Девочки собрали вещи и почти бегом добрались до дома Сары.
— Вот он, — сказала Сара, задыхаясь после пробежки, бросила вещи на траву и сразу же принялась тянуть узел, который удерживал шину. — Что ты думаешь? Мы сможем отвязать шину?
— Не надо с ней возиться, Сара. Веревка недостаточно толстая. Она не подойдет. Канат должен быть намного толще. Придется нам поискать другой.
Сара ощутила разочарование. Она была готова начать занятия прямо сейчас!
— Наверное, можно попросить учителя физкультуры, нельзя ли нам потренироваться на канате в спортзале. Кажется, там Сет и достал канат, который висит в доме на дереве.
— Ну да, конечно, — саркастически сказала Аннет. — И примерно через годик, когда твои родители заполнят тысячу бумажек, а школа закупит необходимую страховку и сетку и наймет профессиональных наблюдателей, ты сможешь впервые подойти к канату.
Эх, как просто понять, что не получится и чего мы не хотим. Наверное, нам нужно попробовать сделать так, как говорил Соломон. Нам нужно заговорить о своем новом желании.
— Мы хотим канат, и прямо сейчас! — со смехом сказала Аннет.
— Мы хотим большой, толстый канат, — шутливо добавила Сара.
— Мы хотим большой, толстый, шелковистый канат, — добавила Аннет.
— Мы хотим, чтобы он висел на дереве…
— Или на мосту…
— Или с неба…
Обе рассмеялись.
— Ну да, точно. Мы хотим огромный крюк в небе, — сказала Аннет.
— Огромный крюк! — воскликнула Сара. — Я знаю, где есть большой крюк. И на нем висит большой канат. В сарае! В сарае Вильзенхольма. Я вспомнила! Я его видела, когда доставала лестницу, чтобы снять с дерева котенка миссис Вильзенхольм.
— А где этот сарай, Сара? Пойдем туда!
— Как весело, — сказала Сара. — Мы ведь делали именно то, о чем говорил Соломон: сначала поняли, чего мы не хотим, — например, чтобы я упала с каната и сломала шею, или чтобы меня унесло течением; и это помогло нам лучше понять, чего мы хотим, И чем больше мы об этом думали, тем очевиднее все становилось, пока мы не поняли, где найти лучший канат для тренировок. Теперь все, что нам нужно сделать, — убедиться, что мы его примем.
— Но ведь мы его принимаем, правда? Я ведь сказала, что это здорово — что ты вспомнила про канат в сарае.
— Да, но когда я думаю о том, чтобы пойти к Вильзенхольмам без спроса, мне становится неуютно. А когда я представляю, как мы будем об этом просить, мне тоже становится неуютно.
— И что теперь?
— Думаю, мы слишком быстро начинаем действовать. И уже становится поздно. Давай встретимся в доме на дереве завтра. Мы спросим Соломона.
— Ладно, до завтра!
Глава 21
Сара всю ночь думала о веревке, которая висела в сарае Вильзенхольмов, и ей не терпелось потренироваться на ней. Сначала единственным, что ей нравилось, была мысль о том, чтобы лететь по воздуху вверх ногами, протянув руки перед собой, как делала Аннет; но эти мысли Сара оставила позади, и теперь только и думала о том, чтобы попасть в сарай Вильзенхольмов и научиться всем трюкам, которые Аннет была готова им показать, «освоить основы», как назвала это Аннет.
На следующий день после уроков Аннет и Сара пошли в дом на дереве, и почти сразу же, как только девочки сели на платформу, к ним слетел Соломон.
— Здравствуйте, мои птенчики. Я вижу, что у вас вылупилось новое, свежее желание.
Сара и Аннет засмеялись.
— Мы так рады тебя видеть, Соломон! — начала Аннет. — Новое желание вылупилось, но теперь мы не знаем, как сделать так, чтобы оно исполнилось.
— Это не ваша задача, Аннет. Мне кажется, что всю необходимую работу вы уже выполнили: вы породили новое желание.
— Но мы ведь ничего не делали, Соломон! Нам еще столько всего нужно сделать, прежде чем…
— Аннет, я согласен, что осталось еще много того, чему предстоит раскрыться, но самое важное уже произошло. Вы породили четко сфокусированное желание. Теперь вам остается только принять его.
— Когда ты так говоришь, Соломон, все звучит очень просто. «Только принять его, только впустить его» — но разве мы не должны что-то сделать?
— После того как ваше желание вылупилось, самое важное, что вы можете сделать, — принять его. И вы поймете, что принимаете свое желание, когда вам будет приятно о нем думать. И конечно, вы можете принять что-то, если вообще не будете об этом думать. На самом деле единственный случай, когда вы не принимаете хорошее, — это когда вы чувствуете себя плохо.
Если бы я был на вашем физическом месте, я делал бы все, что только смог бы придумать, что заставляет меня чувствовать себя хорошо, когда я это делаю.
— Значит, ты не стал бы бегать по городу и искать канат, на котором можно висеть?
— Ну, я мог бы это делать, если бы это было весело. Но если это не весело, я занялся бы чем-нибудь другим. Я заметил, что после того, как запускаешь свое желание, если ты счастлив, кусочки сами ложатся на свои места. Ты на них едва не наступаешь. И путь постоянно разворачивается перед тобой. Насколько я помню, Сара сама была раз или два этому свидетелем.
