Говорят, он силен как зверь.
Но что б ни сказали — не верь!
Черный Орфей не метил в пророки, ему просто повезло. Это четверостишье вышло из-под его пера примерно по той же причине, по какой он написал четверостишье, посвященное Молчаливой Энни: он чувствовал, что в объекте его внимания невооруженным глазом можно увидеть далеко не все.
Он так и не узнал, насколько оказался прав.
Вера Маккензи уже сидела в таверне, когда появились отец Уильям и Бродяга. Проповедник холодно поприветствовал ее, сел за привычный стол и попросил Лунную Дорожку приготовить ему завтрак. Бродяга же подошел к журналистке:
— Доброе утро, любовь моя. Я знал, что мы всенепременно встретимся.
— Не слишком ли рано ты поднялся? — спросила она, выставляя на стол голографическую камеру и проверяя диктофон.
— Что есть жизнь без новых ощущений? — улыбнулся Бродяга. — Я всегда задавался вопросом — а как выглядит мир до полудня?
— Какой мир? — сухо осведомилась она.
— Любой.
— Наверное, так же, как и после.
— Ярче. — Он пару раз мигнул. — А где твой попутчик?
— Придет, — заверила она Бродягу.
— Что ж, не поговорить ли нам о делах, пока его нет?
— Мне с тобой говорить не о чем. — Вера установила диктофон в соответствующее гнездо на камере.
— Но у нас еще есть соглашение, касающееся коллекции.
— Оно действовало только в одном случае: если бы Каин убил Сантьяго. А он, если ты этого еще не слышал, присоединился к Сантьяго.
— Тогда замолви за меня словечко перед Ангелом.
Вера смерила его взглядом:
— Бродяга, о тебе я не могу сказать ни одного доброго слова.
— Сейчас не самое удачное время для колкостей. Ни ты, ни Ангел не знаете, как с выгодой продать коллекцию. А я знаю. Так что я вам нужен.
— Мне на коллекцию наплевать. Я получаю то, за чем приехала.
— Ты так думаешь? — В голосе Бродяги слышалось удивление.
— Ангел хочет получить вознаграждение, я — эксклюзивный материал. Наши интересы не пересекаются.
— Ах, Вера! — Он печально вздохнул. — Ты вот считаешь себя умной. Как бы я хотел, чтобы сие соответствовало действительности.
— О чем ты?
— Неужели ты думаешь, что Ангел отпустит тебя живой?
— Почему нет?
— Потому что Дмитрий Сокол поднял ставку. И готов заплатить сто тысяч кредиток за твою милую головку.
— Ангел позаботился о том, чтобы Сокол оставил меня в покое.
Бродяга покачал головой:
— Ангел позаботился о том, чтобы Сокол более не искал наемных убийц. Это не одно и то же.
— Так почему он не убил меня до сих пор?
— Потому что хотел с твоей помощью выманить сюда Сантьяго. Как только он убьет Сантьяго, ты станешь ненужной… Разве что не убедишь его, что он сможет выручить немало денег, если поручит тебе и мне реализацию коллекции.
— Тебе и мне? — скептически повторила Вера. — С чего такое великодушие?
— Потому что тебя он знает, в то время как моя репутация изгажена мелкими завистниками. — Он наклонился к Вере. — Я дам тебе десять процентов.
— Десять процентов? — Она пренебрежительно рассмеялась. — Твоя щедрость не знает границ.
Бродяга пожал плечами:
— Хорошо… пятнадцать. И твой фильм останется при тебе.
— Никогда.
— Ты делаешь серьезную ошибку.
— Пусть Ангел и страшный человек, я доверяю ему больше, чем тебе.
— Пенять будешь только на себя. Ты все-таки обдумай мои слова. — Он знаком подозвал Лунную Дорожку, которая только что поставила перед отцом Уильямом заваленный едой поднос. — Чашечку кофе, когда представится случай, дорогая моя.
— Сию минуту, сэр.
— Кофе? — заулыбалась Вера.
— Мне говорили, что от него расширяются зрачки. Но я готов рискнуть.
— Кофе еще и бодрит.
— Вот и славненько. — Тут он заметил, что отец Уильям сложил ладони перед собой и наклонил голову. — Такого я за вами не замечал.
— Я молюсь постоянно.
— Только не перед едой, — возразил Бродяга. — Обычно вы набрасываетесь на нее со скоростью света.
— Может, он нервничает, — предположила Вера.
Отец Уильям сурово посмотрел на нее:
— Я молюсь за душу Ангела. Потому что этим утром намереваюсь отправить ее Сатане.
— Может, вам лучше сказать пару слов о себе, раз вы решили сшибиться с ним, — предложила Вера.
— Я не прошу у Господа личных одолжений. — Отец Уильям по-прежнему не сводил с нее глаз. — Я думаю, что мне стоит помолиться и о тебе. Ты поступила нехорошо, Вера Маккензи.
— Только не надо все валить на меня, — огрызнулась Вера. — Вчера я даже не слышала о Тихой гавани. Ангел нашел эту планету без моей помощи.
— Но ты убедила Сантьяго прийти сюда.
— Я лишь передала послание Ангела. Я даже сказала, что только сумасшедший может согласиться на его предложение.
— Все равно я помолюсь за тебя.
— Раз уж вы этим занимаетесь, — подал голос Бродяга, — произнесите молитву и за меня на всякий случай.
— Тебе проку от этого не будет, — заверил его отец Уильям.
