— Или останемся двумя недотепами в затхлом подвале.
Лукас склонил голову и ухмыльнулся.
— Может, ты мне между прочим скажешь, начинается ли имя твоей бабушки на «А»? Или, может, на «С»?
Я не могла не рассмеяться.
— А как бы тебе больше хотелось?
~~~
Глава четвертая
— Гвенни! Гвенни, просыпайся!
Я с трудом выбиралась из глубин сна. В нем я была древней горбатой старухой, сидела напротив изумительно выглядевшего Гидеона и доказывала, что я — Гвендолин Шеферд и прибыла из 2080 года. Когда я все же открыла глаза, увидела курносое лицо моей сестры Каролины.
— Ну наконец-то! — сказала она. — Я думала, ты никогда не проснешься. Я уже спала, когда ты вчера вернулась домой, а я так старалась не заснуть. Ты опять принесла обалденное платье?
— Нет, в этот раз не принесла. — Я села в постели. — В этот раз я смогла переодеться.
— А теперь всегда так будет? Ты всегда будешь приходить домой, когда я буду уже спать? Мама так странно себя ведет, с тех пор, как с тобой это все произошло. И мы с Ником скучаем по тебе — без тебя ужины неинтересны.
— Они и раньше были неинтересны, — заверила я ее и снова упала на подушку.
Вчера вечером меня привезли домой на лимузине, шофер был мне незнаком, но рыжеволосый мистер Марли проводил меня до самой двери.
Гидеона я так и не видела, но ни капельки об этом не жалела. Достаточно, что он мне всю ночь снился.
У двери меня встречал дворецкий, мистер Бернхард, как всегда вежлив, а в остальном — совершенно безучастный. Мама сбежала по лестнице мне навстречу и обняла меня так, как будто я только что вернулась из экспедиции к Южному полюсу. Я тоже обрадовалась, увидев ее, хоть моя обида еще не до конца прошла. Было очень неприятно знать, что тебя обманывала собственная мать. И она даже не захотела назвать причины! Кроме загадочных предложений — не доверяй никому… Тайна… бла-бла-бла — я так и не узнала ничего, чем можно было бы объяснить ее поведение. Поэтому и потому, что валилась с ног от усталости, я молча съела кусок холодной курицы и отправилась спать, так и не рассказав маме о событиях этого дня. И зачем ей вообще нужно было об этом знать? Она и так сильно волновалась. Мне кажется, она выглядела не меньше меня уставшей.
Каролина снова потянула меня за руку.
— Эй, не засыпай опять!
— Хорошо-хорошо.
Я одним махом встала на ноги, обнаружив при этом, что несмотря на длинный телефонный разговор с Лесли вчера вечером, я неплохо выспалась. Интересно, где Ксемериус? Он исчез, когда я вечером отправилась в ванную, и с тех пор не появлялся.
Под душем я окончательно проснулась. Вымыла голову маминым дорогим шампунем, что, вообще-то, не разрешалось, сполоснула ее же кондиционером, рискуя тем, что нежный запах роз и грейпфрута тут же меня выдаст. Пока я растирала полотенцем голову, в голове постоянно крутился вопрос, любит ли Гидеон розы и грейпфруты, но я строго себя одернула.
Стоило поспать пару часов, как я снова стала думать об этом несносном типе! В конце концов, что такого уж особенного произошло? Окей, мы немножко поцеловались в кабинке исповедальни, но сразу после этого он снова повел себя отвратительно, а мое падение с седьмого неба не относилось к тем вещам, о которых мне приятно было думать — выспавшись или нет. И то же самое я сказала вчера Лесли, которая не могла перестать говорить на эту тему.
Я высушила волосы феном, оделась и сбежала вприпрыжку по лестнице, направляясь в столовую. Каролина, Ник, я и мама жили на третьем этаже. В отличие от всего остального дома, который испокон веков (как минимум!) принадлежал нашей семье, у нас было более-менее уютно.
Остальной дом был забит антиквариатом и портретами предков, из которых лишь некоторые были отрадным зрелищем. А еще у нас был бальный зал, в котором я учила Ника кататься на велосипеде, конечно тайком, потому что, как всем известно, движение на улицах в сегодняшних городах ужасно опасно.
Как обычно, я пожалела, что мы с мамой не завтракаем у себя наверху, но моя бабушка леди Ариста настаивала, чтобы мы собирались в сумрачной столовой, стены которой были обшиты досками цвета молочного шоколада, по крайней мере, это было единственное приятное сравнение, которое мне приходило в голову. Другое… э-э-э… было менее аппетитным.
Но сегодня хотя бы настроение за столом было заметно лучше, чем вчера, я сразу заметила, как только вошла в комнату.
Леди Ариста, которая всегда выглядела как учительница балета, строго следящая за всеми, сказала ласково: «Доброе утро, дитя мое!», а Шарлотта и ее мама улыбнулись, как будто они знали что-то, о чем я не догадывалась.
Поскольку тетя Гленда никогда мне не улыбалась (и вообще никому, если не считать кислое приподнимание уголка губ), а Шарлотта вчера вывалила мне на голову кучу гадостей, я тут же заподозрила неладное.
— Что-то случилось? — спросила я.
