. Ведь подобная же стилизация (изображение всадника в три четверти) представлена и на боспорских рельефах[601].
Сарматские всадники, судя по изображению на сосудах из Косики и из Вербовского, держали контос в двух руках и несколько по-другому: правой рукой – у заднего конца, а левой – ближе к середине. Вероятно, подобная манера держания пики диктовалась опять же конкретным моментом: достать упавшего с коня противника или же поразить кабана на охоте. Этот хват был предназначен для действия против пехотинцев, для борьбы против конников он неудобен. Впрочем, если копье так держать горизонтально и направлять его через голову коня на врага, то таким образом можно действовать и против верхового противника, как это, вероятно, делали персы эпохи Сасанидов[602].
Тяжеловооруженный всадник, изображенный на серебряном блюде из Изола-Рицца в Италии диаметром 41 см (VI в.). Всадник одет в пластинчатый панцирь и шлем с небольшим султаном. Он поражает своим копьем, удерживаемым в двух руках, идущего перед ним противника. Судя по облику, всадник – византиец, поражающий остроготских пехотинцев (другие предположения: конник – острогот или лангобард; ср. с позднеримской композицией изображения c поверженным врагом: Burns 1984: 43, fig. 3; Вольфрам 2003: 434). Воспроизведено по: Müller 1998: 21
О манере держания пики мы можем найти дополнительную информацию у латинских поэтов. Силий Италик описывает атаку карфагенского всадника времен Второй Пунической войны (sic!) следующим образом: конник, «также сидящий по обычаю на спине копытного, массу сарматской пики, поддерживаемой коленом, направлял над полем, наклоняя вперед против врагов» (Sil. Pun., XV, 683–685: Necnon, cornipedis tergo de more repostus, / sustentata genu per campum pondera conti / Sarmatici prona adversos urgebat in hostis). Валерий Флакк эпически описывает манеру держания контоса похожим образом: «твердая ель несет от колена огромную, увеличенную плечами и головой коня, тень» (Flac. Argon., VI, 235–236: et caput ingentem campis hostilibus umbram fert abies obnixa genu). Следовательно, согласно данным пассажам, пику во время атаки держали у колена, прижимая древко рукой к ноге. С. П. Перевалов поддерживает мнение, что оружие в этом случае держали обеими руками, прижимая к колену (бедру)[603], однако значение «бедро» для слова genu необычно – речь явно идет о колене. На изображениях нога сарматского всадника лежит на боку коня, согнутая в острый угол, редко, как, например, на стеле Афения, этот угол прямой, т. е. бедро лежит горизонтально, а голень вертикально. Таким образом у колена могли держать пику или в одной руке, направляя ее справа вниз от головы коня, или же в двух руках, как показано на сосуде из Косики. Впрочем, если пику опускали вперед на врага, как рассказывает Италик, то это, скорее, говорит о том, что ее держали в одной руке. А. В. Симоненко вообще полагает, что пику могли держать у колена лишь в походном, а не боевом положении, хотя у древних речь идет об атаке в бою[604]. По крайней мере, Матиан, сын Зайдара, представлен на своей стеле держащим пику в небоевой позиции, опираясь ею на рог седла у правого бедра[605].
Известняковое надгробие Матиана, сына Зайдара, поставленное боспорской царицей Динамией (21/0 г. до н. э. – ок. 7/8 г.). Найдено в 1961 г. в Кепах на Тамани (конец I в. до н. э.). Эпитафия гласит: «Царица Динамия – Матиану, сыну Зайдара, памяти ради». Судя по иранскому имени и патрониму, конник был сарматом (Сапрыкин 2010: 105). Голова Матиана плохо сохранилась, но виден венчик достаточно коротких волос. Ноги обуты в высокие сапоги. Всадник представлен в панцире с короткими рукавами и с боковыми разрезами подола, из которых виден правый. Он вооружен мечом, от которого видна рукоятка с ромбовидным навершием, луком гуннского типа в налучье, являющемся вместе с колчаном частью саадака, и длинным копьем, упирающимся при носке в рог седла. Грива коня подстрижена в три «городка»; с рогатого седла, удерживаемого нагрудным ремнем, сбоку свешиваются четыре ремня. Хозяина сопровождает собака типа охотничьей легавой. Воспроизведено по: Сапрыкин 2010: 106, рис. 18
О способе действия контосом мы можем найти информацию в «Ахиллеиде» Публия Папиния Стация (вторая половина I в.): «я узнал, как пеоны крутят оружие, как макеты [= македоняне] двигают свои гезумы, как вращением [= вихрем] савроматы контус и геты серп, а гелон лук направлял» (Stat. Achil., II, 131–134: didici, quo Paeones arma rotatu, / quo Macetae sua gaesa citent, quo turbine contum / Sauromates falcemque Getes arcumque Gelonus / tenderet…). Как видим, в пассаже описываются характерные способы использования оружия различными этносами. Фракийцы-пеоны вращают в бою свой щит, очевидно пельту, менее возможно овальный по кельтскому образцу; македоняне действуют гезумами – кельтскими, преимущественно метательными, копьями, хотя мы должны бы ожидать, что будет упомянута сарисса в качестве характерного наступательного оружия гоплитов; сарматы сражаются своей пикой-контосом; геты орудуют своей фракийской ромфайей – серпом на длинной рукоятке; восточноевропейские гелоны имеют лук в качестве главного оружия. Сложность для интерпретации вызывает описание сарматского способа владения пикой – длинный контус в атаке не должен вращаться[606]. Это тем более неудобно, если пику держали в двух руках. С одной стороны, данное описание может являться определенным поэтическим штрихом, говорящим о стремительности в использовании оружия варварами, но с другой – длинный контус в атаке не должен вращаться. Это тем более неудобно, если пику держали в двух руках. С одной стороны, данное описание может являться определенным поэтическим штрихом, говорящим о стремительности в использовании оружия варварами, но с другой – опять в боевую готовность наконечником вперед[607]. Если данная интерпретация свидетельства Стация верна, то можно уточнить длину пики: она не должна при обороте цепляться за землю. При нормальном же способе держания пики одной рукой две трети длины до центра тяжести должны быть впереди до кисти руки[608]. Держали же древко, естественно, в одной руке.
