Всё кончено… Конь в ужасе рванулся; если он упадёт, то далеко внизу голодные люди разорвут его в клочья.
Однако некто в маске схватил поводья, набросил на глаза животному плащ и уверенно повёл в темноту.
Нападавших было около десятка. Маленькие и юркие, в шлемах с плюмажами, сплошь чёрных, если не считать меток в виде молний, нарисованных вокруг правых глаз. Они окружили Кейро, нацелив на него ружья. Но никто из них даже не приблизился к Аттии.
Она приняла боевую стойку, выставив нож.
Кейро вздёрнул голову, сверкнул синими глазами. Рука потянулась к мечу.
— Стоять! — самый высокий налётчик забрал оружие и обратился к Аттии. — Он твой раб?
Вот странно! Голос был девичьим. Глаза за маской разные: один живой и серый, другой — невидящий камень с золотистым зрачком.
Аттия среагировала моментально:
— Да. Не убивайте его. Он принадлежит мне.
Кейро фыркнул, но не пошевелился. Только бы у него хватило ума промолчать!
Девушки в масках — Аттия была уверена, что это именно девушки — переглянулись. Потом предводительница сделала знак и все опустили ружья.
Кейро бросил на Аттию многозначительный взгляд, и она сразу догадалась, что его тревожит: Перчатка — во внутреннем кармане его плаща и при обыске её быстро обнаружат.
Он скрестил руки на груди и ухмыльнулся.
— Сколько женщин вокруг! А жизнь-то налаживается!
— Замолкни, раб, — зыркнув на него, велела Аттия.
Девушка с золотым глазом стала медленно обходить Кейро.
— Он ведёт себя не как раб. Высокомерен, к тому же цельный человек, и думает, что сильнее нас. — Она коротко кивнула. — Сбросьте его вниз.
— Нет! — Аттия шагнула ближе. — Нет. Он мой. Поверьте. Я сражусь с любым, кто попытается его прикончить.
Девушка в маске уставилась на Кейро. Сверкнул золотой глаз, и Аттии подумалось, что не такой уж он и слепой, что она им что-то видит. Полуженщина!
— Разоружите его!
Две девушки приступили к обыску; Кейро делал вид, что ему приятно, но когда из его кармана вытянули Перчатку, Аттия знала, что напарнику потребовалось всё его самообладание, чтобы удержаться и не наброситься на налётчиц.
— Что это? — Главарь подхватила Перчатку. В полумраке переливалась радугой драконья кожа, посверкивали тяжёлые когти.
— Это моё! — в унисон заявили Аттия и Кейро.
— Я храню это для неё, — нашёлся Кейро и обворожительно улыбнулся. — Я раб Перчатки.
Девушка разглядывала драконьи когти своими разными глазами. После сказала:
— Оба идёте с нами. За все годы своего Небесного пути я ни разу не встречала предмета, обладающего такой мощью. Он пульсирует пурпурным и золотым. И поёт как янтарь.
— Как ты это чувствуешь? — удивлённо спросила Аттия и придвинулась ближе.
— Я слышу это своим глазом. — Она отвернулась, и Аттия сурово глянула на Кейро. Ему бы заткнуться и подыграть. Двое в масках толкнули его.
— Двигай, — сказала одна. Лидер пристроилась рядом с Аттией.
— Как тебя зовут?
— Аттия. А тебя?
— Ро Лебедя. Мы отказываемся от имён, данных нам при рождении.
Девушки привычно скользнули сквозь дыру в настиле.
— Туда?! — Аттия постаралась, чтобы голос прозвучал не слишком испуганно, но почувствовала, Ро улыбается под маской.
— Не бойся, на землю не упадёшь. Давай. Сама увидишь.
Аттия присела у края дыры и свесила ноги. Кто-то снизу взял её за лодыжки, потянул на себя; она соскользнула вниз и ухватилась за ржавую цепь. Прямо под виадуком была построена подвесная галерея, полускрытая плющом. Шаткая конструкция подрагивала под ногами идущих; чуть дальше она переходила в паутину других галерей, мостиков, верёвочных лестниц и подвесных клетей.
Ро шла следом, бесшумно, словно тень. На развилке она повела Аттию направо, и они оказались в комнате, словно висевшей в открытом небе. Аттия нервно сглотнула. Стенки шаткого помещения были сплетены из прутьев, пол скрыт под толстым слоем перьев. Но когда гостья взглянула на потолок, то позабыла обо всём — глубокий невероятно синий цвет, а по нему рассыпаны мерцающие, подобно золотому камню в глазу Ро…
— Звёзды!
— Как Сапфик описал их. — Ро стояла рядом и тоже смотрела вверх. — Там, Снаружи, они поют, скользя по небосводу. И Телец, и Орион, и Андромеда. И Лебедь, в чьём созвездии находимся мы. — Она сняла свой пернатый шлем, открыв бледное лицо, обрамлённое коротко стриженными тёмными волосами. — Добро пожаловать в Лебединое гнездо, Аттия.
Тут было жарко и светло от крошечных ламп. Аттия смотрела, как фигуры-тени снимали броню и маски и становились девочками и женщинами всех возрастов и сложений: кто крепкий и сильный, а кто юный и гибкий. От котлов, где готовилась пища, потянулся аппетитный аромат. По всей комнате были расставлены уютные кушетки, набитые мягчайшим пухом.
Ро подтолкнула гостью к одной из кушеток.
— Присядь. Похоже, ты устала.
— А где… мой раб? — обеспокоенно поинтересовалась Аттия.