Мой двенадцатилетний брат подмигнул мне, когда я уселась на свое место возле Каролины, а мама тут же передала полную тарелку с бутербродами и яичницей. Я почти потеряла сознание от голода, почувствовав запах еды.
— Ах ты господи, — сказала тетя Гленда. — Грейс, ты, наверное, хочешь, чтобы твоя дочь сразу получила месячную норму жиров и холестерина?
— Точно, — равнодушно ответила мама.
— Она позже тебя возненавидит за то, что ты не следила за ее фигурой, — сказала тетя Гленда и снова усмехнулась.
— У Гвендолин безупречная фигура, — сказала мама.
— Пока, — добавила тетя Гленда. Она все еще улыбалась.
— Вы не добавляли ей ничего в чай? — шепнула я Каролине.
— Кто-то только что позвонил, и с тех пор тетя Гленда и Шарлотта оживились, — прошептала Каролина в ответ. — Как будто их подменили!
В этот момент снаружи на подоконник приземлился Ксемериус. Сложив крылья, он просунул голову сквозь стекло.
— Доброе утро, — обрадовалась я.
— Доброе утро, — ответил Ксемериус и спрыгнул с подоконника на пустой стул.
Пока все остальные с удивлением смотрели в мою сторону, Ксемериус чесал живот.
— Ого, какая у тебя большая семья! Я до конца еще не разобрался, кто есть кто, но заметил, что здесь очень много женщин. Я бы даже сказал, слишком много. И половина выглядит большей частью времени так, как будто нуждается в щекотке. — Он встряхнул крыльями. — А где папы всех этих детей? И где домашние животные? Такой огромный дом и ни одной даже крохотной канарейки! Я разочарован.
Я ухмыльнулась.
— А где бабушка Мэдди? — спросила я, начав наконец-то кушать.
— Я предполагаю, что у моей дорогой невестки потребность во сне сильнее, чем любопытство, — ответила с достоинством леди Ариста. Она сидела с выпрямленной спиной и ела половинку тоста, держа его кончиками пальцев. (Я, кстати, никогда не видела бабушку иначе, чем сидящей абсолютно прямо). — Из-за того, что она вчера встала очень рано, у нее весь день было плохое настроение. Не думаю, что она появится раньше десяти часов.
— И слава богу, — сказала тетя Гленда режущим ухо голосом. — Ее бред о сапфировых яйцах и башенных часах действует на нервы. И как ты себя чувствуешь, Гвендолин? Могу представить, что для тебя все это совсем непросто.
Я хмыкнула.
— Это должно быть ужасно, внезапно выяснить, что рожден для чего-то высшего, и при этом не соответствовать ожиданиям.
Тетя Гленда наколола на вилку кусок помидора.
— Мистер Джордж рассказывал, что Гвендолин до сих пор очень хорошо справлялась, — сказала леди Ариста, и еще до того, как я обрадовалась ее поддержке, добавила: — Во всяком случае, учитывая обстоятельства. Гвендолин, сегодня после занятий за тобой заедут и отвезут в Темпл. И в этот раз тебя будет сопровождать Шарлотта. — Она сделала глоток чая.
Я не могла раскрыть рта, иначе оттуда вывалился бы кусок яичницы, поэтому я только испуганно таращилась. Вместо меня Ник и Каролина спросили в один голос:
— Чего это?
— Потому что, — сказала тетя Гленда, странно тряся головой, — Шарлотта знает всё, что должна знать Гвендолин, чтобы соответствовать своему предназначению. И поэтому в связи с — как мы все можем представить — хаотичными событиями последних дней в Темпле хотят, чтобы Шарлотта помогла своей кузине в подготовке к следующим прыжкам.
Она выглядела так, будто ее дочь только что выиграла Олимпиаду. Как минимум.
К следующим прыжкам? Что-что?
— Кто эта тощая рыжая злая метелка? — осведомился Ксемериус. — В твоих интересах, чтобы она оказалась очень дальней родственницей.
— Не то чтобы мы удивились этой просьбе, но мы задумались, стоит ли пойти в этом случае навстречу. В конце концов, теперь Шарлотта не имеет никаких обязательств. Но… — В этом месте тощая рыжая злая мет… э-э-э… тетя Гленда театрально вздохнула. — Шарлотта отдает себе отчет в важности этой миссии и самоотверженно готова внести свою лепту для успеха.
Мама тоже вздохнула и сочувствующе глянула на меня. Шарлотта убрала за ухо локон блестящих рыжих волос и, хлопая ресницами, посмотрела в мою сторону.
— Э? — Это был Ник. — Чему Шарлотта может научить Гвендолин?
— О! — произнесла тетя Гленда и ее щеки порозовели от энтузиазма. — Есть очень много вещей, но было бы абсурдно думать, что Гвендолин за столь короткое время сумеет наверстать все, чему Шарлотта научилась за многие годы, не говоря уже о — ну, скажем — несправедливом распределении естественных талантов в этом случае. Можно попробовать научить лишь самому необходимому. Прежде всего Гвендолин не хватает — и не хватает трагически, я бы сказала! — общей эрудиции, а также манер, соответствующих определенной эпохе. Мне так сказали.
Нахальство! Кто ей мог это сказать?
— О да! Особенно нужны хорошие манеры, когда сидишь в запертом подвальном помещении, — сказала я. — А то какая-нибудь мокрица сможет увидеть, как ты ковыряешься в носу.