— Вот те на. — Леон положил передо мной депозитный чек, плюхнулся на стул, вытащил из ведерка картонную крышку и принялся уплетать куриную ножку.
— Значит ли это, что Холли жива? — спросила Руна.
Я глянула на сидевшего за столом Берна, однако он, судя по всему, решил прикинуться статуей с острова Пасхи, одарив меня лишь загадочным взглядом. Я была сама по себе.
— Нет. Это значит, что другое тело в морге — не твоя сестра.
— Значит, она может быть жива?
Руна вскочила и принялась ходить по кухне, наматывая круги вокруг кухонного островка. Она была разбита и в отчаянии. Малейший шанс на то, что Холли жива, стал ее спасительной ниточкой, и она цеплялась за нее изо всех сил. Если и раньше она была сумасбродной, то сейчас она была совершенно непредсказуема. Мне следовало убедиться, что она останется на месте. Еще не хватало, чтобы она сбежала на собственное «расследование».
— Она может быть жива. Если бы они убили ее, зачем им тогда возиться с подбрасыванием чужого трупа? И все же, мы не знаем, где она и в каком она состоянии. Кто-то пошел на многое, чтобы убедить всех в ее смерти. Они не хотели, чтобы ее кто-то искал. С этого момента мы должны действовать очень осторожно. Своими действиями мы можем подвергнуть ее опасности.
Руна прекратила хождение и уставилась на меня.
— Каталина, если есть хоть малейший шанс, что моя сестра жива, мы должны найти ее. Больше ничего не важно: ни месть, ни поиски убийцы, ничего, кроме жизни Холли.
— Я поняла. Холли — первый приоритет. — Я повернулась к Берну. — Ты смог найти те два миллиона, что Сигурни перевела в день своей смерти?
Берн нахмурился.
— Я так понимаю, нет.
— Я проверила все наши счета, — сказала Руна. — Их там нет. Они не были переведены и затем сняты, или отправлены куда-то еще. Деньги не поступали ни крупным переводом, ни меньшими частями.
— Фыгуп, — прочавкал Леон.
— Прожуй сначала, — подсказал ему Берн.
Леон отхлебнул чая со льдом.
— Выкуп.
Спасибо, капитан Очевидность. Если мы не сказали об этом клиенту, это еще не значит, что мы об этом не подумали.
Руна замерла.
— Вы думаете, Холли была похищена, и мама сняла деньги для выкупа?
— Возможно, — сказала я, сохраняя сдержанный тон.
— Каталина, прекрати обращаться со мной как будто я хрустальная. Все эти «может», «возможно», «мы не уверены»! Я заслуживаю честного ответа.
Как скажешь.
— Хорошо. Если честно — я не знаю. Я стараюсь не поощрять твои надежды, поскольку ты убита горем, и это заставляет тебя принимать поспешные решения.
Ну вот, я все честно сказала.
— Та-да-да-дам, — драматически пропел Леон.
— Поспешные решения? Например? — ощетинилась Руна.
— Например, отравление мужчины, который мог рассказать нам, кто его нанял прикрыть это убийство.
Руна замахала руками.
— На нас напал труп моей мамы, и у меня сдали нервы! К тому же это твой бойфренд пырнул его ножом.
— Нет уж. Конвей был ходячим мертвецом ещё до выхода из комнаты. Ты так заправски его отравила, что его тело покрылось черным пушком уже после смерти. И последний раз повторяю, Алессандро — не мой бойфренд.
Руна сощурила глаза.
— Когда я вас увидела, вы шагали под ручку, словно на выпускной. Да и выражение лица у тебя было соответствующее.
У Леона с Берном был такой вид, словно они смотрели классный фильм и только что добрались до его наилучшей части. Чтоб вас.
— Какое ещё выражение лица? — поинтересовалась я.
— Я касаюсь самого обалденного парня во вселенной, — перекривляла она.
— Я была растерянна. Я только что видела, как он зарезал мужчину, а затем улыбнулся мне, как ни в чем не бывало.
— Ну знаешь, я тоже растерялась!
На кухню пришла Арабелла.
— Я чую курицу. Гони сюда.
— Для начала присядь, — сказал Леон. — Каталина с Руной ссорятся. Еще немного и дойдет до выдирания волос.
— Ссора? — округлила глаза Арабелла. — Серьезно?
— Ага, — кивнул ей Берн.
— Передайте попкорн, — потребовала сестра.
Почему я это все терплю? Ах да, потому что они — моя семья и я люблю их несмотря ни на что. Но временами, например, сейчас, я люблю их значительно меньше.
Я повернулась к Руне.
— Твоя сестра была похищена. Выкуп мог бы пояснить, куда ушли деньги. Но вот тут сценарий не складывается.
— Окей, — согласилась она. — В чем именно?
— Для начала, если кто-то похитил Холли, и твоя мама заплатила выкуп, зачем они убили ее и подбросили фальшивую Холли? Если твоей маме не удалось им заплатить, то где тогда деньги, и зачем весь этот спектакль? Намного логичнее было бы связаться с тобой и сказать, что они убили твою мать и у них твоя сестра. Ты бы заплатила им любые деньги. Также на видео твоя мама сказала, что не жалеет о своих действиях и считает, что она поступила правильно. Из этого следует, что пожар был своего рода наказанием. Она знала об опасности, но не сказала ничего о твоей сестре, и не постаралась защитить Холли, отправив ее куда-нибудь подальше. Значит, она считала, что опасность угрожает только ей. Так что, во всем этом пока нет никакого смысла.
