— Вы думаете, что, некоторые люди уже поняли, как должно вести себя, не так ли? — вопросил отец Уильям. — Вы думаете, до них дошло, что они не могут пустить пыль в глаза Господу, что им не скрыть болезнь от диагностической аппаратуры Его божественной клиники?
Он окинул сидящих перед ним грозным взглядом.
— Вы, возможно, так и думаете, но некоторым людям ученье не впрок.
Внезапно отец Уильям побагровел от ярости.
— Вы думаете, им хватает ума хотя бы в доме Господнем воздерживаться от своего сатанинского занятия? — проревел он, выхватывая бластер и стреляя в направлении Веры.
Кто-то закричал, послышались проклятья, большинство, в том числе и Вера, повалились на пол.
Переполох длился секунд тридцать. Потом люди начали подниматься, спрашивая друг друга, что произошло. Встала и Вера, чтобы увидеть, что высокий худощавый мужчина мертв. Выстрел отца Уильяма выжег ему левый глаз.
— Не прикасайтесь к нему! — прогремел отец Уильям, когда остальные прихожане заметили жертву. — Это разыскиваемый преступник. Он принадлежит мне и Господу.
Пастырь оглядел аудиторию.
— Господь смотрит на мир моими глазами, слушает моими ушами, так что от нас не скрыться никому. — Опять многозначительная пауза. — Господь укрепляет мою руку и нацеливает мое оружие. Да благословенно будет имя Господа!
Он сунул бластер в кобуру.
— Я демонстрирую вам наглядный урок, дети мои… как зло может обратиться в добро. Я сниму скальп с этого грешника и передам его в соответствующие инстанции, так что мертвым он послужит Господу куда лучше, чем живым. — Отец Уильям наклонил голову. — Молча помолимся за черную душу этого несчастного и пожелаем Сатане воздать ей по заслугам.
Отец Уильям проповедовал еще с полчаса, не обращая внимания на труп. Упор делался на Судный день, до которого, по мнению отца Уильяма, оставалось не так уж много времени.
Наконец он закончил проповедь, объяснив, что вынужден поставить точку как из уважения к мертвому, так и по более прозаической причине: скорого закрытия почтового терминала Демократии. После чего послал молодого парнишку из Трейдтауна по рядам с платиновой кружкой для сбора пожертвований и не отпустил паству, пока каждый не внес свою лепту.
— Жду вас здесь завтра утром, — объявил отец Уильям, когда юноша вернулся с кружкой, заполненной деньгами. — Тема завтрашней проповеди — «Секс и грех», поэтому я рекомендую оставить детей дома. Позвольте поблагодарить вас за щедрые пожертвования. Если завтра кто-нибудь принесет пару шоколадных пирожных, я также найду им достойное применение. — Внезапно он ткнул пальцем в Веру. — А вы задержитесь, достопочтенная дама. Нам есть о чем поговорить.
Юноша подошел к отцу Уильяму, что-то шепнул ему на ухо.
— Стойте! — провопил он, и те из прихожан, что еще не покинули шатер, застыли на месте. — Я не знаю, у кого из вас фамилия Спайк, даже не знаю, какого вы пола, но мне сообщили, что вы внесли пожертвование королевскими йенами. Вы же все знаете, что королевские йены принимаются к оплате только во Внешнем Пограничье, и у меня такое чувство, что Господь может воспринять подобное деяние как личное оскорбление. Поэтому я собираюсь попросить молодого человека вновь подойти к вам с подносом, чтобы посмотреть, не найдется ли среди вас человека с добрым сердцем, который пожертвует на нужды Господа те деньги, на которые можно купить еду и вакцину для несчастных детей с Келлатры Четыре, куда я отправлюсь с Золотого початка. Что же касается вот этого, — он потряс пачкой королевских йен, — то я оставлю их у себя на случай, что встречу миссионера, держащего путь туда, где эти йены еще в ходу.
Юноша смешался с толпой и минуту спустя направился к возвышению с двумя банкнотами номиналом по пятьдесят долларов Марии-Терезы каждая. Отец Уильям одобрительно кивнул, и вскоре Вера осталась с ним наедине.
— Я хочу поблагодарить вас. — Она приблизилась к отцу Уильяму, протянула руку. — Не засеки вы его, он бы меня убил.
— Я не смог бы этого сделать, если бы вы не пришли на мою проповедь. — Отец Уильям сжал ее руку своими. — Вы поступили правильно. Пришли, чтобы восславить Господа, и Господь не оставил вас в беде. Сдается мне, Он понял, что у вас ко мне какое-то важное дело.
— Именно так.
— Настолько важное, что человек, за голову которого назначено вознаграждение, захотел вас убить?
— Его нанял Дмитрий Сокол.
— Я думаю, в аду Сатана уже разжег для господина Сокола индивидуальный костер. — Отец Уильям помолчал. — Между прочим, у него было двое сообщников. Что с ними случилось?
— С ними я разобралась, — ответила Вера.
Отец Уильям одобрительно кивнул.
— Хорошо. Я рад, что вы не из тех, кого надо охранять днем и ночью. — Он отпустил ее руку, взял стакан, глотнул синей жидкости. — А почему Сокол решил вас убить?
— Понятия не имею, — ответила Вера, глядя ему в глаза.
