Сара смотрела на проезжающих и проходящих мимо и думала о Димитрии. Где он сейчас, с кем? Она машинально повертела на безымянном пальце кольцо, которое так и не сняла. «Хотя зачем вообще эти кольца? – думала Сара. – Этот тонкий обруч на пальце? Он никогда не сдерживал людей от измены или расставания. Тогда зачем он вообще нужен? Для кого?» Она покрутила его и сняла с пальца, положила кольцо на стол перед собой. На солнце бриллиант переливался. Вспомнила, как Димитрий ей его надевал. Трижды. Сначала в отеле La Lucertola, потом на росписи, потом на венчании. Три раза одно и тоже кольцо. У него руки почему-то дрожали на венчании. Теперь Сара понимала, почему – всё это было обманом. Она покрутила кольцо в руке и снова надела на палец. «Пусть будет», – подумала она.
Мимо проходили люди, спешащие на работу, кто-то заходил в кафе, пыхтели машины, гудели мопеды – жизнь вокруг кипела. Сара решила слиться с толпой, слиться с этим днём, чтобы сам день, само течение жизни научило её двигаться в нужном темпе и ритме.
Она остановилась посреди улицы и подставила лицо под мягкие лучи римского солнца: некуда торопиться, никто не следит за ней, она может идти куда захочет и делать, что захочет. Эта свобода опьяняла, но Сара не знала, как с ней быть.
2
Старый-старый Рим. Он был похож на дедушку-долгожителя, который окружён зеваками со всех сторон, но не хочет привлекать к себе столь пристального внимания. Рим с его охрой старых палаццо и зеленью векового плюща воодушевлял на наблюдения. Сара шла медленно, смотрела по сторонам, всматривалась в людей, в женщин и мужчин. Итальянки были совершенно не такие, как француженки, у первых не было совершенно понятия элегантности, но был стиль, часто выраженный в излишне откровенных нарядах. Сара морщила нос при виде глубоких декольте или слишком короткой юбки, ей везде мерещилась Линда, она одевалась именно так.
Сапоги натирали ноги, но Сара терпела и шла. Дошла до площади с фонтаном, пьяцца Барберини, остановилась. Впереди переходил дорогу человек, очень похожий на маэстро Стефано. Сара решила крикнуть.
– Маэстро! Маэстро Ди Джиованни!
Фигура резко обернулась. И помахала! Это был он! Сара перебежала дорогу и радостно бросилась на маэстро, обняв его.
– Я так рада вас видеть, вы даже не представляете! Это чудо какое-то, что мы с вами здесь встретились!
– Сара! Вот это да! Вы здесь на экскурсии? Я тоже рад! Рим на самом деле маленький, и все дороги ведут в центр города. Так что я почти не удивлён.
– Нет, я здесь одна. Теперь живу здесь, прилетела вчера.
– Одна? А где муж?
Сара замешкалась. Всё-таки решила подробности не рассказывать.
– Мама завещала мне квартиру в Риме, я приехала её посмотреть и пожить немного здесь. Димитрий всё равно улетел в Цюрих контракт заключать.
– Ясно. Это здорово! Ты уже завтракала? Я иду за кофе в «Антико Форно», кафе рядом с фонтаном де Треви, потом в книжный магазин, сегодня у меня выходной.
– Я с вами, если можно!
– С удовольствием.
Стефано чуть было не сказал, что соскучился по их разговорам, но вовремя сдержался. Он смотрел на неё и не мог поверить, что вот она, Сара Джаннини, почти не изменилась, она здесь. Прошлая нежность и воспоминания всколыхнули его, но радость быстро прошла, он вспомнил о Муфалали.
Стефано уверенно повёл Сару по улицам, и вскоре они вышли к высоким ступеням, расстилающимися каскадом, подобно вееру.
– Это Площадь Испании, наверное, самое моё любимое место во всём мире, – сказал маэстро и закрыл от удовольствия глаза.
– Здесь очень красиво и перспектива замечательная.
– Ты первый раз в Риме?
– Да.
– Надо же!
– Я за последний месяц путешествую больше, чем за все свои восемнадцать лет. Ущипните меня! – она рассмеялась.
– Тебе это на пользу, выглядишь прекрасно!
– Это мамины вещи. Знаете, сколько они стоят?! – Сара округлила глаза.
– Да не в вещах дело. Глаза горят совсем по-другому.
Сара утвердительно кивнула.
– Пойдём к фонтану де Треви. – Стефано взял её за руку. Сделал это машинально. – Извини. – Он смутился.
– Ничего страшного.
Она не забрала свою руку, а крепче сжала её в ответ. Они спустились по ступенькам и повернули налево, минут через десять Сара услышала шум фонтана.
– Обязательно посмотри фильм Феллини «Дольче Вита», вот после него этот фонтан стал местом паломничества. Есть монетка?
– Нет. А зачем?
– Я всегда бросаю монетку в фонтан. Привычка.
«Димитрий тоже так делает», – невольно подумала Сара, но ничего вслух не сказала. Монетки не оказалось и у Стефано, поэтому они, постояв немного возле фонтана, пошли налево, в бар. Сара снова взяла круассан с нутеллой. Уже сводило зубы от сладости, но остановиться она не могла.
– У тебя продукты есть дома?
– Я не умею готовить совершенно. Боюсь спалить плиту. Кроме выключателя света и душа, я ничего не включаю.
– Ясно. А как ты будешь питаться?
