– Только окажись дома, а?
Полетела на песок рубаха, следом штаны. Пару секунд он раздумывал, взять ли с собой обувь, и решил, что без рубахи и джинсов, тащить ее с собой не имеет смысла. Или все, или ничего.
В воду он вошел в одних трусах – в неспокойной воде лучше иметь свободными обе руки. Если Ланы не окажется дома, ему придется идти домой пешком. Голым, через весь город.
Какой-то идиот купался.
Лана вытерла слезы и принялась смотреть туда, где над водой виднелась темноволосая голова.
«Он совсем безмозглый?»
Ветер усиливался.
Человек плыл. Размеренно и мощно – мелькали по сторонам от головы руки. Используя кратчайшую траекторию с запасом в пару метров, пловец обогнул место, где заканчивался энергетический «прут», перевернулся на спину и… принялся грести к вилле. К ее вилле!
– Эй, ты, мудак, это частная территория! – разъяренно заорала Лана, но ветер отнес ее крик в сторону.
Вот же… болван… Кто это такой? Вор? Он что, не видит, что хозяйка дома стоит на балконе и наблюдает за ним? Думает, сможет поживиться чем-нибудь прежде, чем она съедет?
Когда нахлынула злость, Лана даже обрадовалась – значит, еще осталось что-то внутри, значит, она еще жива. Хотя бы чуть-чуть.
– Ну, я тебе…
Она не знала о том, что именно собирается предпринять, но вниз зашагала преисполненная такой решимости, что испугалась саму себя. Она возьмет кочергу от камина и проломит уроду голову, если придется. Она ведь больная сейчас, не в себе…
Кочерга легла в ладонь плотно, «как надо».
За двери балкона Лана шагнула, сохраняя зловещее выражение лица.
Человек, выбравшийся из воды, казался ей похожим на Марио. Ей моментально сделалось дурно, подкатила слабость. Она теперь будет видеть его в любом – если вьются волосы, если темная щетина или брови, если веселые глаза…
А пловец приближался. Он… не Марио. Он просто похож…
Она снова начала плакать; кочерга выпала из ослабевших пальцев на песок. Сейчас он подойдет, и она увидит, что это не он, это другой человек, почти похожий. Чем-то…
Ее вдруг накрыла истерика – вся боль последних дней смешалась в одно.
– Марио? – она шла ему навстречу, словно миражу. – Марио?
Она сбрендила, сошла с ума. Он будет для нее везде, в каждом, потому что только его она желает в каждом видеть.
Не дошла, осела на песок, согнулась, закрыла лицо руками и закричала так громко, чтобы не слышать ничего и никого вокруг, чтобы выплеснулась, наконец, боль, чтобы…
– Лана! Лана…
Ее кто-то обнимал – кто-то мокрый, холодный.
– Лана, любимая…
– Его нет. Его больше нет. Уйдите. Его… нет…
– Я здесь, Лана. Я здесь, живой.
Она рыдала так, будто вновь и вновь теряла его. Каждый раз, каждую секунду. Снова, снова, снова…
– Лана, любимая…. Лана.
Она цеплялась за незнакомца, не желая открывать глаза и выныривать в ненужный ей более и страшный мир.
– Ты… дурак… Я думала,… ты умер…
– Я не умер, я жив.
– Дурак…
– Что жив?
– Три дня… Я оплакивала тебя три дня… – она цеплялась за него так, как цепляются за то, что может, но не должно исчезнуть из жизни. – Живой.
То смеялась, то вновь начинала рыдать так горько, что он не мог ее успокоить.
– Я был в больнице, родная. Эта «розетка» – она почему-то сработала не сразу…
– Я их убью… Создателей этой «розетки». Я всех за тебя убью, знаешь?
– Кочергой?
– Я ведь бегала туда еще раз…
– Я знаю, я нашел цитрин.
– Я…
– Все, все уже позади. Нет «розетки», видишь? Ее больше нет.
– Я тебя ненавижу. Я тебя люблю больше всех на свете.
– И я тебя. Лана, Лана… родненькая моя…
Она не слышала, она водила пальцем по его груди с тонкими полосками шрамов, а после вновь принималась плакать.
– Тихо, тихо, моя хорошая… Все уже хорошо. Все уже совсем хорошо.
Время растянулось для них в минуты, часы, в вечность. Оно снова у них было – время. Время вдвоем.
Эпилог.
Полторы недели спустя.
– Представляешь, вчера ее забронировали на выходные двадцать первого и двадцать восьмого, а сегодня выкупили еще и всю середину недели между этими датами! Ничего себе!
Она сбежала вниз по лестнице и прижалась к спине стоящего у плиты мужчины – в кастрюле с маслом нагревался их будущий попкорн; диск с фильмом «Великая Любовь» уже был вставлен в проигрыватель.
– Я же тебе говорил, – довольно усмехнулся Марио.
Он говорил – не продавай ее. Сдавай! И оказался прав. Лана поначалу сомневалась – кто захочет арендовать дорогущую виллу на сутки, двое или неделю? Но захотели. Отыскались вдруг богачи, желающие пожить на самом берегу океана, да еще и в комфортных условиях, готовых отвалить за это – она до сих пор не могла в это поверить – полторы тысячи за сутки. Полторы тысячи! За сутки!
