– Летим, дорогая!
Мы снова вознеслись в небо. Существо Воздуха будто забыла о недавней обиде за слишком вольное обращение с ее телом и улыбалась мне со светлой безмятежностью феи. Если быть честным, то эта дева вполне могла вызвать трепет даже в самом черством сердце, но сейчас я не был расположен к нежным чувствам. Я хотел скорее вернуться к Аньке Рябининой. Пусть без заветной половинки ключа, пусть с очевидным поражением и в порванном платье, но скорее ощутить под ногами твердую землю. Уже усвоив, что от Фрины добиться чего-нибудь легче хитренькой и ласковой просьбой, я погладил ее волосы и прошептал:
– Фея моя, пожалуйста, еще один крошечный каприз.
– Да, – тоже шепотом ответила она, прижимаясь ко мне сильным и невесомым телом. – Ты хочешь улететь в дальние дали? Купаться в розовых облаках?
– О, да! Всю жизнь грезил этим! Просыпался с мечтой, как бы искупаться в облаках, по возможности розовых или золотых, – кивнул я, со страхом отмечая, что ее снова несет на неуютную высоту.
– Я люблю тебя! – пропела Фрина, едва не выронив объект своего обожания. – Ля-ля-ля! Теперь ничто нас с тобой не разлучит.
– Точно. Вместе до гробовой доски. Только один крошечный каприз, сердце мое. Подлетим на минутку к тому огоньку, – я указал концом посоха на костер у края леса.
– Конечно. Если ты устал, мы можем отдохнуть недолго на земле. И даже капельку порезвиться, – теперь в ее улыбке закралась какая-то простодушная хитрость.
– О, да! Даже не капельку, – согласился я.
Небо кувыркнулось несколько раз, звезды закружились в искрометном танце, и скоро под моими ногами поплыли черные верхушки деревьев. Впереди, среди листвы заблестели языки костра. Словно ночной бомбардировщик Фрина опускалась на поляну, ориентируясь на огонь, мерцавший возле палатки. Я чувствовал себя этакой бомбой с очень непредсказуемой судьбой. С нетерпением ждал, когда же подошвы моих сапог коснуться земли, и я почувствую себя в безопасности. Относительной, разумеется, безопасности: предсказать поведение Существа Воздуха при появлении госпожи Рябининой было категорически невозможно. Ведь ветреная девица, была вполне способна возгореться ревностью (еще бы: после нежных объяснений и заверений в вечной любви узнать, что объект обожания нагло ее обманывал и стремился на свидание к другой девице!). Фрина вмиг могла устроить ураган страстей с сопутствующим смерчем, поломанными деревьями и человеческими жертвами.
– Вот твой огонек, – сообщила воздушная благодетельница, ставя меня на ноги в нескольких шагах от костра.
– Булатов! – радостно взвизгнула Элсирика.
Она появилась неожиданно из темной тени дерева и заключила меня в объятия.
– Я уже изволновалась вся! Жду тебя, жду! И к замку ходила! – Анна Васильевна даже поцеловала меня, горячо и звонко, в губы, что было совсем не в ее манере, и совсем не своевременно.
Потом обернулась и несколько секунд смотрела на Фрину, чью полупрозрачную фигурку отблеск костра делал еще более волшебной.
– Элементал? Булатов, ты снова вызвал элементала?! – догадалась Рябинина.
– Существо Воздуха, – уточнил я, попятившись из освещенного круга.
– Молодец! А я все думала, как же ты оттуда выберешься!
– О-о! – тоненько простонала Фрина, прикрывая рот ладошкой. – Ты обманул меня, паршивый Ая-я-яй! Ты клялся в любви, целовал меня и называл богиней, но все это было низкой ложью! На самом деле я нужна была тебе, чтобы долететь до этой рыжей тетки! Некрасивой к тому же! О-о-о! – она закрыла лицо руками и жалобно застонала.
– Что еще за концерт? – Рябинина изумленно глянула на меня. – Она… того? Свихнулась?
Ветер все более зло развивал волосы Фрины, ее воздушное платье и серебристый флер. Я забеспокоился, что сейчас случиться что-то скандальное, возможно со смертельным исходом.
– Эй, золотце мое, – не рискнув подойти к рассерженной деве, сказал я. – Давай без истерик, а? Понимаешь… любовь – сложная штука. Она как ветер – фиг поймешь, куда подует.
– Дрянь ты! Низкий предатель! Зря только потратила на тебя время! – вздрагивая, выкрикнула Фрина. – Теперь я покидаю тебя! На-всег-да! Надеюсь, вас, рыжая разлучница, Ай-я-яй тоже обманет и бросит! А я улетаю отсюда нафиг! Вернее, к графу Конфузу. С ним вместе мы поднимемся на небо и обретем счастье. Пока!
Бросив на меня презрительный взгляд, госпожа Фрина воспарила над полянкой и взяла курс на замок Пико.
Похоже, Конфуза ждал еще один сюрприз. Миленькое Существо Воздуха могло раствориться сейчас, но могло прожить до утра, и тогда точно графу обеспечена любвеобильная ночь с непредсказуемым финалом. Оставалось надеяться, что Фрина не унесет его куда-нибудь к розовым облачкам, а он не потеряет окончательно рассудок и здоровье, и бал-маскарад – наша последняя надежда добраться до половинки ключа – все-таки состоится.
Я тяжело вздохнул и направился к палатке, думая, что и для меня эта волшебная ночь будет памятной на многие годы. Еще бы! Я пользовался успехом у видного мужчины и сразу у двух экзотических дамочек. Да и собаки меня не обошли вниманием. Насмотрелся и пережил такого, что впечатлений набралось до макушки.