Руна задумалась.
— Достаточно справедливо, — сказала она, наконец. — Что насчёт всей этой истории с «Диатек»?
Бен прочистил горло.
— На бумаге они являются инвестиционной компанией «стремящейся к сотрудничеству с состоятельными частными лицами, семьями и компаниями». В основном они инвестируют в предприятия в Южной Америке. Посредственный вебсайт с фотографиями корпоративных сотрудников, вроде пожилых, молодых и тех, кому за тридцать, с хорошими дантистами и зарплатой выше среднего.
Пока что все посредственно.
— У них нет ни отзывов, ни рекомендаций, что не является чем-то необычным для частной инвестиционной компании, — продолжил Берн. — Их характеристика тоже неопределенная. Сотрудники: от одного до восьмидесяти. Собственный капитал: неизвестен. Доход: неизвестен. Зарплаты: неизвестны. Но опять-таки, ничего необычного. «Блумберг», получающий свою информацию от «С энд П Глобал Маркет Интеллидженс», указывает их учредителем Ренделла Бейкера. Он не принадлежит ни к одному Дому, и его нет в «Герольде». Он не привлекался к уголовной ответственности. Не объявлял о банкротстве. Компания никогда не объявляла о банкротстве, не имела судебных тяжб или санкций. Это частная инвестиционная фирма, как и десятки других в Хьюстоне. Единственное, что в них примечательно — это то, что их учредитель, скорее всего, подставное лицо.
— Почему ты так считаешь? — спросила Руна.
— Потому что Ренделлу Бейкеру девяносто два года и живёт он в Нейплз, штат Флорида, — ответил Берн. — Я взломал его домашнюю сеть и прочитал электронную почту. Он не бывал в Хьюстоне уже задолго до того, как мы стали Домом.
Я потерла лицо.
— Завтра я отправлюсь в «Диатек» и посмотрю, что там получится узнать. Вероятно, они не скажут мне, куда они перевели деньги… если вообще перевели, но, по крайней мере, мы сможем подтвердить перевод средств.
Руна посмотрела на меня.
— Я иду с тобой.
— Нет, — выпалили все четверо из нас одновременно.
Она вскинула руки вверх.
— Я не буду никого травить.
— Если ты пойдешь туда с Каталиной, — вмешался Берн, — ей придется сосредоточиться на твоей безопасности вместо того, чтобы искать твою сестру.
— Поддерживаю, — подхватила Арабелла.
— Пожалуйста, останься здесь, — попросила я Руну. — К тому же, когда Рагнар проснётся, ему нужно будет увидеть тебя. Он очнётся в незнакомом месте с незнакомыми людьми, а само пробуждение после моей магии будет довольно сбивающим с толку.
— Ладно, — фыркнула Руна. — Я останусь здесь и буду сидеть сложа руки. И ничего не делать. Пока ты будешь подвергать себя опасности ради меня. Довольна?
— В восторге. Арабелла, идём наверх поговорим.
Я вышла в коридор. Взбираясь по стремянке на свою мансандру, я услышала, как Берн позади меня пробормотал:
— Она, правда, старается тебе помочь. Ей очень сложно справляться с личными конфликтами.
Отлично. Вы только поглядите, какое уважение я получаю, как глава Дома. Просто ужас.
Арабелла постучала по стремянке и забралась наверх.
— Я жутко устала. Тебе что-то нужно?
— Можешь пробить для меня Холли Эттерсон?
Арабелла состроила мину.
— Считаешь, она убила мать, подбросила труп и смылась с двумя лямами баксов?
— Я не знаю, но хочу это выяснить.
У меня горело лицо. Я подошла к окну, и открыла его. Ночь повеяла холодным воздухом, охлаждая мою кожу. Как бы я не хотела это признавать, но Берн был прав. Мне не нравились конфронтации. Особенно с близкими людьми.
— Алессандро и, правда, кого-то зарезал?
— Да. И сделал это очень профессионально.
Арабелла вздохнула.
— Ну, я в шоке.
Шок был подходящим словом.
Мое окно выходило на улицу, за которой высились высокие кирпичные здания. Между зданиями и дорогой, свои широкие ветви раскинул дуб, опоясанный вокруг своего мощного ствола четырехфутовой каменной стеной. Одинокий уличный фонарь сражался в доблестной битве с ночью, освещая часть улицы и кончики ветвей.
Я вздохнула. Это был длинный-предлинный день, и у меня ещё столько работы завтра…
Арабелла что-то сказала.
— Что? — переспросила я.
— Я сказала, что тебе стоит поесть. Хорош уже строить из себя Неваду.
— Я поем. Я просто не хотела просить тебя на глазах у Руны.
Что-то зашелестело на дубе. Я сфокусировала взгляд.
Алессандро сидел на толстом суку прямо напротив моего окна. Он был облачён в угольно-серое, а его волосы были зачесаны назад.
Он поднял руку и помахал мне.
Я спохватилась, чуть не помахав ему в ответ, и повернулась к сестре.
— Он здесь!
— Кто?
— Алессандро! Он сидит на дубе.
Арабелла подбежала к окну.
— Где?
На дереве было пусто.
Я указала туда, где он был всего секунду назад.
— Прямо там. Он ещё помахал мне рукой.