— Знаете. — Отец Уильям заулыбался. — Мне представляется, что Господь связывает с вами большие планы… иначе Он лишил бы вас дара речи за то, что вы лжете в Его доме.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Да перестаньте, милая дама. Дмитрий Сокол — контрабандист и злодей, который думает, что нашел особый способ покаяния. — Отец Уильям пренебрежительно расхохотался. — Он полагает, что его делишки останутся тайной, покрытой мраком, пока он будет изображать из себя скромного, богобоязненного слугу народа. — Тут он яростно глянул на Веру. — Позвольте предположить, что вы шантажировали его, он вам заплатил, а теперь пытается вернуть свои денежки.
— В десятку вы не попали, — покачала головой Вера. — Я его шантажировала, все так…
— И правильно, — прервал ее отец Уильям. — Иной раз надо обнажить опухоль, а уж потом удалить.
— Не ради денег, — уточнила Вера. — Чтобы получить интересующую меня информацию.
— Ага! — Его глаза вспыхнули. — И что это за информация?
— Я ищу Сантьяго.
Последняя фраза здорово повеселила отца Уильяма.
— На вашем месте, милая дама, я бы выяснил, где он находится, и побежал в противоположном направлении. Такой информацией надобно делиться добровольно.
— Он посоветовал мне поговорить с Веселым Бродягой.
— Правда? Наверное, правильно сделал. Но Бродягу на церковной службе не встретить… особенно на моих проповедях.
— Так где же мне его найти?
— На холмах, в десяти милях от города. Дорогу вам может показать каждый.
— Мне также сказали, что увидеться с ним сложно.
— Все зависит от того, кто вы и о чем хотите с ним поговорить.
— Мне сказали, что вы можете помочь мне увидеться с ним.
— Полагаю, что могу.
— Поможете?
— А вот это совсем другая история.
— То есть не поможете?
— Я этого не говорил. Я лишь сказал, что это другая история. — Он посмотрел на покойника. — Этот бедолага едва не устроил вам личную встречу с Создателем. Подвел вас к последней черте. Как хорошо, что Господь даровал мне острый глаз и твердую руку.
— Я уже поблагодарила вас. Повторить?
— Знаете, милая дама, — отец Уильям вытащил черный носовой платок и начал протирать кружку для сбора пожертвований, — благодарности бывают разные.
Вера соображала быстро:
— Тысяча кредиток.
Отец Уильям улыбнулся:
— Это тянет лишь на первую главу той истории, о которой мы говорим.
— Только помните, что это всего лишь история, а не сага, — нашлась с ответом Вера. — Две тысячи.
Отец Уильям задумался:
— Вы хорошо готовите?
— Отвратительно.
— Жаль. — Он долго смотрел на Веру, потом пожал плечами. — Черт с вами. С учетом вознаграждения, которое я получу за этого преступника, и вашего щедрого пожертвования мы сможем принять необходимые меры для того, чтобы пять тысяч детей Келлатры Четыре больше не умирали от сухой оспы и синей лихорадки. — Он засучил левую брючину, достал длинный охотничий нож, закрепленный на голени. — Позвольте мне отнести местному констеблю вещественное доказательство, дабы он не подумал, что я требую деньги, которые еще не заработал, а потом в путь. — Отец Уильям поднял глаза на Веру. — Две тысячи кредиток при вас, не так ли?
Вера вытащила банкноты из сумки:
— Так мы идем к Бродяге?
Отец Уильям взял у нее деньги, положил в кружку для сбора пожертвований, широко улыбнулся:
— Разумеется, идем, к вящей славе Господней!
Глава 9
Бродяга заглянет — выглянет кольт.
Деньги в кармане — ловите, извольте.
Копы придут, копы уйдут.
Бродяга ж — глядите! — опять тут как тут.
На Золотом початке Веселый Бродяга мог делать, что хотел. Более чем вольготно чувствовал он себя и еще на десяти — пятнадцати планетах. Казалось бы, причина тому — целая армия бандитов и даже головорезов, которые беспрекословно подчинялись ему. На деле все обстояло иначе. Разумеется, у него были осведомители как в преступном мире, так и в респектабельном обществе, но действовал он, за редким исключением, в одиночку.
Учитывая, что работал он один, воображение рисовало гиганта, эдакую золотопочатокскую версию Человека-Горы Бейтса. Но в реальности роста он был на дюйм или два ниже среднего, скорее полный, чем худой, и ничем особым не выделялся, разве что бесцветными глазами.
Раз физической силой взять он не мог, получалось, что ему не должно быть равных в умении стрелять, уничтожать преграды, изменять внешность. Но и этими достоинствами похвастаться он не мог. Зато его отличали острый ум, абсолютное отсутствие совести и непомерная тяга к чужому.
Разумеется, вышесказанного хватало с лихвой, чтобы Черный Орфей им заинтересовался. Однако более всего поразил Барда Пограничья акцент Бродяги.
Впервые он столкнулся с человеком, говорящим с акцентом.
В те далекие времена, когда человечество еще не покинуло Землю, акцент среди людей, говорящих на одном языке, не считался чем-то удивительным. То же самое ждало человечество и в будущем, после полного освоения Внутреннего и Внешнего Пограничья. Но в эпохи Республики, Демократии и даже ранней Олигархии, охватывающие почти шесть тысячелетий, каждый человек вырастал со знанием двух языков: родной планеты и терранского