— В клетке. Голодным он не останется. Но мужчинам тут не место.
Аттия села. Она вдруг ощутила всю накопившуюся усталость, но понимала, что ещё не время расслабляться. Её веселила мысль о том, в каком бешенстве сейчас пребывает Кейро.
— Ешь, пожалуйста. У нас много съестного.
Перед ней поставили полную миску горячего супа. Она набросилась на еду. Ро присела рядом, опершись локтями о колени.
— А ты проголодалась, — заметила она, некоторое время понаблюдав за гостьей.
— Мы шли много дней.
— Что же, твоё путешествие окончено. Здесь ты в безопасности.
Аттия наслаждалась горячим супом, гадая, что имела в виду хозяйка. Эти люди казались дружелюбными, но надо оставаться начеку. У них Кейро, и Перчатка тоже у них.
— Мы ждали тебя, — тихо сказала Ро.
Аттия чуть не поперхнулась.
— Меня?
— Кого-то вроде тебя. Чего-то вроде этого. — Ро вынула из кармана Перчатку и расправила её на колене. — Происходят странные вещи, Аттия. Удивительные. Ты видела, что многие племена сорвались с насиженных мест. Вот уже несколько недель мы наблюдаем, как они движутся куда-то в поисках еды и тепла, как они бегут от волн беспокойства, исходящих из сердца Тюрьмы.
— И что это за беспокойство, Ро?
— Я слышу его. — Странный взгляд девушки обратился на Аттию. — Мы все слышим. В середине ночи, глубоко в снах. Где-то между потолком и полом Тюрьмы оно вибрирует, заставляя дрожать цепи и стены, наши тела. Сердцебиение Инкарцерона. Каждый день оно всё сильнее. Мы — источник его силы, и знаем об этом.
Аттия положила ложку и отломила кусочек чёрного хлеба.
— Тюрьма выключается. Так?
— Собирается. Сосредотачивается. Все Крылья темны и безмолвны. Пришла Фимбулвинтер, как и было предсказано. И лишь Антисапиент рассылает свои требования.
— Антисапиент?
— Так мы его зовём. Говорят, Тюрьма вызвала его Снаружи… В своей комнате в самом сердце Тюрьмы он сотворил что-то ужасное. Говорят, он создал человека из ветоши и снов, из цветов и металла. Человека, что уведёт всех нас к звёздам. И это случится скоро, Аттия.
Глядя на сияющее девичье лицо, Аттия чувствовала лишь усталость. Она отодвинула тарелку и печально сказала:
— Расскажи мне про вас.
Ро улыбнулась.
— Думаю, это потерпит до завтра. Тебе нужно выспаться.
Она укрыла Аттию толстым одеялом, необычайно тёплым и уютным — такому не скажешь «нет». Аттия свернулась калачиком.
— Не потеряй Перчатку, — сказала она сонно.
— Не потеряю. Спокойного тебе сна. Ты теперь с нами, Аттия Лебедя.
Она закрыла глаза. Откуда-то издалека ей послышался голос Ро:
— Рабу дали еды?
— Да. И всё это время он пытался меня соблазнить, — со смехом ответила вторая девушка.
Аттия повернулась на другой бок и улыбнулась.
Позже, сквозь сон, между вдохами и выдохами, каждой ресницей и каждым нервом она ловила биение сердца. Своего сердца. И сердца Кейро. И Финна. И Тюрьмы.
17
Мир, мадам, это шахматная доска, на которой мы разыгрываем хитроумные партии и подчас терпим поражение. Безусловно, Вы — ферзь, и Ваши ходы самые сильные. Себя я считаю всего лишь конём, совершающим перемещения по кривой. Как Вы полагаете, двигаем ли мы себя сами, или великая рука, облачённая в перчатку, переставляет нас с квадрата на квадрат?
— Ваших рук дело?
Клодия вышла из тени живой изгороди, наслаждаясь тем, как испуганно и резко обернулся Медликоут на звук её голоса.
Он поклонился, полукруглые стёкла его очков сверкнули в лучах утреннего солнца.
— Что именно, миледи? Буря? Или пожар?
— Не прикидывайтесь! — она подпустила в голос властные нотки. — Кто-то напал на меня и принца Джайлза в лесу. Уж не вы ли?
Он поднял испачканную чернилами ладонь.
— Прошу вас… Прошу вас, леди Клодия, будьте благоразумны.
Она промолчала, кипя от гнева.
Секретарь огляделся. По просторным лужайкам горделиво расхаживали павлины, да около оранжерей маячила группка придворных. Со стороны живописного сада доносилось приглушённое хихиканье.
— Нападение — не наших рук дело, — сказал он негромко. — Уж поверьте, сударыня, если бы это сделали мы, принц Джайлз — если он, конечно, Джайлз — был бы уже мёртв. Стальные волки по праву гордятся своей репутацией.
— Но ведь вот королеву вам никак не удаётся убить, сколько бы вы ни пытались, — съязвила она. — И вы воткнули нож рядом с Финном.
— Только чтобы напомнить ему о нас. Но в лесу — это были не мы. И позвольте заметить, зря вы отправились на прогулку без сопровождения. Королевство так и кишит недовольными. Бедняки страдают от несправедливости и не забывают обид. Возможно, вас попросту пытались ограбить.
На самом деле, Клодия считала, что всё это — козни Сии, но не собиралась доводить своё мнение до сведения Медликоута. Она сорвала розу с куста и спросила:
— А пожар?