– В ресторанах, барах, кафе. Так давно хотела это попробовать! Вот прямо буду идти и в первую попавшуюся дверь заходить.
– Нет, так не стоит делать. Ты пойми правильно, центр Рима туристический, тебя накормят плохо, а заплатишь в десять раз больше. Кстати, у тебя всё хорошо с финансами?
– Да. У меня ежемесячный пансион, довольно приличный. Тоже мама оставила. Но я и с деньгами не очень дружу, и это абсолютная правда. Дайте мне 100 или 1000, я потрачу их сразу, не задумываясь.
– Странная она женщина, твоя мама, – задумчиво сказал маэстро. – Видимо, пословица «бьёт – значит любит», про неё. Хотя ты заслужила свое наследство, пусть это будет компенсаций за всё что было.
– Совершенно не смешно, маэстро.
– Прости, прости.
– Вы её не знали.
– Мне достаточно было увидеть, что она сделала с тобой.
– Она меня любила. Я знаю. Просто мама была страшно одинока и обозлена на всех за это. Если бы не было меня, досталось бы кухарке. Не было бы её – садовнику. Не было бы садовника – громилась бы мебель.
– Ты оправдываешь её, потому что любишь.
– Да. А зачем тогда нужна любовь? Вот чтобы прощать и оправдывать. Вы в Риме сейчас живёте? Надолго?
– Я здесь устроился на работу. Младший преподаватель в Университете Ля Сапиенца. Я его когда-то и заканчивал, поэтому меня взяли без вопросов. Со студентами мне нравится работать.
– А ваши стихи?
– Времени нет совершенно на эту ерунду.
– Почему ерунду?
– Я был излишне романтично настроен.
– А что в этом плохого?
– Ничего. Просто сейчас у меня нет на это времени.
– Если бы вам нравилось, вы нашли бы возможность.
– Наверное, да. Но мне жаль потраченного времени на то, в чём я никогда не преуспею. Я не поэт. Знаешь, маленький город накладывает определённый отпечаток на мировоззрение человечка. Я жил до двадцати девяти лет и думал, что поэт. А стоило сменить место жительства, мозги сразу на место встали. В нашем городке из-за его незначительности и ординарности мое воображение рисовало причудливые сцены моего литературного успеха. Я рад, что переехал. Стихи складывать я умею, но это не поэзия, не свобода слога. Я просто рифмую строки. Зачем мне это убожество показывать миру? А вот вкладывать в бестолковые студенческие головы зёрна размышления мне по душе.
– Вы стали будто бы серьёзнее, – Сара хотела сказать «постарели», но удержалась. Человек без мечты, даже той, которая никогда не исполнится, начинает превращаться в старика.
– Поела? Пойдём в книжный. Можем поужинать сегодня вечером. Я сегодня свободен. Но я буду за ужином не один.
– Да, хорошо, спасибо. У вас есть девушка? – Сара почему-то была огорчена и пожалела, что дала Стефано руку.
– Ну как тебе сказать. Врать не буду: мы живём вместе. Мы съехались совсем недавно, но мы не любим друг друга. Это так… для здоровья.
– Я вас не понимаю… Как такое может быть?
– Познакомились в поезде, встретились здесь, съехались от одиночества. Может, поторопились, – Стефано будто бы оправдывался перед Сарой. Ему было страшно неловко, что он не один живёт. – У нас с ней не любовь, взаимный интерес. Мы скоро расстанемся. – Стефано грустно улыбнулся.
– Простите, маэстро, но я вас всё же не очень поняла.
– Забудь.
– Нет, вы уж объясните, пожалуйста.
– Я думаю, тебе это не понравится.
– Ну попробуйте.
– У нас с ней бартер. Ей нужно временное жильё, пока ремонт в её квартире. А мне нужно женское тепло. Всё. Давай сменим тему. Помнишь наш разговор на уроке про Петрарку? И тот сонет: «Благословенна боль, что в первый раз/Я ощутил, когда и не приметил, /Как глубоко пронзён стрелой, что метил/Мне в сердце Бог. Тайком разящий нас»? Я разочаровался в нём.
– В ком?
– В Петрарке. Я теперь считаю его глупым бездельником, который ничего в жизни не мог делать, как только вздыхать о той, кто не мог быть с ним. Сколько он всего потерял!
– Я не согласна с вами, маэстро. На мой взгляд, не потерял, а приобрёл. То, что постиг Петрарка в своей одухотворённой платонической любви, непостижимо для обычного смертного, которого стяжают страсти. И потом, он оставил наследие. Не всем гениям суждено заводить семьи и иметь детей. Иногда, чтобы сделать что-то внушительное, что-то непостижимое, нужно быть одному.
– Ты готова была бы жить одной всю жизнь взамен на то, чтобы оставить след в жизни поколений?
– Ещё пару месяцев назад я бы ответила нет. Но сейчас, здесь, сидя в центре Риме, я не отвечу вам нет. Я не знаю ответ.
– Всё-таки с мужем не всё ладится? Я так удивился, когда ты мне сказала про свадьбу. – Стефано ликовал в душе, у него появилась надежда. – Слишком всё быстро. Не обижайся, Сара, но это все ненадолго. Поиграет и бросит. Лучше уходи от него, если ещё не ушла.
Стефано подозрительно посмотрел на Сару. Она так повзрослела. Она ему очень нравилась. Раньше он не решался в этом признаться, потому что был её учителем в школе, а сейчас этому ничего не мешало. По крайней мере, он смог быть честным сам с собой.