— Точно сказано, — пробормотала я.
Лукас потёр запястье правой руки.
— Тогда давай приступим, внучка. Ты — Рубин, двенадцатая в Кругу. Алмаз из рода де Виллеров родился на два года раньше тебя. В твоём времени ему должно быть примерно девятнадцать. Как его зовут, ты говоришь?
— Гидеон, — сказала я, и на душе у меня сразу потеплело, просто от того, что я произнесла его имя.
— Гидеон де Виллер, — рука Лукаса заскользила по бумаге. — И он такой же неприятный тип, как и все де Виллеры, но ты его поцеловала, насколько я понял, так? Не слишком ли ты маленькая для таких вещей?
— Скорее наоборот, — ответила я. — В нашем классе все девчонки уже пьют таблетки.
Ну, то есть, почти все, за исключением Аишани, Пегги и Кейсси Кларк. Но Аишани из консервативной индийской семьи, родители убьют её, даже если она только посмотрит на какого-то мальчика. Пегги, кажется, больше увлекается девочками. А Кейсси пока что вся в прыщах, но, надеюсь, все угри когда-нибудь сойдут, и тогда она сразу же станет более дружелюбной и перестанет бурчать: «Чего вылупился?!», хотя пока что она именно так себя и ведёт, только лишь какой-нибудь мальчик осмелится глянуть в её сторону.
— О, Шарлотта тоже о сексе не помышляет. Поэтому Гордон Гельдерман называет её нашей Снежной Королевой. Но у меня теперь возникли большие сомнения, подходит ли ей такая кличка… — я заскрежетала зубами, потому что перед моими глазами снова всплыла отчётливая картинка: Шарлотта смотрит на Гидеона, и наоборот. Ведь если задуматься, как быстро Гидеону пришла мысль меня поцеловать, а именно — через два дня после нашего знакомства, даже представлять не хочется, что могло произойти между ним и Шарлоттой за четыре года тесного общения.
— Что за таблетки такие? — спросил Лукас.
— В смысле? — о Боже, у них в 1948-ом из всех противозачаточных средств только презервативы из коровьей кишки, и то, если повезёт.
Но мне об этом знать не обязательно.
— Что-то мне не хочется говорить с тобой о сексе, дедуля, правда, давай сменим тему.
Лукас покачал головой.
— А мне не хочется слышать из твоих уст это слово. Я не имею в виду слово дедуля.
— Ладно, — я принялась за банан, а Лукас что-то написал в свой блокнот. — Как же вы его называете тогда?
— Что называем?
— Секс?
— Мы об этом не разговариваем, — сказал Лукас и ещё ниже склонился над блокнотом. — По крайней мере, не с шестнадцатилетними девушками. Итак, продолжим: Люси и Пол украли хронограф прежде, чем в него внесли кровь двух последних путешественников во времени. Затем хранители решили использовать второй хронограф, но тогда предстоит собрать кровь остальных путешественников.
— Не всех. Гидеон разыскал почти каждого из них и взял кровь. Не хватает только леди Тилни и Опала, Элизы какой-то, забыла её фамилию.
— Элани Бёргли, — сказал Лукас. — Она была придворной дамой Елизаветы Первой и в восемнадцать лет умерла от лихорадки.
— Ага. Ну, и плюс кровь Люси и Пола, конечно. Поэтому мы охотимся за их кровью, а они — за нашей, если я всё правильно поняла.
— То есть, сейчас существуют два хронографа, с помощью которых можно завершить Круг Двенадцати? Невероятно!
— Что случится, когда Круг замкнётся?
— Тогда раскроется тайна! — торжественно сказал Лукас.
— Ну вот опять! Только не начинай, — я рассерженно махнула головой. — Может, скажешь что-нибудь более конкретное?
— В пророчестве говорится, что орёл взлетит, человечество преодолеет болезни и смерть, и начнётся новая эра.
— Угу, — сказала я таким же растерянным тоном. — Значит, всё будет хорошо, да?
— Даже очень хорошо. Эти события продвинут человечество далеко вперёд. Для того чтобы исполнилось пророчество, граф Сен-Жермен основал ложу хранителей. Среди членов ложи — самые влиятельные и умные люди из многих стран. Мы все хотим одного: сохранить тайну, чтобы в назначенный час она спасла этот мир.
Ура! Кажется, что-то проясняется. В его словах, по сравнению со всеми предыдущими объяснениями, было хоть немного конкретики.
— Но почему же Люси и Пол не хотят, чтобы Круг замкнулся?
Лукас вздохнул.
— Понятия не имею. Когда вы встречались, говоришь?
— В 1912 году, — сказала я, — в июне, двадцать второго числа. Или двадцать четвёртого. Что-то я не запомнила, — чем старательнее я вспоминала, тем больше сомневалась.
— Хотя, может, и двенадцатого. Число было чётное, это точно. Восемнадцатого? В любом случае, был вечер. Леди Тилни накрыла стол, потому что как раз пришло время пить чай, — затем до меня дошло, что я только что натворила. Я в отчаянии закрыла рот руками. — Ой!
— Что случилось?
— Я же тебе только что всё выложила, и поэтому Люси и Пол узнают, когда и где мы появимся. Так что предатель, вообще-то, ты, а не я. Хотя это, в сущности, всё равно.
— Что? О нет! — Лукас энергично затряс головой. — Я этого не сделаю. Я вообще ничего им о тебе не скажу — это было бы безрассудством с моей стороны! Представляешь, что будет, если завтра я сообщу им, что они скоро украдут хронограф и с его помощью убегут в прошлое. Да они умрут на месте, оба! Прежде чем сообщать человеку какие-нибудь факты из будущего, нужно как следует подумать, ты меня поняла?
