на врагов с контосами и мечами» (Tac. An., VI, 35, 1: contis gladiisque ruerent).
Исходя из первого пассажа, обычно считается, что Тацит сообщает о вооружении сарматских катафрактов двуручными мечами[546]. На это, казалось бы, намекает прилагательное praelongos – «очень длинные», ведь если оружие весьма длинное, то чисто умозрительно им удобнее действовать двумя руками. Ранее считали, что подобные длинные мечи у сарматов археологически не зафиксированы, однако сейчас различные экземпляры мечей более метра длиной, которые появляются уже в савроматских погребениях конца VI в. до н. э., стали считать двуручными[547]. У таких мечей, естественно, должна быть длинная рукоять. Так, рубежом эр датируется оружие из кургана 2 в Курпе-Бай (река Малый Уздень) – железный двулезвийный меч с прямым бронзовым перекрестьем, имеющий длину 1,1 м, из них на четырехгранный черешок рукоятки приходится 20 см. Меч находился справа от воина, который носил слева акинак, а у ступни погребенного лежали наконечники стрел[548]. В кургане № 2 около села Брут в Северной Осетии погребенный имел меч длиной 1,15 см и висевший слева кинжал. Детали узды свидетельствовали о том, что это всадник (V в.)[549]. Позднесарматским временем датируется меч из погребения 22 могильника Маячный I в Астраханской области, из раскопок 1990 г. Общая длина меча 1,16 м, из них на стержень рукояти приходится 26 см, ширина же лезвия у основания – 4 см. Оружие не имеет навершия, форма перекрестья неясна, возможно, брусковидная. Погребение было всадническим, поскольку тут же находились удила[550]. Случайно найденный меч сусловского стиля из Башкирии (село Тряпино) достигал 1,26 м, с рукояткой 8,6 см[551]. Еще один меч с кольцевидным навершием имел длину 1,33 м и был найден вместе с коротким мечом[552]. Самый же длинный двулезвийный меч (1,65 м) эпохи переселения народов был найден в 1937 г. румынским археологом Н. Н. Морошаном (1902–1944) в Копанском могильнике на юге Бессарабии[553]. А. В. Симоненко ранее считал, что меч из Весняного (начало II в.) с клинком 81,3 см и черенком 18 см длиной был двуручным, поскольку рукоятка в два раза длиннее обычной (в среднем 8–15 см)[554]. Говоря о длине рукояти, надо учитывать, что для длинного меча нужен противовес в виде длинной же рукоятки. Так, на орлатской пластине мы видим трех воинов, рубящих и колющих мечами с длинными рукоятками, которые держат одной рукой вблизи небольшого перекрестья[555]. Причем на рукоять приходится около четверти общей длины меча. Если судить по пропорциям данного изображения, то на длину лезвия приходится приблизительно 1 м и, следовательно, на длину рукояти – около 20 см. Это соответствует длине рукояток позднесарматских мечей из Подонья, имевших в среднем длину 23–25 см[556]. Для сравнения вспомним, что двуручные мечи ландскнехтов имели намного большую длину рукоятки, в среднем – 60 см[557]. Таким образом, видим, что чисто по археологическим материалам сложно атрибутировать двуручные мечи сарматов.
