самые предпочтительные. Есть ее брат, который хочет продвинуть на престол своего сына, тому как раз двадцать лет исполнилось, может сразу стать императором. Императрица однозначно против, но у того есть поддержка от других вельмож. Есть три, нет, четыре основные группы высшего родовитого дворянства Империи, у всех свои кандидаты с разной степенью вероятности попадания на трон.