Финн не сразу нашелся с ответом, а когда обернулся, Клодии уже не было.
Дверь тихонько закрылась. Финн уставился на ее деревянные створки.
28
Как узнаем мы, что близится великая Гибель? По плачу, мукам, странным крикам в ночи. И пропоет Лебедь, и растерзает Мошка Тигра. И падут оковы. И погаснут огни один за другим, и исчезнут, как яркие сны на рассвете. Среди хаоса дикого станет ясно одно. Тюрьма закроет глаза на страдания детей своих.
Звезды.
Джаред спал под ними, забывшись тревожным сном среди опавших листьев.
На зубчатой стене Финн смотрел на них, видел невероятные расстояния между галактиками и туманностями и думал, что люди друг от друга еще дальше.
В отцовском кабинете Клодия видела их в помехах на экране.
В Тюрьме Аттия видела их во сне. Она прикорнула на жестком стуле. Рикс увлеченно перекладывал содержимое потайных карманов – монеты, стекляшки, спрятанные лоскутки.
Во мраке мелькала одинокая искра – это Кейро упражнялся с монеткой: крутил волчком и ловил, крутил волчком и ловил.
По всему Инкарцерону – над туннелями и коридорами, над камерами и морями – начали закрываться Очи. Одно за другим они гасли в галереях, где люди выбирались из хижин посмотреть на происходящее; в городах, где жрецы непонятных культов взывали к Сапфику; в дальних залах, где веками бродили кочевники; над безумным Узником, всю жизнь роющим туннель ржавой лопатой. Очи гасли на потолках, в затянутом паутиной углу каземата, в логове Лорда Крыла, на соломенной крыше дома. Инкарцерон отводил взгляд, впервые со дня пробуждения он игнорировал Узников, сосредоточивался на себе, закрывал пустые секции, копил силу.
Аттия повернулась было на другой бок и открыла глаза. Что-то изменилось и побеспокоило ее, но что именно, девушка не поняла. В комнате было темно, огонь в камине почти погас. Кейро устроился на стуле – он спал, свесив одну ногу с деревянного подлокотника. Рикс о чем-то думал, пристально глядя на Аттию.
Испугавшись, Аттия нащупала Перчатку и успокоилась, ощутив шершавые чешуйки.
– Как жаль, что загадку загадала не ты, Аттия, – шепнул Рикс. – Я бы лучше тебя учил.
Чародей не спросил, у нее ли Перчатка, но Аттия понимала почему. Инкарцерон услышит.
Девушка потерла затекшую шею и так же тихо спросила:
– Рикс, что ты задумал?
– Задумал? – Чародей улыбнулся. – Задумал я величайшую из иллюзий. Сенсационную! Такую, чтобы люди не забывали поколениями.
– Если люди к тому времени не исчезнут. – Кейро уже открыл глаза и прислушивался, но не к болтовне Рикса. – Слышите разницу?
Пульс Инкарцерона теперь звучал иначе: сдвоенные удары стали громче и быстрее. В такт пульсу звенела хрустальная люстра и вибрировал стул, на котором сидела Аттия. Потом так громко, что Аттия подскочила, прозвенел звонок. Невыносимо звонкий, он прорезал тишину, и девушка зажала уши руками. Звонок прозвенел раз, другой третий. Четыре раза, пять, шесть. Наконец невыносимый звон затих, отворилась дверь, и вошел Смотритель. Темный сюртук он перехватил ремнем, к которому прикрепил два кремневых ружья. В руках он держал меч, серые глаза казались ледяными.
– Вставайте, – велел он.
– Вы без свиты? – поинтересовался Кейро, неторопливо поднимаясь.
– Сейчас никакой свиты. В сердце Инкарцерона вхож только я. Вы станете первыми и последними порождениями Тюрьмы, которые увидят ее истинное обличье.
Рикс незаметно пожал Аттии руку.
– Словами не передать, какая честь нам оказана, – негромко проговорил он и поклонился.
Аттия поняла, что он хочет вернуть себе Перчатку. Немедленно. Девушка шагнула к Смотрителю: решение примет она, и никто другой. Кейро все видел, его холодная улыбка совершенно не понравилась Аттии.
Смотритель если что-то и заметил, то вида не подал. В углу комнаты висел гобелен с оленями в лесу – Джон Арлекс отодвинул его в сторону. За ним высилась решетка, древняя и ржавая. Смотритель нагнулся и обеими руками крутанул древнюю лебедку. Один поворот, второй – раздался скрип, посыпалась ржавчина, и решетка поднялась. За ней скрывалась изъеденная червями деревянная дверца. Смотритель распахнул ее, и в комнату хлынул теплый воздух. За дверью пульсировала парящая, горячая тьма.
Джон Арлекс вытащил меч из ножен:
– Ну вот, Рикс, об этом ты грезил всю жизнь.
Финн вошел в кабинет, и Клодия подняла голову. Глаза у нее покраснели. «Неужели плакала? – подумал Финн. – Сейчас она явно кипит от разочарования».
– Ты только глянь! – рявкнула Клодия. – Столько часов работы, и ничего не прояснилось. Не Портал, а непостижимый кавардак!
Финн поставил на стол поднос с вином, которое захватил по настоянию Ральфа, и огляделся: архив Джареда пребывал в полном хаосе.
– Тебе нужно отдохнуть. Результат наверняка есть.
Девушка хохотнула, потом вскочила так резко, что гигантское голубое перо в углу поднялось в воздух.