Лана до сих пор не знала, завидовала она способным на такие поступки людям или же считала их шизиками? Отель однозначно оказался бы дешевле. Даже пятизвездочный.
– Людям не нужен отель, – убеждал Марио. – Им нужен дом. Пусть всего на пару дней. Дом, в котором они хозяева, – могут спать, сколько хотят, готовить…
– Зачем готовить, если в ресторане отеля была бы готовая еда?
– Ничего ты не поминаешь, – качал головой Мо, – готовить – особое удовольствие.
Поедая его блинчики, она ему верила – есть тоже удовольствие особое, когда кто-то с удовольствием готовит – да-да. И плевать, что плюс полтора килограмма, они их еще «оттанцуют»…
Штормило вторую неделю, и это время запомнилось ей самым уютным и счастливым за всю ее жизнь. Снаружи обрушивались на бунгало тонны воды; Ла-файя не просто капризничала, она отыгрывалась за прошлые и будущие солнечные дни наперед чередой ливней, ободранными ветром пальмовыми макушками и злым пенным океаном, который за последние дни распугал не только туристов, но и местных. Но синоптики обещали: еще пара-тройка дней, и распогодится.
Они – счастливые жители бунгало – не торопились. Утром подолгу нежились в постели, на обед жарили блинчики, смотрели фильмы, строили планы, выбирали на сайте «Лариэлта» будущий совместный дом. Какой? Пока не могли сойтись – смеялись и препирались.
– А ты уже подыскала камеру?
– Угу, я прочитала кучу отзывов и хочу «ТТФ-5» с набором светосильных линз.
Лана определилась – станет фотографом. С тех пор как способность проваливаться в «паузу» пропала, она загрустила – мир хотелось иногда тормозить и разглядывать. В его красоте, в деталях, в прекрасных мелочах. И, если раньше она переживала, что не сможет на этой профессии заработать, то теперь, когда виллу бронировали на две недели вперед, надобность в деньгах отпала, а интерес к фотографии остался.
– Съездим за ним в «Пиксель» через пару дней. Заодно телескоп присмотрим.
– Ага, сплаваем.
– Ничего, джип пройдет и по воде. У него крытый мотор.
Ноутбук пикнул звуковым сигналом, и Лана побежала наверх проверить почту – что-то пришло.
Марио остался у плиты; шкворчала нагретая кукуруза, взрывалась и подпрыгивала в кастрюле с громкими хлопками, но даже сквозь шум он расслышал голос диктора:
– А теперь о главе сообщества Серпенты…
– Лана, Лана, – заорал он. – Новости!
И она тут же свесилась со второго этажа; он прибавил звук.
– Патриция Кавелли, известная как глава сообщества Серпенты – общества «мстящих женщин», имевшего «филиалы» на разных уровнях, – сегодня была обезврежена Комиссией. По неподтвержденным данным за организацию совершения серии преступлений с целью получения выгоды и за создание «секты», вот уже два года использовавшей обиженных женщин в качестве орудия мести, мисс Кавелли понесет наказание в виде длительного лишения свободы в одной из тюрем строгого режима…
– Ого…
Мо присвистнул с удивлением и удовлетворением.
– Есть в жизни справедливость, а?
Стоящей на втором этаже Лане вдруг стало легче дышать. Тату, хоть и исчезло тогда, когда Марио лежал в коме, заставляло ее тревожиться – а что, если придут? Что, если потребуют деталей о выполнении задания, которое она изначально не собиралась выполнять? Не пришли. И уже не придут – праздник, просто камень с души, редкое и совершенно искреннее спасибо Комиссии в этом случае. Молодцы.
А почта все-таки пришла. Лана читала письмо, затаив дыхание:
«Уважаемая мисс Далински…»
На этом месте Лана хмыкнула – скоро она будет миссис Кассар – они просто не успели сделать красивую гравировку на кольцах. Обоюдно решили, что обойдутся «без самоцветов».
«… Я прослушал запись, которую вы мне прислали, и мне понравилось. Как продюсер студии ДингоРекорд заявляю, что имею даже пару идей, как можно аранжировать подобную музыку и превратить ее в альбом, который будет успешно продаваться. Однако для этого мне требуется услышать больше. Вы могли бы попросить мистера Кассара записать еще несколько композиций его собственного сочинения?»
Лана зажмурилась от нахлынувшего восторга. Три дня назад Марио наигрывал новую мелодию, и она записала. Отправила менеджерам музыкальных студий восемь писем, и один из них ответил! Ответил! Создатель, сколько радости… чуть позже она сообщит об этом Мо.
Грохотал по крыше ливень, мыл стекающими ручьями стекла; клубилось над кварталами, домиками и отелями Ла-файи тяжелое серое небо.
А Лана была счастлива.
Человеку нужен человек.
Еще совсем недавно жизнь прокатила ее «мордой по грязи» – едва не отобрала самое ценное, заставила вдоволь хлебнуть страданий, но Лана не обиделась. Она вдруг стала благодарной за то, что поняла нечто ценное: человеку не нужна хорошая работа – ему нужно любимое дело. Человеку не нужен просто хороший человек – ему нужен один-единственный человек, любимый. А все остальное в жизни – антураж. Хорошо, когда он красивый, не страшно, когда неприглядный, потому что любовь, независимо от погоды, творит с сердцем чудеса.