— Неужели вы не понимаете, что в Демократии почти триллион людей и всего шесть робелианских ваз такой формы!
— Это означает, что ты останешься без работы раньше, чем я.
— Это означает, что вы уничтожили бесценное произведение искусства.
— Я также уничтожил человека, которого давно следовало уничтожить. Так что в итоге принес больше пользы, чем вреда.
— Сократ не числился среди разыскиваемых преступников.
— Будем считать, что, убив его, я оказал услугу человечеству.
— Я не знал, что вы занимаетесь филантропией.
— Деньги — не самое важное в жизни.
— Согласен, но за то, что дороже денег, также приходится платить. И теми же деньгами. — Бродяга резко повернулся к стене Шусслера. — Я проголодался. Чем можешь нас попотчевать?
— У меня есть полный набор соевых продуктов, — ответил киборг.
— А мяса у тебя нет?
— К сожалению… но блюда, которые я могу приготовить из сои, по вкусу будут неотличимы от мяса.
— Это я уже слышал, — пробормотал Бродяга.
— Придется есть то, что у него есть, — решил Каин. — У нас нет времени искать продуктовый магазин.
Бродяга пожал плечами:
— Ты сможешь приготовить что-то похожее на моллюска в сметанном соусе?
— Я попробую. А что приготовить тебе, Себастьян?
— Что-нибудь попроще.
— Как насчет стейка? — предложил киборг.
— Как насчет салата? — возразил Каин. — Соевые стейки я уже ел.
— Так попрошу вас пройти на камбуз. Обед готов.
— Как это, готов? — удивился Бродяга. — Мы же только что заказали.
— Граальская технология обеспечивает мгновенное приготовление, — объяснил киборг. — Тем более если исходные материалы — соевые продукты.
Каин и Бродяга с сомнением переглянулись, но прошли на камбуз, длинную, узкую комнату с оборудованием, упрятанным в стены.
— И где мы будем есть? — спросил Бродяга.
— Я мог бы разложить столик, — ответил Шусслер, — но тогда места для двоих не хватит.
— Мы постоим, — успокоил его Каин. — Где еда?
— Одну секунду. Пожалуйста.
Откинулась металлическая панель, на сверкающем прилавке появились две самые обычные тарелки. Бродяга протянул руку к своей, с моллюском в сметанном соусе, тут же отдернул, выругался.
— Забыл предупредить: тарелка горячая.
— Благодарю, — злобно бросил Бродяга, достал из кармана шелковый носовой платок с монограммой, сложил его, вновь взялся за тарелку, вытянул ее на металлическую панель. — Я бы не отказался от ножа и вилки.
— С удовольствием бы тебе помог, но Альтаир-с-Альтаира не пользовалась человеческими приборами. Предпочитала эти.
На прилавке появились два металлических предмета странного вида.
Бродяга взял один, рассмотрел со всех сторон.
— Великолепно. Видать, штука очень удобная. Все равно что есть суп китайскими палочками.
Взял свою «палочку» и Каин, коротко взглянул, а затем принялся за салат.
— Ты знаешь, как ими пользоваться? — спросил Бродяга.
— Я видел их на Тероне. — Каин нацепил на «палочку» кусок псевдопомидора, обмотал вокруг него лист псевдосалата. — Тамошний охотник за головами показывал мне, как с ними управляться. Навык приходит с практикой.
— Интересно, можно ли ими есть сметанный соус? — Бродяга задумчиво смотрел на свою тарелку.
— А ты попробуй, и все станет ясно, — посоветовал Каин.
После трех или четырех неудачных попыток Бродяга таки приспособился и сумел отправить в рот кусок псевдомоллюска.
— Ну как? — озабоченно спросил Шусслер. — Что вы можете сказать о моих кулинарных способностях?
— Неплохо, — бесстрастно ответил Каин.
— Скажу только одно, — пробурчал Бродяга. — На лобстера с Золотого початка не похоже. Однако, полагаю, могло быть и хуже.
— Могу я попросить вас об одной услуге? — минуту спустя вновь нарушил тишину Шусслер.
— Смотря о какой, — ответил Бродяга. — Чего тебе хочется?
— Расскажите мне, какова еда на вкус.
— Откровенно говоря, по вкусу это соевые продукты, которые выдаются за моллюска в сметанном соусе.
— Пожалуйста, я все приготовил, подал, но попробовать не могу. Опишите мне ваши вкусовые ощущения.
— Я же сказал, отдаленное подобие моллюска в сметанном соусе.
— Неужели вы полностью лишены воображения? — В голосе слышалось отчаяние. — Скажите мне о соусе. Какой он? Густой? Горячий? Сладкий? Можете вы определить, какие я положил специи? Каков по вкусу моллюск?
— Знаешь, восторгаться особенно нечем. Вкус так себе.
— Пожалуйста, поподробнее.
— Ты просто нарываешься на оскорбления. Твою стряпню с натяжкой можно назвать съедобной. — Бродяга начал раздражаться. — А ты еще просишь что-то там описать. Так можно потерять остатки аппетита.
— Я же прошу о такой малости! — заверещал Шусслер.
— Потом, — отрезал Бродяга. — И так кусок в горло не лезет, а ты еще пристаешь с разговорами!
