Из-за двери в гостиную выскользнула парочка хихикающих служанок. Заметив нас, девушки едва не выронили от неожиданности веники и, сделав реверанс, поспешили в противоположном направлении, напрочь забыв прикрыть за собой дверь: красноречивый взгляд папы говорил о многом.
Я тут же подбежала к распахнутой двери, решив исправить оплошность служанок и радуясь небольшой отсрочке. Взгляд тут же упал в гостиную — одной из моих самых любимых комнат дома — с большим камином, диваном и парой кресел, обитых алой парчой, золотистым ковром на полу, парой больших канделябров и небольшой люстрой из свеч на потолке. Но, несмотря на роскошное убранство, гостиная была такой уютной и родной…
— Лириэла! — грозно раздалось из-за спины, вынуждая меня захлопнуть дверь и продолжить "путешествие" к лестнице на второй этаж.
Красивая, резная, с множеством украшений, порой даже из чистого золота, она казалась музейным экспонатом и стояла в доме, лишь подчеркивая статус богатой дворянской семьи. Я же просто терпеть ее не могла: уж слишком вычурная. Поэтому чуть ли не взлетела по ней, стремясь скорее преодолеть ненавистное место. Даже предстоящий разговор с отцом уже не пугал. Смирилась. Однажды это все равно бы произошло. Так почему бы не "отстреляться" сейчас?
Кабинет отца, редко используемый для приема высокопоставленных гостей (папа предпочитал вести переговоры в гостиной) находился прямо напротив лестницы и был довольно скромный, без вычурных и золотых украшений и "музейной" мебели: обычный письменный стол со светильником, пара мягких кресел, несколько заполненных книжных шкафов, широкое окно и большой семейный портрет на стене.
— Проходи, садись! — хмуро сказал папа, крепко прикрывая за нами дверь и кивая на кресло.
Я послушно примостилась на краешке сидения, робко посматривая на отца, тоже "упавшего" на свое законное место за столом и недовольно постукивая пальцами по столешнице.
— Может, объяснишь, что это значит? — он посмотрел на лук, который я судорожно прижимала к себе.
Молчала. Несколько секунд папа с интересом следил за мной — похоже, он уже почти не злился — и, наконец, не выдержав, продолжил:
— И давно ты… занимаешься эти делом?
— Шесть лет! — тихо ответила я, сжимаясь в комочек и зажмуриваясь.
— Сколько?! — изумленно переспросил он, вскочив на ноги и вытаращив глаза.
Я послушно повторила, а сама задумалась: что больше взбесило отца — сам факт "неприличных" увлечений для девушки или мое молчание и недоверие?
— И кто же внушил тебе заняться этим? — оправившись от изумления, спросил он.
— Ты, папа, ты! — печально улыбнулась я.
Эта история произошла, когда мне было десять лет. Мы с Рикки играли в саду, но он, отвлекшись от забав, пытался уговорить меня сходить в лес, куда нас в то время не пускали родители. Но я резко, даже грубо отказала, обидев брата. Рикки ушел в дом, а я через некоторое время, почувствовав вину, поспешила за ним, чтобы извиниться. Но я никак не могла найти брата. Ни в кухне, ни в гостиной, ни в спальне Рикки не было. Тогда решила, что он пошел на крышу — это всегда было его любимое место. Проходя мимо чуть приоткрытой двери кабинета отца, я услышала обеспокоенные голоса, заставившие меня остановиться.
— Миранда, это ужасно! В лесу снова нашли труп охотника! Ему не помогло ни копье, ни быстрота и ловкость! Я не знаю, кто или что убивает людей! Это не похоже ни на одно животное! — говорил отец.
— Возможно, в наших краях появилась нечисть? — предположила мама.
— Я не знаю, Миранда, но люди погибают. Я не могу запретить ходить в лес, ведь нам нужно добывать пищу, но не могу и подвергать людей такой опасности! Надо что-то делать! — устало ответил папа.
— Единственное оружие против этого существа — лук и стрелы. Только они смогли причинить нечисти вред. Нам надо ее подстрелить и рассмотреть поближе. Думаю, это многое бы прояснило! — вздохнула мама.
Я не могла больше слушать эти ужасы, поэтому ушла, забыв о Рикки и думая лишь о том существе. Безопасность, прежде всего безопасность! Так всегда говорит отец. Но как я могу обеспечить себе безопасность? Ответ пришел сам собой: надо научиться стрелять из лука.
Опасность миновала через несколько месяцев: убийства прекратились, но я никак не могла оторвать себя от нового увлечения. Занималась тайно: папа не принимал сочетание "женщина" и "оружие". Но совсем недавно мои занятия заметил Рикки, и в обмен на молчание, я обещала научить его стрелять из лука. А сегодня меня поймал отец…
Закончив свой незатейливый рассказ, я притихла под изучающим взглядом папы.
— Пообещай мне, что ты больше не возьмешь лук в руки! — тихо попросил он.
— Но почему? — огорченно взвыла я, прижимая оружие к себе. Как-никак, но я ожидала совсем иное решение…
— Потому что ты девушка! — не выдержал папа. — А то, чем ты так легкомысленно занялась, дело мужчин! Я могу понять Рикки, но не тебя!
— Ты так говоришь, будто это преступление! — тоже взорвалась я. — Скажи, что плохого в том, что я стреляю из лука и могу себя защитить?!