а) меч с кольцевидным навершием и прямым перекрестьем. Бахтияровка, курган 33, погребение 5; б) меч из Барбастау III, курган 7, погребение 9. Длинные мечи найдены вместе с короткими. Воспроизведено по: Скрипкин 1990: Рис. 21, 13; 21, 20
Можно было бы интерпретировать сообщение Тацита в том смысле, что автор имел не точную информацию о сарматских мечах, но его сообщение о пике, удерживаемой в двух руках, верно, поскольку подобный двуручный контос был типичным оружием сарматов[558]. Действительно, сама фраза Тацита «neque conti neque gladii, quos praelongos utraque manu regunt, usui» представляет определенную трудность для трактовки. Ее считают «двойной зевгмой», то есть грамматической конструкцией, в которой каждый элемент первой части фразы связан только с одним элементом второй части фразы[559]. Следовательно, может получиться, что Тацит говорит об одноручных мечах и двуручных копьях[560]. Б. Бахрах, развивая идею Р. Реттенбери, полагает, что сам Тацит в погоне за красотой запутал читателя и речь идет об одноручном копье и о двуручном мече, которым, впрочем, действуют в пешем бою[561]. Поскольку в данном пассаже quos praelongos utraque manu нет союзов, как первая часть фразы neque conti neque gladii (да они и не нужны), то, скорее всего, определение относится сразу к двум существительным, то есть и к пикам, и к мечам. Эту стилистическую конструкцию можно прочитать буквально, а выражение utraque manu («каждой из двух рук») следует истолковывать не в том смысле, что роксоланы держали свое оружие сразу обеими руками, а в том, что сарматы действовали пиками и мечами как правой, так и левой рукой[562]. Вероятно, речь в данном пассаже шла не о наличии большого количества левшей у номадов, а об их искусстве использовать свое оружие как правой, так и левой рукой, в зависимости от того, с какой стороны находится противник[563]. Так, Прокопий упоминает, что аланский воин стрелял из лука и с правой руки, и с левой (Procop. Bel. Goth., IV, 8, 37: «умеющий часто стрелять из лука, разнося стрелы на обе стороны»). А комит отряда гуннов Алфия мог не только стрелять из лука с правой руки, но и ловить рукой летящие дротики (Procop. Bel. Vand., II, 13, 14). По наблюдениям палеопатолога А. М. Балабановой, у костяков поздних сарматов равным образом разработаны суставы обеих рук[564], т. е. мужчины не были ни правшами, ни левшами, а могли равно действовать обеими руками. Навыки же использования оружия обеими руками характерны для народов, стоящих на догосударственной ступени развития, когда навыки, приобретенные на охоте, совпадают с военными[565]. Например, на сосуде из Косики мы видим, что всадник держит пику одним и тем же образом и на охоте, и в бою.
Сарматский способ ношения меча без металлического навершия на портупейном ремне. Позднесарматская эпоха (II–IV вв.). Воспроизведено по: Хазанов 1971: 169, табл. XXXIV, 2
Кроме того, надо учитывать, что двуручным мечом неудобно действовать с высоты коня, не опираясь при этом на стремена, которых, естественно, не было у сарматов[566]. Рассматривая использование мечей, М. В. Горелик отмечает, что рубящие мечи свыше 90 см длиной являлись всадническими, однако если клинок был колющим, то он мог использоваться и пехотинцем[567].
Позднесарматский меч из станицы Камышевской I, кургана 8, погребения 1 (Подонье). Рукоять меча покрыта грунтовкой и выкрашена в красный цвет. Меч носился в ножнах на нефритовой скобе. Воспроизведено по: Безуглов 2000: 190, рис. 4.1
Как мы видим, согласно сообщениям Тацита, обычным оружием сарматов был длинный меч. Однако в начале I в. Овидий говорит, что у всех конных сарматов-языгов и гетов был наряду с луком нож (Trist., V, 7, 15–20: cultro), меч же не упоминается поэтом. А. В. Симоненко отмечает, что в среднесарматское время 78, 7 % могил воинов имели клинковое оружие, а самым массовым родом войск в ранне– и среднесарматский периоды были легкие всадники, вооруженные луком и коротким мечом[568]. Возможно, Овидий и имел в виду короткий меч, именуя его culter, или все же описание относится к гетам.
Хионито-кидаритский всадник, охотящийся на льва (V в.). Изображение на серебряном блюде из Бактрии, хранящемся в Британском музее. Всадник вооружен луком «сасанидского» типа и мечом, имеющим очень длинную рукоятку, которым, впрочем, всадник успешно действует одной рукой, всаживая его в зверя. Слева на поясе висят ножны, а справа должен висеть колчан. Воспроизведено по: Dalton M. O. The Treasure of the Oxus with Other Examples of Early Oriental Metal-Work. London, 1964. P. 53–55, № 201. Pl. XXX
Интересное использование меча отмечено сатириком Лукианом в диалоге «Токсарид, или Дружба». Автор в новелле этого диалога о дружбе трех скифов, Макента, Лонхата и Арсакома, базировался на определенном этнографическом и историческом (эллинистическом) материале, то есть военные реалии, скорее всего, имели под собой этнографическую основу[569]. Лукиан (Tox., 55) рассказывает, как один из предводителей скифов – конник Арсаком убивает своего врага, правителя махлиев: Арсаком, «ударив кописом около шеи, рассек его вплоть до пояса». Автор называет данное оружие термином κοπίς, т. е., согласно классическому определению, кривым рубящим серпообразным мечом (Curt., VIII, 14, 29), который скифы не использовали[570]. Посчитать же данное словоупотребление простым смешением реалий у плохо знакомого с военным делом писателя было бы все же неверно. Лукиан дважды называет это оружие Арсакома κοπίς, тогда как во всех других сохранившихся сочинениях автор обозначает меч обычным греческим термином ξίφος[571]