Комбат прислушался к его совету, и приказал разложить арбузы на заборе. Рядом с ними поставили и вёдра. Отошли на 10 метров, и как только комбат сделал первый выстрел, то все офицеры стали палить длинными очередями. Арбузы разлетались на куски и сыпались на землю. Со звоном пули пробили стоящие на саманном заборе вёдра, и они тоже упали за забор.
«Зверь» видно выпустил весь пар, и с хищной улыбкой выдавил из себя: «Запомни это как следует салага! Поймаю ещё раз, то поставлю к стенке и расстреляю!»
От этого пожелания мурашки побежали по коже.
«Свободен!» — выкрикнул со злостью «Зверь», и тут же приказал приготовиться к движению.
На ватных ногах пошёл к своей БМРке. Деды перепугались не на шутку, потому что если бы я сказал «Зверю» что они заставили меня, то им бы непоздоровилось, потому что «Зверь» боролся с дедовщиной и разбирался с дедами круто.
Поэтому деды облегчённо вздохнули, когда я забрался внутрь БМРки.
В полку я боялся, что «Зверь» пришлёт за мною, чтобы осуществить экзекуцию, но никто не приходил.
Вскоре исчез и сам «Зверь», может он заменился, и поехал дослуживать в Союз, но этот урок я запомнил на всю жизнь.
Боец
Газни. Декабрь 1983 года.
Мы проходили с ним службу в одной учебке, в Ашхабаде, и оказались в одной сапёрной роте, вот только в разных взводах. Родом он был откуда-то из-под Великого Новгорода, а фамилия его Бойцов, поэтому и кличка «Боец».
Дедовщина была суровой, и всем приходилось терпеть унижение и гнёт, при полном попустительстве офицеров. Их позиция была такой: «Только не при мне!». Во многом ситуация их устраивала, потому что приказы выполнялись, а какой ценой — их мало интересовало.
Жаловаться на беспредельщиков, было без толку, потому что обидчика сажали на губу, а потерпевшего переводили в другие роты, где не так плющили старослужащие. Правда и скитания по ротам мало помогало, и последним приютом для страдальцев был полковой хлебозавод, но было и несколько боевых рот, где молодых не обижали, думаю благодаря принципиальным офицерам.
Так вот, Бойцов, не хотел терпеть унижения и каждый раз, когда на него наезжали деды, он убегал из роты. Когда его вылавливали и приводили обратно, он никого не закладывал, и его просто отмывали и ставили в строй. Через некоторое время он снова пускался в бега.
Тогда роту выстраивали цепочкой, и мы шли по расположению полка, заглядывая во все более или менее скрытые места. Однажды мы зашли в котельную, рядом со столовой. Там в закопченном помещении стояли котлы на соляре, и грели воду для систем отопления, а также для мытья посуды. Внутри всё было чёрным от копоти и душно пахло горелой солярой. Возле форсунок стояло несколько человек из кухонного наряда.
Мы посмотрели по углам, вроде никого, но перед самым уходом решили заглянуть за котёл, и не сразу разглядели в полумраке человека в абсолютно чёрных одеждах. Боец прятал своё лицо с чёрными разводами, закрывая такими же чёрными руками. Удивляло и благородство кухонного наряда, потому что никто не сдал его, зная, что солдат, находится в розыске.
Мы вытащили его, из-за котла и повели в роту.
Офицеры изумились его внешнему виду, и велели одежду поменять, а самого отмыть. Мыть Бойца, доверили нам — его призыву. Мы повели его в полковой умывальник, что было жестоким наказанием, потому что на дворе был декабрь, и лежал снег. Боец упирался и сам мыться не хотел, поэтому раздевать пришлось его силой, и мыть карщёткой с мылом. Он стоял абсолютно голым на бетонном полу, напротив умывальника и трясся от холода. Двое держали его за руки, а третий и четвёртый, торопливо мыли и споласкивали. Лично мне было жалко Бойца, но что-то изменить, или помочь ему не мог.
Чёрная копоть и солярные разводы не хотели отмываться в холодной воде. Быстро и небрежно вытерли голого Бойца полотенцем, и дали холодное, но чистое бельё. Нетерпеливо ждали, когда он натянет его на продрогшее тело. Потом отконвоировали его в палатку.
Командиры, взглянув на Бойца, отметили разительные перемены, но велели согреть тёплой воды и отмыть всю черноту. Отмыв всю грязь, Боец всё равно не стал мириться с беспределом, и в очередной раз, когда на него наехали, то он снова пустился в бега.
В этот раз его долго не удавалось найти. Снова решили прочесать полк. Проверили всё вокруг, но Бойца нигде не было. И тут вспомнили, что на самой окраинё полка, есть кладбище подорванной техники, которую стаскивали за топливный склад, к предгорью.
Там были запорошенные снегом, БМП и БТРы, обгоревшие наливники и бортовые Уралы.
Мы заглядывали во все щели. Наконец-то в цистерне сгоревшего бензовоза, покрытого изнутри, толстым слоем сажи, увидел забившегося в дальний угол человека. На чёрном фоне были заметны только слабые контуры, и белые глазные яблоки, затравленного Бойца, который, не вынеся издевательств, скрывался от своих мучителей.