Каин вздохнул, подхватил «палочкой» кусок псевдомоллюска, окунул в сметанный соус, пожевал, а потом начал описывать свои вкусовые ощущения Шусслеру. Бродяга взял тарелку и ретировался в рубку, чтобы закончить трапезу в тишине.
Каин присоединился к нему двадцать минут спустя.
— Все еще дуется? — спросил Бродяга.
— Узнай у него сам.
Бродяга повернулся к стене Шусслера:
— Надеюсь, утром ты не будешь спрашивать меня, как мне спалось и что чувствовала моя спина, соприкасаясь с койкой?
Ответа не последовало.
— Да уж, такого я еще не видел: дующийся звездолет.
— Ты действительно его обидел, — вставил Каин.
— Не без причины. Стоит нам начать потакать его причудам, он засыплет нас вопросами о наших ощущениях.
— Ответить ему — невелик труд. А жизнь у него очень уж невеселая.
Бродяга вытаращился на него.
— Странные у нас нынче пошли убийцы, — вырвалось у него.
— Знаешь, он ведь может поинтересоваться твоими ощущениями после того, как снизит до нуля подачу кислорода в рубку.
— Не снизит, если хочет умереть до срока, — уверенно заявил Бродяга. — Ты действительно убьешь его после того, как мы найдем Сантьяго?
— Я же сказал, что убью.
— Я знаю, что ты сказал. Но удовольствия тебе это не доставит.
— Мне вообще не нравится убивать, — ответил Каин.
Бродяга обдумал его последнюю фразу, вспомнил многое из того, что услышал от Каина после отлета с Альтаира III, и несколько следующих минут посвятил сравнению своего нового партнера с Ангелом, о котором знал, разумеется, только понаслышке. В итоге у него возникли сомнения в правильности сделанного Верой Маккензи выбора.
Глава 14
Увы, Бедный Йорик! Я его знал —
В мешок он вставал, по полю скакал.
И доскакался, в мешке стоя:
Увы, бедный Йорик! Мешок-то пустой!
Звали его не Бедный Йорик, во всяком случае, поначалу. Родился он Германом Людвигом Менке, и имя это оставалось при нем двадцать лет. Потом он присоединился к актерской труппе, путешествующей по Спиральному рукаву, и стал Брюстером Моссом. Поговаривали, что он даже выступал перед Ангелом до того, как тот стал Ангелом.
К сорока годам он обзавелся новым псевдонимом: Стерлинг Уилкис, под которым и стал знаменитым, возродив на Лодине XI шекспировский театр. Славился он и своим пристрастием к наркотикам.
Шесть лет спустя, после того как он впал в галлюциногенный транс прямо на сцене, перед полным залом, ему запретили публичные выступления. Пришел черед новому псевдониму — Бедный Йорик во многом соответствовал его тогдашнему положению и новой профессии. Жизнью его был театр, поэтому, перебравшись в Пограничье Внутренних миров, он занялся производством реквизита. И следующие десять лет поставлял всем желающим фальшивые короны и безобидное оружие, поддельные драгоценности и троны, которые издалека вполне могли сойти за настоящие.
Он также обеспечивал неплохую жизнь торговцам наркотиками, а когда отказался от внутривенного введения галлюциногенов в пользу жевания семян альфанеллы, ему пришлось резко увеличить доходы. И поставить свой талант фальсификатора на службу менее легитимным сферам бизнеса. Поскольку зависимость от наркотика заметно влияла на качество его работы и сроки исполнения заказов, к нему перестали обращаться как законопослушные предприниматели, так и представители преступного мира. Оставалось лишь продавать портреты знакомых ему актеров, которые он успевал рисовать во все более редкие периоды просветления.
Несколькими годами позже четыре его картины попали к Черному Орфею, и тот мгновенно понял, что натолкнулся на удивительно талантливого человека.
Еще год потребовался ему, чтобы найти Бедного Йорика, который жил в третьесортном отеле на Хилдергарде, тратя на наркотики все, что ему удавалось заработать. Орфей попытался уговорить Йорика путешествовать вместе с ним и иллюстрировать его сагу, но Йорика больше интересовала очередная доза наркотика, а не известность и процветание, так что барду Пограничья Внутренних миров не осталось ничего другого, как признать свое поражение. Он купил оставшиеся у Йорика картины, заказал портрет Эвредики, заплатив аванс, и отправился дальше. Бедному Йорику бард посвятил только одно четверостишье. Он хотел написать больше, рассказать своей аудитории о талантах Йорика, но решил, что поток заказов приведет к тому, что Йорик сможет покупать больше наркотиков и быстрее умрет.
К чести Йорика, надо отметить, что он пытался закончить портрет Эвредики, но аванса хватило только на неделю, а пагубная привычка требовала все новых порций наркотика. Поскольку картин на продажу у него не осталось, Йорику пришлось взяться за подделки, но время от времени он все равно возвращался к портрету Эвредики.
Собственно, Бедный Йорик и работал над ним, когда Шусслер приземлился на Рузвельте III.
— Паршивая маленькая планетка, — прокомментировал Каин, когда они вышли из киборга на мокрый бетон космопорта под никогда не прекращающийся дождь.
— Само собой. — Бродяга направился к автостоянке. — Мы же ищем паршивого маленького человечка. Кто бы мог подумать, что Альтаир-с-Альтаира держит связь с Сантьяго через Бедного Йорика?