— Знаю, — кивнул Каин. — И скольких мне придется убить?
Сантьяго остановился, взгляды мужчин встретились.
— Я никогда не попрошу вас убить человека, который не заслуживает смерти.
— Сейчас это моя работа, причем хорошо оплачиваемая.
— Если вы придете ко мне, то будете делать то же самое. Только платить вам не будут, за вашу голову назначат вознаграждение, и даже люди, за счастье которых мы боремся, будут желать вам смерти. Не слишком выгодное предложение.
— Не слишком.
— Тогда позвольте подсластить пилюлю. У вас все-таки появится то, чего нет сейчас.
— Что именно?
— Осознание, что ваши деяния могут изменить жизнь к лучшему.
— Хотелось бы это осознать, хоть раз в жизни, — искренне признался Каин.
— Никто, кроме вас, знать об этом не будет, — предупредил Сантьяго.
— Никому и не надо об этом знать.
Последовала короткая пауза.
— Так что вы на это скажете, Себастьян?
— Скажу, что хотел бы вам поверить.
— Так поверьте.
— Я еще не решил. — Он остановился в тени двенадцатифутового кукурузного леса. — А если я не поверю?
— Оружия у меня нет, телохранители в доме.
— Меня больше беспокоит другое: что вы можете со мной сделать?
— Мы подумаем об этом, когда возникнет такая необходимость.
— Вам придется меня убить. Или попытаться. Я знаю, как вы выглядите и где вас найти.
— Об этом знают и другие. Конечно, все упростится, если вы решите присоединиться ко мне.
Они продолжили прогулку. Сантьяго рассказывал о жестокостях Демократии, о принятых им ответных действиях, о людях, которых он спас, и о тех, кого спасти не удалось. Каин внимательно слушал, иногда задавал вопрос, иной раз высказывал свое мнение.
— Как трудно бывает принимать решение, — говорил Сантьяго, когда они шагали вдоль ручья, разделявшего два поля. — Столько надо сделать, а у нас так мало денег и людей. Потратить их на спасение или на отмщение? Бросить все средства на помощь жертвам Демократии, чтобы потом послать их в бой, или оставить их умирать и принять меры к тому, чтобы такое не повторилось в другом месте?
— Разумеется, принять меры, чтобы такое не повторилось, — твердо ответил Каин.
— Ответ охотника за головами. К сожалению, сказать проще, чем сделать. Рейд к Эпсилон Эридани скорее исключение, чем правило. У нас нет возможности противостоять флоту. — Сантьяго вздохнул. — Разумеется, мы не отсиживаемся в кустах. Делаем все, что в наших силах. Спасаем тех, кого можем, наказываем других, а чтобы финансировать нашу деятельность, нам приходится иметь дело с личностями, рядом с которыми Веселый Бродяга — честнейший человек.
— Почему вы не убили Уиттейкера Драма? — спросил Каин.
— Сократа?
— Да.
— Потому что я не могу отомстить за все зло, сотворенное в галактике, — ответил Сантьяго. — Я знаю, что он наделал на Силарии, знал об этом еще до того, как мне стало известно, что вы сражались на его стороне. — Он повернулся к Каину. — Но случилось это двадцать лет тому назад, и до Силарии тысячи световых лет. Сократ приносил пользу, и я его использовал, как использую сотни людей, которые куда хуже его.
Он остановился, всмотрелся в огромный початок.
— Через три недели можно начинать жатву. Может, через четыре. Вам приходилось бывать на ферме во время жатвы, Себастьян?
Каин покачал головой:
— Нет.
— Незабываемое впечатление. Даже воздух, и тот пахнет лучше.
Каин улыбнулся:
— Может, вам следовало податься в фермеры?
— Я и есть фермер. Частично.
— Я хотел сказать, уделять этому все время. Не так, как сейчас.
— Понял вас. Святой Петр был рыбаком, ловил сетью души людей. Я — сеятель революции. — Он улыбнулся. — Меня это вполне устраивает.
Они прошагали еще с четверть мили. Кукурузное поле сменилось соевым, потом они поднялись на вершину холма.
— А что там, внизу? — Каин указал на рощицу у небольшого пруда, стоящую на берегу деревянную скамью.
— Мое любимое место. — Сантьяго повел его вниз. — Я часто прихожу сюда. Почитать, подумать. — Он глубоко вдохнул, словно у пруда воздух казался ему слаще. — Я посадил тут цветы, но они уже отцвели. А следующих ждать еще шесть месяцев.
— Вы посадили тут не только цветы. — Каин указал на два земляных холмика.
— Здесь лежат два лучших человека, которых мне довелось встретить, — молвил Сантьяго.
— Тогда почему их похоронили в безымянных могилах?
— Кроме меня, сюда никто не приходит, а я знаю, кто в них похоронен.
Каин пожал плечами, уголком глаза уловил движение, резко повернулся. К ним приближался мужчина. Солнце выхватило белую прядь в его волосах: Хасинто.
— Я подумал, что найду вас здесь. — Хасинто повернулся к Каину: — Дождь или солнце, он каждый день проводит здесь пару часов.
— Тут очень красиво.
— Ты просто гуляешь? — спросил Сантьяго своего помощника.
Хасинто покачал головой:
— Приехал отец Уильям.
