На берегу реки горят десятки костров. За одним таким костром сидят двое солдат. Один ещё молод. Второй старше, с серебристыми усами. В руках у каждого котелок с дымящей похлёбкой. Вокруг почти полная тишина. Лишь изредка раздаётся ленивые окрики часовых. И эту тишину внезапно прорезает дикий крик. Крик раздаётся совсем рядом с солдатами. Вслед за криком раздаются полусонные возмущённые голоса. Громче всех звучит призыв убить кого-то.
– Я те дам «убить», – солдат с серебристыми усами грозит кулаком в ночь.
– «Варламыч» – раздаётся из темноты, – убери ты его, Христом Богом просим. Вторую ночь без умолку кричит. Как идти если не спать?
Солдат с серебристыми усами, которого кто-то назвал «Варламыч», откладывает в сторону котелок, вытаскивает из костра догорающую головешку и уходит в темноту. Пройдя не более двадцати шагов, он останавливается и освещает головешкой лицо совсем ещё молодого парня. Глаза этого парня широко раскрыты. Из них – то и дело выкатываются слёзы.
– Чего плакать-то? – спрашивает у него «Варламыч». – Сам виноват во всём. Теперь терпи.
В ответ раздаётся еле различимый шёпот:
– Мне больно, больно, мне очень больно.
– Да уж, как не больно?! Про тебя нам особо говорили. Мастер ты притворяться. Вроде того фокусника. Но тут тебе не цирк. Мигом в себя приведут. Да и помолчал бы ты лучше. Друзья-то твои больно злющие на тебя. Неровен час зашибут. Ну да ладно. Делай, как знаешь. Только помощи не проси. Никто тебе здесь не подсобит.
«Варламыч» выбросил головешку в воду и вернулся к костру. Не успел он взять в руки котелок, как снова раздался дикий крик.
– Чтоб тебя нелёгкая взяла, – в сердцах бросил «Варламыч».
В темноте послышалась явственная возня.
– Бьют его, что ли? Надо бы остановить?! – молодой солдат всматривался в темноту, а потом с решимостью встал.
– Сиди, – приказал ему «Варламыч», – это дело ихние. Пусть воспитывают.
«Варламыч» оказался прав. Вскоре крики действительно смолкли. Судя по всему, возбудителя спокойствия удалось «успокоить».
Ночь уходила уступа место рассвету. По лагерю начали раздаваться громкие крики:
– Строится для погрузки на баржу.
Один за другим заключённые с неохотой поднимались с земли, выстраиваясь в отдельные группы и колонны.
– Шевелитесь! Быстрее! Быстрее! – звучали новые крики.
Офицер в звании капитана, в сопровождение двух «унтеров» двигался между группами и время от времени резким голосом отдавал приказания.
– А это ещё что такое? – капитан остановился и указал на молодого парня, который оставался лежать на земле. На лице виднелись свежие кровоподтёки.
К Капитану подскочил «Варламыч» и вытянувшись в стружку доложил:
– Это есть «тот самый» Андро Пахлавуни, о котором сказывал его благородие поручик Краснов!
– Знаменитый притворщик? А ну встать, – закричал капитан.
В ответ на приказ капитана, Андро, а это действительно был он, только и смог раскрыть губы и прошептать: «Мне больно».
– Чего он сказал? – не понял капитан.
– Больно ему. Одно и тоже говорит, – раздался голос одного из заключённых.
– Сейчас мы его вылечим. Сразу и на всю оставшуюся жизнь, – пообещал капитан. – В кузницу его!
Невзирая на дикие крики Андро, четверо солдат приподняли его и понесли в кузницу.
Солдаты втащили Андро в кузницу и положили его на стол. Следом вошёл офицер охраны. Кузнец, здоровенный детина, сразу подошёл к офицеру. Тот ему что-то прошептал. После чего кузнец взял щипцы ухватил ими подкову и занёс её над огнём. Подкова начала быстро краснеть. Офицер наклонился над Андро и со злобной усмешкой сказал:
– Отныне можешь притворяться и хныкать сколько угодно. А знаешь почему? Мы сейчас оставим знак твоей груди. Знак повёрнутой вправо подковы, что означает букву «С». А знаешь, что означает этот знак? Это знак позора. Отныне, ты «Саракамуш».
По знаку Офицера, солдат разорвал рубашку Андро. Кузнец подошёл и приложил раскалённую подкову к груди Андро, туда, где находится сердце.
– Иза, Иза…Иза – страшно закричал Андро и потерял сознание.
К тому времени заключённых начали выводить и грузить на баржу. Бессознательного Андро вынесли на руках из кузницы и понесли на баржу. Заключённые указывали на него рукой и издевательски смеялись:
– Саракамуш! Саракамуш! Саракамуш!
Андро просто бросили у борта как ненужную вещь. После полудня баржа тронулась в путь. А путь лежал в одну самых страшных мест Сибири, Нерчинскую каторгу, где заключённые использовались на свинцово серебряных рудниках.
Глава 48
Иза каждый день подолгу беседовала с графом Шаповаловым. Они, как в былые времена говорили обо всём, но при этом и он и она старательно обходили всего, что могло быть вызвать воспоминания связанные с Андро. Каждый следующий день, граф Шаповалов чувствовал, что Иза отдаляется от него всё больше и больше. А с учётом того, что Иза практически ни с кем больше не разговаривала, в нём поселилась настоящая тревога. Иза выглядела как обычно, разговаривала всегда спокойно, и поэтому он никак не мог понять, что именно с ней происходит.