Лунная Дорожка принесла кофе Бродяге. Тем временем отец Уильям произнес короткую молитву за спасение души Веры Маккензи и набросился на еду.
Лунная Дорожка поставила поднос на стойку бара, подошла к отцу Уильяму.
— Извините меня, сэр, — робко произнесла она.
— Слушаю, дитя мое.
— Я понимаю, что это не мое дело, но я услышала ваши слова и хочу знать, правда ли это.
— Ты насчет души Бродяги, которой дорога только в ад? Абсолютно.
— Нет, я о другом. — Она нервно теребила фартук. — Правда ли, что он придет сюда сегодня?
— Надеюсь, что нет, — ответил отец Уильям.
Девушка хотела спросить что-то еще, потом покачала головой и ретировалась на кухню, а отец Уильям продолжил трапезу.
Вера вновь и вновь проверяла камеру и диктофон, Бродяга маленькими глотками пил кофе, без особого успеха пытаясь представить себе, что это кигнайский коньяк.
Открылась дверь, вошел Ангел, облаченный в скромный костюм. Его бесцветные глаза обежали зал, ничего не упуская.
— Что-то вы рановато. До назначенного срока еще несколько минут, — подала голос Вера.
Ангел ей не ответил, не спуская глаз с отца Уильяма, легкой, кошачьей походкой направился к столику у стены без окон, отодвинул стул, сел.
— Как я понимаю, вы — Ангел? — вежливо осведомился Бродяга.
— Да.
— Хорошо. Меня зовут Веселый Бродяга. У меня к вам взаимовыгодное деловое предложение.
— Позже, — чуть разлепил губы Ангел.
— Оно принесет вам много денег, — не унимался Бродяга.
— Я сказал — позже.
Бродяга заглянул, в холодные, безжизненные глаза Ангела.
— Вот что я вам скажу. — Он поднялся из-за стола, держа руки перед собой, чтобы Ангел видел, что в них нет никакого оружия. — Пойду-ка я прогуляюсь. А поговорим мы позже.
Ангел не проводил его взглядом, поскольку не отрывал глаз от отца Уильяма.
— Я не позволю тебе убить его. — Проповедник ел и говорил одновременно.
— Я пришел, чтобы поговорить с ним, — ответил Ангел.
— Я тебе не верю.
Ангел пожал плечами:
— Верить — не верить, это дело ваше. Но обойдитесь без глупостей.
Отец Уильям продолжал смотреть на знаменитого охотника за головами, когда Лунная Дорожка подошла к его столику.
— Что-нибудь закажете, сэр?
Ангел покачал головой, не выпуская из поля зрения отца Уильяма.
— Он придет с минуты на минуту, — вставила Вера.
— Каин будет с ним?
— Нет. — Она замялась. — Я должна задать вам один вопрос.
— Слушаю.
— Контракт на мою голову Дмитрия Сокола по-прежнему в силе?
— Нет.
— Вы уверены?
— А кто сказал вам обратное?
— Спрашиваю из любопытства.
— Должно быть, Бродяга.
— Он сказал правду?
— А такое случалось?
— Черт побери! — Ярость помогла Вере перебороть страх. — Я хочу знать ответ!
Он чуть повернул голову, так, чтобы видеть и ее, и отца Уильяма.
— Я уже ответил на ваш вопрос. Если вы не поверили мне сразу, не поверите и теперь.
Еще с минуту они сидели в полной тишине. Затем отец Уильям покончил с едой, снял салфетку с шеи, вытер рот, бросил на стол.
— Я тебя предупредил, — грозно прорычал проповедник.
— Вам умирать нет нужды, — ответил Ангел. — В списке разыскиваемых вас нет.
— Пастырь мой — Господь, Он направляет меня. — Отец Уильям поднялся, рукоятки лазеров блеснули в свете висящих под потолком ламп.
Внезапно Лунная Дорожка с широко раскрытыми от ужаса глазами шагнула к Ангелу.
— Вы не можете убить отца Уильяма. Он — слуга Божий.
— Выбор за ним, — холодно ответил Ангел, ловя взглядом каждое движение проповедника.
— Отойди, дитя, — попросил девушку отец Уильям.
Но Лунная Дорожка метнулась к Ангелу:
— Не можете!
Не успел отец Уильям ухватиться за рукоятки бластеров, как в правой руке Ангела словно по мановению волшебной палочки появились три длинных металлических дротика. Лунная Дорожка схватила его за руку в тот самый момент, когда он бросал их, но все три попали в массивное тело отца Уильяма до того, как тот выхватил бластеры. Со стоном проповедник рухнул словно подрубленный дуб.
Ангел же отшвырнул Лунную Дорожку и встал. Девушка впечаталась в стену, потом сползла на пол.
— Посмотрите, жива ли она, — приказал он Вере, а сам направился к отцу Уильяму. Присел на корточки. Один из дротиков попал проповеднику в грудь, второй — в левое плечо у самой шеи, третий — в правую руку. Сознания отец Уильям не потерял.
— Вам повезло, — бесстрастно заметил Ангел, освобождая отца Уильяма от бластеров. — Этому ребенку вы обязаны жизнью. Старайтесь не шевелиться и тогда не истечете кровью.
— Убей меня сейчас! — прохрипел отец Уильям. — Или, Бог свидетель, я отправлю тебя в глубины ада!
— Глупец! — Ангел покачал головой.
Обыскал отца Уильяма, осторожно вытащил дротики, поднялся, подошел к девушке.
— Она дышит, — доложила Вера. — Но на голове огромная шишка.