Его уговаривали вылезти, потом кидали камнями, и тыкали деревянным шестом, подобранном невдалеке. Все надеялись, что от боли он выпрыгнет как затравленный зверь. Боец терпел, и не сдавался. Тогда деды заставили меня лезть за ним в цистерну. Я упирался, как мог, потому что потом не отстирать эту жуткую грязь.
Деды наезжали и торопились, так что пришлось лезть в цистерну. Тогда как можно аккуратней опустился в люк, и присев стал уговаривать Бойца вылезти самому. Но он отчаянно отпрянул от меня, всем телом прижимаясь к обгоревшей стенке цистерны. Он поджимал под себя ноги, и поворачивался спиной ко мне, чтобы я не мог схватить его за руки.
Подобравшись к нему поближе, как можно крепче сжал его бушлат в районе плеч, и что есть силы, дёрнул на себя. Боец отчаянно сопротивлялся, и впирался в стены цистерны руками и ногами. Вокруг летали хлопья чёрной сажи, но невыпуская бушлат Бойца, я продолжал дергать его и подтаскивал к горловине. Он пытался сбить мои захваты, но ему было неудобно. Боец уже плакал от отчаяния, продолжая упираться, пока я дёргал его. Вот уже близко просвет, и протянулось несколько рук, готовых помочь мне. Ещё рывок и Бойца схватили несколько человек, и рывками потащили наверх из цистерны. Я внизу сбивал его захваты, и как мог помогал.
Ещё рывок и Бойца вырвали из его убежища, и бросили на снег. Вслед за ним, весь перепачканный в жирной саже вылез и я. Как загнанный зверь, на совершенно белом снегу, лежал абсолютно чёрный человек, закрываясь руками и ногами.
Предложили ему идти самому, но он не захотел, и тогда его потащили силой. Сначала, его волокли как мешок по рыхлому снегу. Когда подошли ближе к палаткам, то двое человек крепко взяли его руки, ближе к подмышкам, и понесли вертикально как бревно. В палатке его снова распекали, потом мыли и переодевали, но Боец не хотел мириться с беспределом, и снова пускался в бега.
Наконец-то его перевели в пехоту. Однажды, где-то перед операцией на Панджшер, мы встретились с ним в полку. Он был опрятно и чисто одет, держался спокойно и с достоинством. Он рассказал мне, что служит нормально, никто его не кантует, и в роте ему очень нравится.
Я был искренне рад, за него. Нормальный человек, в нормальных условиях, может без проблем тащить тяжёлую службу, и быть довольным своим положением.
Вши
Платяные вши — отряд мелких вторичнобескрылых паразитических насекомых. Сосут кровь колюще-сосущим ротовым аппаратом.
Мало кто в Союзе знал о такой беде, которой страдали многие в ограниченном контингенте в Афганистане.
Тема конечно не очень, но к чему ненужное кокетство, что было то было.
Да, те самые платяные вши. С ними беспощадно боролись. Кипятили и стирали бельё, через несколько дней. Почти у каждого в палатке была 5 литровая жестяная банка из-под «клейстера». Так называли сухую картошку, из которой делали пюре, очень похожее на обойный клей.
В этих банках по ночам, на печках-буржуйках варили нижнее бельё (солдатскую кальсонную пару) со стружками мыла. Когда вода с бельём закипала, дневальные поднимали хозяев банок, и они стирали своё бельё и тут же в палатке сушили.
Еженедельно производились полковые осмотры на предмет наличия — отсутствия вшей. В основном осмотры производились зимой, когда полк чаще бывал на своём месторасположении.
Зимним морозным днём полк выходил на плац. Потом каждая рота набирала интервал и дистанцию, чтобы комиссия во главе со старшими офицерами могла осмотреть каждого солдата. Солдаты распахивали бушлат, расстегивали гимнастёрку и галифе, развязывали кальсоны.
Полковой врач подходил и внимательно рассматривал бельевые швы в нижнем белье, особенно в распахнутых кальсонах. Если в какой роте находили бедолагу, то командирам влетало, по полной программе. Весь полк прогоняли, через специальную машину, которая прожаривала бельё.
И через неделю осмотры продолжались.
Особенно доставали вши летом, на боевых операциях. Это было сущее бедствие для всех, и страдали от него солдаты и офицеры. Стирка белья в холодной воде с мылом ничего не давала. Тонкая полоса укусов шла по телу, в тех местах, где к нему прилегали швы гимнастёрки и «бананов».
Покусанные места сильно зудели, и поэтому перед тем как уснуть, надо было энергично почесаться и постараться заснуть. Если от нестерпимого зуда просыпаешься посреди ночи, то до утра тебе будет не уснуть от того, что вши по твоей коже ползают.
Был один способ, который давал более моральное утешение, чем физическое облегчение. Перед сном, бойцы снимали с себя х/б. Клали на гладкий валун, и от души простукивали корпусом гранаты «Ф-1». С удовлетворением, прислушиваясь, как хрустят гниды и вши в бельевых швах.
Был ещё способ, но он был ужасно опасный. В бензине замачивали бельё, а потом стирали. Офицеры примерно наказывали тех, кого ловили за этим занятием.
Страдали от этого бедствия все, но терпели достойно. Ждали выхода на броню, где можно помыться в тёплой воде, поменять бельё и прожарить старое.