Результатом подобных размышлений стал откровенный разговор с Рипсиме. Где-то в конце сентября, по просьбе графа Шаповалова, Рипсиме приехала в Тифлис для того чтобы они могли обсудить состояние Изы в спокойной обстановке.
Они шли рядом по набережной Куры и время от времени раскланивались с попадавшими на пути знакомыми. Граф Шаповалов был облачён в военную форму. Он всё ещё пребывал в чине полковника. Рипсиме была облачена в привычное тёмное платье и держала зонт над головой.
– Однако, жарко сегодня. Солнце жжёт совсем не по-осеннему, – заметил граф Шаповалов. Он снял фуражку, вытер платком пот со лба и сразу же надел её обратно.
– О чём вы хотели поговорить? – спросила Рипсиме.
Они шли медленно. Взоры обоих были большей частью обращены в сторону реки.
– Вам не кажется, что пришло время показать Изе врачам? – осторожно спросил граф Шаповалов.
– Я тоже об этом думала, – призналась Рипсиме. – Я говорила об этом с мамой Егине и с Рудольфом. Они оба посчитали мои слова глупостью. Но я лучше знаю Изу. Она никогда так долго не оставалась спокойной. Её ничего не может вывести из равновесия. Она спокойно воспринимает всё, что ей говорят. А ведь раньше малейшая несправедливость вызывала у неё бурю негодования. Она и к Пахлавуни ходить перестала. Занятия начались, а ей дела нет…не знаю, не знаю граф. Мне страшно за Изу, но я не могу понять, что с ней происходит.
– Я думаю в точности как вы, уважаемая Рипсиме! – граф Шаповалов указал рукой по направлению к лестнице, которая вела к самому берегу реки.
Они вместе спустились по ступенькам. Под ногами зашуршал песок. Впереди, у кромки воды, стояли несколько мужчин с удочками в руках и о чём-то весело переговаривались. Они миновали их, и пошли вдоль кромки воды.
– Как вы думаете, что происходит с Изой? – прервала молчание Рипсиме.
– Я не узнаю Изу. Это не моя крестница. Изначально я предположил, что всему виной эта страшная история с Андро. Но Иза с таким спокойствием опровергала мои предположения, что я засомневался. В поисках ответов, я навестил Ашота, поговорил с его невестой Зоей. С Асей поговорить не довелось.
– Бедняжка, – расстроенно вставила Рипсиме, – после её попытки повеситься, она вообще ни с кем не разговаривает. Ходит как растение. Ни до чего ей нет дела.
– Вот именно, – многозначительно заметил граф Шаповалов.
– Что вы имеете в виду? – Рипсиме остановился, и устремила на него вопросительный взгляд.
– Они все, Ашот, Ася и Иза, выглядят и ведут себя так, словно их больше ничего не интересует в жизни. Причина одна… и она называется «Андро». Удар оказался настолько силён, что они никак не могу прийти в себя. И хуже всех как мне представляется, дело обстоит с Изой. Поэтому я и предложил показать Изу врачам. Можно повезти её в Германию или Италию. Куда пожелаете и где есть хорошие врачи.
– Давайте немного подождём. Иза обладает очень сильным характером и может сама со всем справиться.
– Не знаю, не знаю, – задумчиво ответил граф Шаповалов, – Иза за очень короткий срок испытала очень сильные чувства. Настолько сильные, что отдала им всю себя, без остатка.
– Но ведь Андро оказался настоящим негодяем!
– Как говорится, уважаемая Рипсиме, «сердцу не прикажешь».
– Иза справится. Она должна справится.
– Надеюсь, вы окажетесь правы. Надеюсь на это. А если нет, мы вернёмся к этому разговору. А сейчас, не желаете чего перекусить. Я знаю отличный ресторанчик недалеко отсюда.
– С удовольствием. Я даже позавтракать не успела. Сразу отправилась в дорогу.
– Прошу вас!
Граф Шаповалов указал рукой на лестницу, по которой они спустились к берегу.
Они пообедали в ресторане и вместе отправились обратно в имение.
Ашот, Зоя и Иза, сидели за столом в саду, и пили чай. На тарелках рядом с чашкой чая были разложены аккуратно нарезанные кусочки шоколадного торта, который Иза особенно любила. Зоя сама испекла торт и привезла его с собой. Зоя, да и Ашот, впервые приехали в имение Ванандаци. Это было настоящее имение с множеством самых разных построек, поэтому первое время оба часто оглядывались вокруг себя.
Между ними завязался непринуждённый разговор, касающийся в основном будущих отношений Зои и Ашота. Зоя сообщила Изе, что на общем собрание двух семей было решено справить свадьбу сразу после годовщины смерти Ареват. А до этого дня все решили сохранять траур.
Иза сразу поддержала это решение.
– Вы правильно поступили, – сказала она. – От всей души желаю вам счастья и надеюсь побывать на вашей свадьбе.
– Мы хотели справить четыре свадьбы, – с горечью вырвалось у Ашота.
Никто из них не замечал Рипсиме и графа Шаповалова, хотя те стояли на балконе второго этажа, смотрели прямо на них и слышали каждое их слово.
Иза после слов Ашота изменилась в лице. А Зоя бросила на А