— Ну, может, ты и не расскажешь им об этом завтра, но у тебя впереди ещё много лет, — я задумчиво жевала банан, — хотя… в какое время они решили убежать? Почему не в это? Здесь у них хотя бы один друг — ты. А вдруг ты просто меня обманываешь, и они тут за дверью, только и ждут, чтобы ворваться и взять мою кровь?
— Даже не представляю, в каком они времени, — Лукас вздохнул. — Не могу поверить, что они способны на такой безумный поступок. Да и зачем им это делать?
— В общем, мы с тобой пока что оба ничегошеньки не знаем, — бессильно подытожила я.
Лукас снова склонился над блокнотом. Он написал: «зелёный всадник, второй хронограф» и «леди Тилни», а напротив поставил огромный знак вопроса.
— Ясно одно: нам нужно обязательно встретиться ещё раз! Возможно, мне удастся что-нибудь разузнать.
Тут меня осенило.
— Вообще-то, я должна была отправиться на элапсацию в 1956-ой. Может, встретимся там? Завтра вечером?
Лукас рассмеялся:
— Может, для тебя 1956-ой — это завтра вечером, но для меня… Ну, хорошо, дай-ка подумать. Тебя снова пошлют на элапсацию в это же самое помещение, так?
Я кивнула.
— Но ты всё равно не сможешь караулить дни и ночи напролёт. К тому же, в любую секунду здесь может появиться Гидеон, ему ведь тоже надо элапсировать.
— Я знаю, что нам делать, — Лукас вдруг воспрял духом. — Ты ведь можешь просто прийти ко мне, когда окажешься тут снова! У меня свой кабинет на третьем этаже. Нужно будет проскользнуть всего лишь мимо двух стражников, но это не сложно — скажешь, что заблудилась. Ты — моя двоюродная сестра. Хейзл. Приехала навестить меня. Из деревни. Прямо сегодня начну всем о тебе рассказывать.
— Но мистер Уитмен говорит, что этот подвал всегда заперт. Да и вообще, я совершенно не представляю, в какой части здания мы находимся.
— Тебе, конечно, понадобится ключ. И пароль текущего дня, — Лукас огляделся вокруг. — Я сделаю для тебя дубликат ключа и спрячу где-нибудь здесь. Так же поступим и с паролем. Я напишу его на листочке и положу в наш тайник. Давай устроим его прямо в стене. Вон там в дальнем углу один кирпич немного расшатался, видишь? Может, у нас получится его вытащить?
Он встал и направился в дальний угол подвала, расчищая себе дорогу в старом хламе. Затем Лукас присел на корточки и постучал по стене.
— Вот, глянь-ка. Я вернусь сюда с какими-нибудь инструментами, и у нас получится отличный тайник. Когда окажешься здесь снова, просто вынимай этот кирпич, тогда у тебя будут и ключ, и пароль.
— Но их тут так много, этих кирпичей, — сказала я.
— Постарайся запомнить. Пятый ряд снизу, примерно посередине. Ай! Сломал ноготь. Ну ладно, как бы там ни было, у нас есть хоть какой-то план, и мне он нравится.
— Но тебе придётся каждый день спускаться сюда и вкладывать новый листок с паролем. Неужели у тебя получится? Ты разве не в Оксфорде учишься?
— Пароль обновляется вовсе не каждый день, — возразил Лукас. — Бывает, один и тот же держится неделю, а то и дольше. Кроме того, другой возможности устроить нашу встречу я не вижу. Запомни этот камень. Я положу в тайник план здания, чтобы ты нашла мой кабинет. Отсюда расходятся подземные коридоры по всему Лондону, — он посмотрел на часы. — А сейчас мы снова возьмём блокнот и ручку и попробуем упорядочить информацию. Вот увидишь, всё прояснится.
— Или не прояснится. Мрачный подвал, мало времени, двое беспомощных родственников.
Лукас склонил голову набок и улыбнулся.
— Кстати, может, скажешь — имя твоей бабушки начинается на букву «А»? Или на букву «К»?
Я улыбнулась в ответ.
— А как бы тебе хотелось?
~~~
Глава четвёртая
— Гвенни! Гвенни! Вставай!
Тебе пора просыпаться!
Я едва очнулась от глубокого сна — в этом сне я была морщинистой старухой, сидела напротив испуганного Гидеона и уверяла его, что меня зовут Гвендолин Шеферд, и что я прибыла из 2080-го года. Но тут передо мной появился знакомый курносый носик Кэролайн, моей младшей сестрёнки.
— Ну наконец-то! — сказала она. — Я уже устала тебя будить. Мне так хотелось вчера тебя дождаться, но я всё-таки уснула раньше. Ты снова прибыла в каком-то странном платье?
— На этот раз нет, — я села на кровати. — Мне разрешили переодеться прямо там.
— Скажи, Гвенни, теперь всегда так будет? Ты всегда будешь приходить домой, когда я уже сплю? Мама так изменилась с тех пор, как всё это закрутилось. А мы с Ником так по тебе скучаем — без тебя ужин — просто кошмар.
— Он и со мной был не ахти, — утешила я Кэролайн и снова зарылась головой в подушку.
Вчера вечером я опять приехала домой на лимузине, шофёр был какой-то незнакомый, но вместе с нами поехал рыжий мистер Марли, он проводил меня до самых дверей.