— Ты позоришь семью! — довольно спокойно ответил он. — Такое поведение не допустимо для почти шестнадцатилетней девушки!
— А я не хочу всю свою жизнь просидеть дома, как прислуга, которой нельзя выходить на улицу! — зло прищурилась. — Даже знаю, что ты сейчас скажешь! Что женщина должна заниматься хозяйством, да нянчить детей, не влезая в более важные дела! Так?
— Именно так! Ты быстро поняла свою роль в жизни! — рявкнул отец, теряя терпение.
— Нет, ты ошибаешься! Это не моя роль! — отрицательно покачала головой, наоборот, успокаиваясь.
— Отдай мне лук по-хорошему, иначе мне придется отобрать его силой! — поменял папа тему, властно протягивая руку.
— Нет! — я вжалась в спинку стула, наотрез отказываясь отдавать свое сокровище.
— Я все равно его заберу, но тебе лучше отдать самой и пообещать, что больше не возьмешь лук в руки!
Красота! Прекрасно понимала, что отец сдержит слово и заберет мое оружие насильно. Но так не хотелось расставаться со ставшим родным "защитником"!
Ласково провела рукой по плечам лука, прощаясь с ним. Шесть лет мы были неразлучны, а теперь пришло время расстаться. Ты верой и правдой служил мне, но время истекло. Прощай…
Со слезами на глазах протянула лук отцу. Тот взял его твердой рукой, но продолжал на меня смотреть выжидающим взглядом. Я послушно сняла со спины колчан со стрелами.
— Так-то лучше! — удовлетворенно сказал отец. — А теперь иди в комнату и не смей никуда выходить, я сажаю тебя под домашний арест! Надеюсь, ты обдумаешь свой поступок и сделаешь правильные выводы.
Вышла из кабинета, стараясь не хлопнуть дверью, и только упав на кровать в своей комнате, наконец, дала волю слезам.
Как сквозь туман услышала щелчок замка.
Рикки.
Прошло уже почти пол часа с тех пор, как Лира зашла в кабинет отца. Я сидел на кухне с отворенной дверью и наблюдал за лестницей, нервно отрывая маленькие кусочки от хлеба, скатывая их в шарики. Изредка сверху доносились неразборчивые резкие крики, заставляющие меня с волнением поглядывать на неприступную дверь кабинета. Я волновался за сестру, ведь папа не терпит, если что-то идет не по его воле. А Лира не только не спросила его разрешения, но и до последнего скрывала свои занятия.
Тут сверху раздался стук резко распахнувшейся двери, и из кабинета выскочила Лира, едва сдерживая слезы. Не успел я даже встать со стула, как она уже скрылась в своей комнате.
Следом за ней вышел отец, запирая дверь спальни Лиры.
Он несколько раз толкнул дверь, будто проверяя ее прочность, и ушел. И только тут я понял, что в руках сестры не было лука.
Острое чувство жалости кольнуло сердце. Я люблю Лиру. Да и как ее можно было не любить? Чуткая, добрая, мягкая, но в то же время очень ранимая. А еще у Лиры потрясающее чувство юмора и она с легкостью может поддержать любой разговор. Ведь Лира действительно была далеко не глупой. Математика, правописание, история, география, экономика и даже политика — все давалось ей без проблем. Мне даже иногда было завидно, но я старался засунуть это низкое чувство подальше и не обращать на него внимания.
А что делала с людьми ее внешность! Лира была прекрасной. На одухотворенном лице горели синими сапфирами глаза, а пухлые, казалось всегда улыбающиеся губы, расцветали нежнейшими лепестками роз. На плечи спадали непослушные пряди темных волос, опускаясь чуть ниже плеч. Красивые, пышные волосы блестели на солнце, как россыпь бриллиантов. Да, Лира была по-настоящему красива. Ее повсюду сопровождали восхищенные взгляды.
Я вздохнул. Никогда, никогда раньше не видел сестру такой подавленной. И хоть взгляд на нее был совсем короткий, но только слепой не заметил бы ее чувств. Еще бы! Я не знаю, что бы стал делать, если бы меня лишили любимого занятия.
Надо как-то помочь Лире! Может, стоит поговорить с отцом? Кто знает, вдруг я смогу уговорить его разрешить сестре занятия с луком?
Немного потоптавшись перед кабинетом отца, я нерешительно постучался.
— Да! — донеслось из комнаты.
Я тихо вошел.
— Что ты хотел Рикки? — несколько раздраженно спросил отец, поднимая на меня усталый и злой взгляд.
Откинув сомнения, я подошел к столу, за которым сидел папа. Тут же в глаза мне бросился лук сестры, небрежно валяющийся на полу. Злость вскипела во мне. Лира чуть ли не боготворила свое оружие, любила его как живого человека, не позволяла никому, даже мне, прикасаться к своему сокровищу, холила и лелеяла его, а отец так грубо обошелся с ним! Я бережно поднял изящное, смертоносное оружие.
Лук был сделан Лирой. Всегда поражался этому ее умению. Ко всем прочим достоинствам она великолепно вырезала из дерева. И лук этому доказательство. Впрочем, как и стрелы.
Я поднял на отца недовольный взгляд.
— Нет. Я не стану даже слушать тебя! — отрицательно покачав головой, сказал он.
— У тебя нет выбора. Если выгонишь из кабинета, то я буду говорить под дверью. Запрешь в комнате — буду орать оттуда! — ответил я, удивляясь собственной смелости.