Услышав свое имя, Сара подскочила. Пока Соломон говорил, она погрузилась в размышления о кажущихся чудесными событиях, которые происходили с ней и Сетом. Так часто хорошо заканчивалось то, что казалось безвыходным, только благодаря тому, что они искали поводы для хороших чувств и не пытались заставить все происходить, как им хотелось. Но эти проблемы были гораздо серьезнее, чем поиск каната, на котором можно висеть.
— Соломон, — сказала Сара, — может быть, все работает лучше, если цель действительно очень важная?
— Вообще то это работает всегда, велико ли твое желание или мало. Но я обратил внимание, что чем больше твое желание, тем больше ты работаешь над тем, чтобы почувствовать себя лучше. И чем лучше ты себя чувствуешь, тем быстрее все работает, — потому что чем лучше ты себя чувствуешь, тем больше ты принимаешь ответ на свое желание..
Размышления о том, чего ты хочешь, — и почему ты этого хочешь, — обычно оказываются хорошим инструментом для того, чтобы быстро попасть в место принятия.
Аннет заговорила очень медленно, осторожно выбирая слова.
— Мы хотим найти крепкий, толстый, подвешенный на чем-нибудь канат, потому что я хочу показать Саре, как висеть на нем вниз головой.
— Очень хорошо, Аннет, — с улыбкой сказал Соломон.
— А я хочу найти крепкий, толстый, надежный, подвешенный на чем-нибудь канат, потому что я хочу научиться качаться на нем, как Аннет, — сказала Сара с энтузиазмом.
— И потому что на канате можно делать столько всего веселого, чего я давно не делала, — добавила Аннет.
— И потому что я хочу научиться проделывать все веселые трюки, и потому что я хочу уметь их делать, когда Сет вернется.
Аннет и Сара широко улыбались, у них едва не перехватывало дыхание от всплеска энтузиазма. Соломон улыбнулся.
— Что ж, девочки, вы сейчас по-настоящему тренировались в Искусстве позволения. И вы заметили, насколько хорошо это ощущается — просто думать о том, что вам хочется, и что вам не нужно делать это прямо сейчас, чтобы испытать хорошие эмоции?
— Да, Соломон, это очень весело. А делать это будет по-настоящему весело!
— Несомненно, будет, Сара. И это весело сейчас. А теперь мне пора насладиться вечерним небом. Было очень приятно поговорить с вами, мои дорогие бескрылые друзья.
Сара и Аннет поочередно покатались на канате. Сара была первой и аккуратно приземлилась на берег реки, а потом встала к дереву, наблюдая за полетом Аннет и внимательно подмечая каждую деталь ее совершенной техники. На мгновение она ощутила, что в ней растет нетерпение. Она не могла дождаться своей очереди летать вверх ногами. «Ох, нет, — подумала она, — я не впускаю желание». Она чувствовала, что нетерпение — не слишком приятное ощущение.
— Но ведь скоро я тоже буду так летать? — сказала Сара вслух, и неприятное чувство ослабло. — А она такая красивая. Как здорово, что она хочет научить меня всему этому. — С этими словами неприятное чувство совсем покинуло ее. Сара чувствовала себя прекрасно!
Аннет приземлилась, как всегда, идеально, а потом девочки собрали вещи и пошли по тропинке обратно. От дома на дереве до мощеной улицы было на самом деле не так уж далеко, но тропинка то и дело сворачивала в разные стороны, поэтому дорога всегда казалась увлекательным приключением. Они шли и радостно болтали по пути, зная каждое бревно, через которое нужно было перепрыгнуть, и каждый куст, под которым нужно было пригнуться, на этой густо заросшей тенистой тропинке.
Они вышли из тени на обочину дороги, и Сара зажмурилась, потому что в глаза им ударил яркий свет.
— Осторожно! — крикнула Аннет, и они обе резко остановились, едва не наткнувшись на кого-то, скорчившегося на обочине, прямо перед входом на их тропинку.
— Миссис Вильзенхольм! — воскликнула Сара. — С вами все в порядке?
— Ох, да, Сара, — засмеялась миссис Вильзенхольм. — Со мной все хорошо. Сегодня прекрасный день, поэтому я решила прогуляться на рынок. Но я всегда покупаю больше, чем собиралась, и у моей сумки порвалось дно. Посмотри, как все рассыпалось!
Сара и Аннет собрали рассыпавшиеся банки, бутылки и апельсины. Неудивительно, что тонкая сумка порвалась.
— Мы можем сложить все в наши сумки, — предложила Сара. — Если положить в каждую понемногу, для всего хватит места.
— Отличная идея, — подтвердила Аннет. Миссис Вильзенхольм проследила, как девочки аккуратно разложили ее покупки по своим сумкам.
— Вы, девочки, меня сегодня просто спасли. Сара, похоже, ты регулярно приходишь мне на помощь. А с твоей подругой я, кажется, незнакома.
— Ой, извините, — сказала Сара. — Миссис Вильзенхольм, это моя подруга Аннет. Аннет, это миссис Вильзенхольм.
Аннет вежливо улыбнулась и посмотрела на Сару. Обе девочки умудрялись выглядеть сдержанными и вежливыми, но внутри обе прыгали от нетерпения. Соломон только что рассказывал им, что кусочки головоломки появятся сами — что иногда на