7
Солнце поднялось высоко, когда я с Элсирикой добрался до городских ворот. Весь путь от замка Анна Васильевна расспрашивала меня о пикантных деталях визита к графу – я отвечал ей без особого энтузиазма. Во-первых, многое вспоминать не хотелось. Например, отвратительные лобзания с господином Конфузом. От одной мысли, что это происходило со мной, меня подташнивало, словно беременную девицу, и волосы шевелились на затылке. А во-вторых, стоило мне заговорить об этих лобзаниях, как великая кенесийская писательница приходила в ярость: кричала что-то о своей чести, о каком-то достоинстве и топала ногами так, что вокруг нее поднималось облако дорожной пыли. Договорились мы до того, что она поклялась больше никогда впредь не давать мне напрокат ни частицы своего тела, я же в ответ зловеще пообещал, что другие, более занимательные детали вечера с графом Пико для нее останутся тайной.
В трагическом молчании мы прошли под аркой Плесеньвальских ворот. Элсирика сунула в грубую руку стража несколько дармиков. Бородатый копьеносец мигнул ей красным глазом. Затем скептически оглядел меня, мой саквояж и мои сапоги, блестящие бронзовыми кантами. Было такое ощущение, что за меня он намерен отгрести двойную плату, и я поспешил умерить его аппетит.
– Эй, не пялься так, а то зрение пострадает, – предостерег я, одарив наглеца недоброй ухмылкой. – Перед тобой сам маг Блатомир.
– Уж не тот ли, за которым вчера конная погоня была, и пострадали торговые лотки? – поинтересовался стражник в кожаной броне, осматривавший крестьянскую повозку, из которой доносился визг поросят.
– С таких магов надо по гавру за вход драть. А лучше вообще не пускать в город, – добавил его товарищ, качнув в мою сторону копьем. – От вашего волшебства одни неприятности. Вот склады в Сорлене сгорел на днях, так там не без магов обошлось. Все почему? Потому, что маги слишком много пьют!
– Я тебе сейчас объясню почему! До могилы помнить будешь и кланяться, как только услышишь имя «Блатомир»! – вспылил я, намериваясь огреть копьеносца посохом.
И наверняка его лоб испытал бы силу волшебного орудия, но в беседу вмешалась Рябинина. Хищной птицей она вцепилась в мой камзол и оттащила меня на середину прохода. При этом Анна Васильевна успела вручить одному из них еще несколько дармиков. Блеск монет как-то сразу позволил забыть им о моей персоне.
– Добрейшая госпожа Элсирика, – с сарказмом проговорил я, неохотно вышагивая за ней. – Если ты думаешь, что, соря деньгами, ты вытащила меня из затруднительного положения, то ты сильно заблуждаешься. Я бы показал этим хапугам, как с бедного мага мзду брать! И о сохранности твоих денежек я забочусь.
– Не надо заботиться о моих денежках, – сердито фыркнула Рябинина. – Ты лучше позаботься о том, чтобы не создавать волшебным образом всякие неприятности. А их благодаря тебе было много, слишком много за последние дни! Ведь и король, и граф Ланпок предупреждали, чтобы мы не светились на каждом углу, оставались незаметными и тихонько искали Сапожок. А ты, как я понимаю, нашу тайную миссию решил провести с большой помпой, и орать на каждом углу: «Я – маг Блатомир! Дорогу мне! Дорогу!».
– Успокойся, детка. Никакой помпы – я всего лишь знаю себе цену, – сквозь зубы проговорил я.
Возможно, Рябинина была права. Этак самую малость права. Но ведь до сих пор события оборачивались так, что правда оказывалась на моей стороне. И, если отбросить ложную скромность, то надо признать: все чего мы добились в поисках дрянного башмака Пелесоны – исключительно моя заслуга.
– По-хорошему нужно было показать этим жлобам пару магических трюков или просто набить им морды, – оглянувшись на стражей, заметил я.
– О, да! Очень мудро. Только через десять минут ты валялся бы связанным и покалеченным в сторожевой башне. Через полчаса тебе бы предъявили счет за разоренные лотки торговцев и все вчерашние беспорядки, а к полудню тихонько бы передали виконту Маргу. Правда, все это стоит тридцати лишних дармиков? – Элсирика с насмешкой глянула на меня, отвернулась и быстрее зашагала через площадь.
– Детка, запомни: моя честь бесценна, – сообщил я. – А то как-то странно получается. Когда дело касается твоей этой самой чести, ты впадаешь в истерику. Ой-е-ей! Как я, в твоем облике, мог позволить с графом Конфузом такие бесстыжие вольности! А когда разговор о чести славного Блатомира, так она сразу становится дешевым товаром.
Рябинина ничего не ответила. Да и что она могла возразить, если я от каблуков до кончиков волос был прав. Молчаливо и хмуро великая кенесийская писательница шагала вверх по улочке, той самой которой мы удирали на двухколесном экипаже от всадников Марга Аракоса. Я следовал за Рябининой почти физически ощущая сердитое ментальное облачко, окутавшее ее и мигавшее молниями глупого женского гнева. «Ишь принцесса какая, – рассуждал я. – Она, видите ли святая, точно сама Пелесона, а я тут из навоза сделан. Об меня, получается, можно ноги вытирать, а ей тела и чести для праведных дел жалко!» И может быть благодаря этим углубленным размышлением, а может, божественной волей мне в голову влетела идея. Великолепная идея, в десять раз более гениальная, чем вчерашнее проникновение в замок господина Пико. Пока мы угрюмо продвигались к центральным кварталам Илорги, я начал обдумывал новый план, наверняка способный вырвать недостающую часть ключа из саркофага Сура Рыжего уже к сегодняшнему вечеру. У этого блистательного плана был только один недостаток: он снова напрямую зависел от настроения капризной писательницы.