Главным оружием дальнего боя сарматов были лук и стрелы. Наиолее полно колчанный набор сарматов-языгов описывает Овидий, называя даже сарматов «колчаноносными» (Ovid. Trist., IV, 10, 110: pharetratis Sarmatis). Возможно, отчасти прав А. В. Подосинов, считающий, что описание придунайских варваров у Овидия в основном относится к гетам, однако поскольку сам поэт создает собирательный образ сарматов и гетов как конных лучников, то, вероятно, и оружие обоих этносов было достаточно гомогенным[609].
Сарматский конный лучник (вверху). Изображение на сосуде из погребения у села Косика в Астраханской области, открытого в 1984 г. (начало I в.). Отметим лук скифского типа и стрелу с наконечником в виде трезубца, предназначенную, по-видимому, для поражения лошадей противника. Воспроизведено по: Трейстер 1994: 180. Рис. 7 Внизу. Всадник в сопровождении пешего щитоносца. Стела Клеона, сына Клеона, из Пантикапея (первая половина I в. н. э.). Эрмитаж, № П 1829.8. Воспроизведено по: Трейстер 2010: 497, рис. 6.1–2.
В одном пассаже сосланный в ссылку Овидий сообщает, что у всех конных сарматов и гетов были горит, лук, стрелы, отравленные змеиным ядом, и нож (Ovid. Trist., V, 7, 15–20:). Судя по иконографическому материалу, обычным у сарматов вплоть до конца III в. был небольшой сложный лук «скифского» типа, имеющий W-образную форму[610]. Возможно, и Овидий называет такой лук «скифским» не только по географическому региону, но еще из-за самой формы[611]. Тетива делалась из конских жил (Ovid. Epist., I, 2, 15). Относительно материала, из которого делали лук и стрелы, Павсаний (I, 21, 5) говорит, что сарматы имели «и луки, и стрелы кизиловые». Археологический материал подтверждает это сообщение. Так, у аланов луки делались из кизила, реже из клена[612]. Такой лук, натянутым, т. е. в боевом положении, помещался в горите (Ovid. Trist., V, 7, 15: coryton; Ovid. Epist., I, 2, 15–17)[613]. Согласно археологическим данным, гориты у сарматов не выявлены[614]. Однако если лук и стрелы были «скифского» типа, то существовал и сам горит[615]. Очевидно, именно его мы видим у всадников, изображенных на сосуде из Косики.
Ярусный наконечник стрелы из погребения 1 у села Пороги (около Могилева-Подольского, среднее течение Днестра, Южная Украина; вторая половина I в.). Длина бойка – 2, 5 см, длина черенка – 4 см. Судя по археологическим данным, этот тип наконечника нетипичен для сарматов, но характерен для гуннов (Никоноров, Худяков 2004: 56–57; Симоненко 2015: 110–111). Подобный же наконечник обнаружен в сусловском кургане № 51 на Волге и в Битакском могильнике близ Неаполя Скифского рубежа I–II вв. н. э. (Скрипкин 1996: 164; Симоненко 2015: 110). Он же изображен на сосуде из Косики. Воспроизведено по: Simonenko 2001: Abb. 3, 17
Лук данного типа имел небольшие, судя по археологическим данным, до 60 см длиной, стрелы[616]. Овидий отмечает, что наконечник такой стрелы был железный с крючками (Trist., III, 10, 64: volucri ferro; ср.: Plin. N. h., XVI, 159). Судя по находкам, у сарматов в I–II вв. преобладали железные черешковые трехлопастные наконечники стрел