— У него нет привычки приезжать на ферму. Наверное, хотел убедиться, что Себастьян меня не убил.
— Он приехал, чтобы поговорить с мистером Каином.
— Действительно, зачем еще ему приезжать сюда, — усмехнулся Сантьяго. — Что ж, нехорошо заставлять его ждать.
Он направился к дому, Каин и Хасинто последовали за ним.
— Вы останетесь с нами на какое-то время? — спросил Хасинто.
— Возможно.
— Я на это надеюсь. Нам необходим такой человек, как вы.
— Нам нужна тысяча таких, как он, — добавил Сантьяго. — Но, к сожалению, он у нас один.
— Могу я задать вам профессиональный вопрос, мистер Каин? — спросил Хасинто.
— Задавайте.
— Что вы думаете о нашей системе безопасности?
— Отвратительная.
Хасинто бросил на Сантьяго торжествующий взгляд.
— Я уже не один месяц твержу ему об этом. Как нам ее улучшить?
— Для начала утроить число охранников и организовать круглосуточное дежурство. И постараться втолковать им, что в темноте могут видеть не только они, но и Ангел.
— А что я говорил? — обратился Хасинто к Сантьяго.
— Мы это уже проходили, — раздраженно бросил Сантьяго. — Я не желаю быть пленником на собственной планете. — Он ускорил шаг, Каин и Хасинто чуть отстали.
— Извините, что вовлек вас в наш спор, — тихо проговорил Хасинто. — Но он не разрешает привозить на Тихую гавань новых людей.
— А сколько их здесь?
— Всего?
— Не считая докторов, инженеров, техников.
— Человек пятьдесят.
— А на ферме?
— Пятнадцать, считая его.
— Ангела это не остановит.
— Надежда только на вас.
— Я еще не сказал, что останусь.
— Тогда, может, отец Уильям…
— Я в этом сомневаюсь. — Каин помолчал. — Между прочим, я могу дать вам еще один профессиональный совет.
— Внимательно слушаю.
— Если вы покинете Тихую гавань, перекрасьте волосы.
На лице Хасинто отразилось изумление.
— Перекрашу. Благодарю вас.
Они догнали Сантьяго, и остаток пути прошли втроем. Сантьяго по ходу показывал Каину достопримечательности фермы. Отец Уильям дожидался их на веранде.
— Доброе утро, Сантьяго, — поздоровался проповедник. — Привет, Себастьян. Вам здесь нравится?
— Есть такое.
— Вы ладите с хозяином?
— Вроде бы да.
— Рад это слышать.
— Я в этом не сомневался.
— Как я понимаю, вы приехали, чтобы поговорить с Себастьяном, — вставил Сантьяго. — Если хотите, мы оставим вас наедине.
— В этом нет необходимости. — отец Уильям усмехнулся. — Я здесь, чтобы передать послание от вновь прибывшего.
— Ангел? — Каин разом подобрался.
Сантьяго покачал головой:
— Он еще в системе Кантрелла.
— Тогда от кого? — спросил Каин.
— Ознакомьтесь. — Отец Уильям протянул ему сложенный лист бумаги. Писал Веселый Бродяга элегантным, каллиграфическим почерком.
Веселый Бродяга приветствует своего партнера, Себастьяна Каина, и приглашает его на аперитив в таверну «Ячменное зерно» в четыре часа сего дня, дабы возобновить дружеские отношения и поговорить об общих делах.
Каин положил бумагу на стол:
— Бродяга, это точно.
— Молчаливая Энни рекомендовала мне убить его, благо была такая возможность, — заметил Сантьяго. — У меня такое ощущение, что мне следовало к ней прислушаться.
— Будет ли ответ? — спросил отец Уильям.
— Я вручу его лично, — мрачно бросил Каин.
Глава 24
Грабитель, убийца… Чего ж вам еще?
Смертельный предъявит он недругам счет.
Злопамятен, зол он, силен и жесток.
Подступит неслышно — и жмет на курок.
Черного Орфея редко что ставило в тупик, но такое случилось, когда Веселый Бродяга, его друг, отказался сказать ему что-либо о Сантьяго, даже не пожелал описать ему внешность короля разбойников. А в том, что Бродяга лично знал Сантьяго, бард не сомневался: он подслушал разговор двух его помощников. Однако говорить на эту тему красноречивый преступник отказался наотрез.
Если смотреть с колокольни Бродяги, его действия полностью укладывались в рамки логики и здравого смысла. Однако никто — ни Черный Орфей, ни отец Уильям или Вера Маккензи — не понимал, что деньги для него не более чем инструмент, средство достижения цели, а целью являлась его коллекция произведений инопланетного искусства. И его отношение к Сантьяго строилось не на верности или дружбе. Он исходил из того, что живого и свободного Сантьяго можно каким-то способом уговорить расстаться с принадлежащими ему шедеврами, а вот Сантьяго плененный становился собственностью Демократии вместе со всем, что принадлежало ему.
Был и третий вариант: Сантьяго мертвый. И Бродяга прилетел на Тихую гавань, чтобы его и обсудить.
Он сидел в таверне, пил ледяной коктейль из экзотических напитков, доставленных с Антареса и Ранчеро, и изредка бросал восхищенные взгляды на Лунную Дорожку. Плохо причесанные волосы и обтрепанная одежда не скрыли от него красоты ее лица и стройности фигуры.