– Понятия не имею! Портал трещит, мерцает, из него доносятся звуки…
– Какие звуки?
– Крики, голоса. Ничего отчетливого. – Клодия щелкнула рычажком, и Финн услышал далекие отзвуки нужды и бедствий.
– Похоже на голоса испуганных людей среди какой-то бескрайней пустыни… – Финн посмотрел на Клодию.
– Те люди испуганы сильно, до смерти. Ничего не вспоминается?
Молодой человек горько засмеялся.
– Клодия, Тюрьма полна до смерти перепуганных людей.
– То есть мы не можем определить, в какой они части Тюрьмы, или…
– Что это? – Финн подошел ближе.
– О чем ты?
– О другом звуке. Он за голосами…
Клодия взглянула на Финна, подошла к панели управления и принялась подкручивать рычажки. Постепенно из хаоса шипения и треска проступили двойные удары, глухие и повторяющиеся.
Финн молчал, старательно вслушиваясь.
– Такой же стук мы слышали, когда с нами говорил отец, – сказала Клодия.
– Сейчас удары громче.
– А ты не знаешь…
Финн покачал головой:
– Сколько жил в Инкарцероне, ничего подобного не слышал.
Буквально мгновение в кабинете раздавался только пульс. Потом из кармана Финна раздался звон, напугавший обоих. Юноша вытащил часы Джона Арлекса.
– Такого никогда не было! – изумленно пролепетала Клодия.
Финн поднял золотую крышку часов. Стрелки показывали шесть, а под ними словно звенели тревожные колокольчики. Портал, будто услышав перезвон, еще немного постучал и затих.
Клодия шагнула к Финну:
– Я не подозревала, что в часах есть будильник. Кто его завел? Почему он зазвонил именно сейчас?
Финн ответил не сразу, мрачно глядя на стрелки.
– Может, чтобы напомнить нам, что до назначенного королевой времени остался всего час, – наконец проговорил он.
Серебряный кубик Инкарцерона медленно покачивался на цепочке.
– Здесь оба будьте осторожны! – Джаред перелез через обвалившиеся с потолка камни, обернулся и поднял фонарь, чтобы посветить Каспару. – Может, развяжем ему руки?
– По-моему, не стоит. – Медликоут толкнул парня кремневым ружьем. – Пошевеливайтесь, сир!
– Я мог шею сломать! – Возмущения в голосе Каспара было больше, чем страха. Когда Джаред помогал ему перебираться через груду камней, принц потерял равновесие и выругался. – За это мать прикажет отрубить головы вам обоим. Вы хоть понимаете это?
– Да, сир, прекрасно понимаем. – Джаред посмотрел вперед. Он совершенно забыл, в каком состоянии тайный ход. Потолок был ветхим еще несколько лет назад, когда они с Клодией попали сюда впервые. Клодия собиралась заняться ремонтом, но руки так и не дошли. Туннель был по-настоящему старым, его стены осыпались все сильнее. С позеленевшей кирпичной арки капала слизь, к тому же в ней жили комары, которые сейчас жужжали вокруг фонаря.
– Далеко еще? – с тревогой спросил Медликоут.
– Думаю, мы подо рвом.
Где-то впереди зловещее бульканье говорило о течи.
– Если потолок обвалится… – пробормотал Медликоут. Вместо того чтобы закончить фразу, он предложил: – Может, стоит вернуться?
– Вы, сир, можете повернуть назад в любую минуту. – Джаред ловко пролез сквозь паутину и двинулся дальше во мрак. – Я же намерен отыскать Клодию. Лучше бы нам выбраться отсюда, пока из пушек не стреляют.
Сапиент зашагал по зловонному темному туннелю. «Неужели обстрел уже начался? – гадал он про себя. – Или я слышу собственный пульс?»
За деревянной дверцей Аттия чуть не упала, потому что пол сперва оказался наклонным, а потом внезапно выпрямился. Дабы не потерять равновесие, девушка схватилась за Рикса. Тот завороженно смотрел вверх и ничего не заметил.
– Боже милостивый, мы Снаружи! – пролепетал он.
Где стены? Где потолок? Вокруг бесконечная пустота, заполненная непроглядным туманом. Аттия почувствовала себя совсем крохотной перед лицом вселенной и испугалась. Она придвинулась ближе к Риксу, и тот схватил ее за руку, словно у него тоже закружилась голова.
Клубы пара вились на высоте нескольких миль, будто облака. Пол состоял из огромных квадратов плотного минерала, звеневшего под ногами. Аттия считала шаги – от блестящего черного квадрата до следующего белого их оказалось ровно тринадцать.
– Мы как фигурки на шахматной доске, – озвучил ее мысли Кейро.
– Что во Внешнем Мире, что во Внутреннем, – с улыбкой согласился Смотритель.
Больше всего Аттию пугала тишина. Пульс исчез, едва путники вышли за дверь. Они словно забрались в самые глубины тюремного сердца, где глохли все звуки.
В облаках мелькнула тень.
Кейро быстро огляделся по сторонам.
Рука. Огромная. Потом луч света, колышущий перья, каждое размером больше человека. Рикс завороженно смотрел вверх.
– Сапфик, это ты? – пролепетал он.
Мираж, видение – из облаков к нему вздымался белый исполин из пара и отблесков, с носом, глазами и крыльями, способными объять целый мир.
Аттия не смела пошевельнуться. Даже Кейро и тот остолбенел. Рикс что-то неразборчиво бормотал себе под нос. За спиной у них раздался невозмутимый голос Смотрителя.