Я была очень рада, когда выяснилось, что женщины в этом мире знают о маникюре. Тут не было салонов и мастеров, зато были аналоги наших ножниц и пилочек, которые буквально спасли меня, а то я уже начала заинтересованно поглядывать на садовый секатор и раздумывать, есть ли в доме наждачка.
Дело шло медленно, и все же у меня получилось вытянуть пробку так, чтобы можно было удобнее обхватить ее пальцами. Но я потянула слишком резко, поэтому несколько капель попали на мои руки, моментально впитавшись.
– Умоляю, скажи, что я не превращусь в лягушку, – я понуро протянула открытый флакон Брайсу.
– Все в порядке, – он рассмеялся. – Эсилийкая вода проявляет свойства только как часть заклинания. А сейчас это просто… вода.
Брайс поблагодарил меня за помощь и вышел из комнаты, а я села за туалетный столик, устало потерла глаза и зарылась руками в свои волосы, пальцами массируя гудящую голову.
Слишком много событий и потрясений для столь короткого отрезка времени. Слишком много.
Еще и Хаким за ужином намекал на свой скорый отъезд, и меня так огорчила эта новость, что захотелось себя стукнуть. Часть меня все еще хотела наконец перестать думать о нем, но другая, бесконечно глупая, но более сильная, желала совершенно противоположного.
Всю неделю он сводил меня с ума во всех смыслах. Своими взглядами и случайными прикосновениями, от которых каждый раз сбивалось проклятое дыхание. Но чаще своими язвительными комментариями. И все же я уже не представляла, как жить в этом доме без Хакима.
Я встретилась взглядом со своим отражением.
– Какая же ты все-таки идиотка, Лив, – честно сказала я самой себе в глаза и вдруг поняла – что-то не так. Я в ужасе подскочила на ноги.
Мои светлые волосы меняли оттенок: обычный блонд превращался в пепельно-серый, а кожу начало нестерпимо жечь там, куда совсем недавно попала вода из флакона. Я посмотрела на свои руки, но не увидела ни ожогов, ни раздражения, хотя ощущение начинало распространяться дальше.
Страх сковал тело, а жжение усиливалось, словно меня кто-то поливал кипятком. С моих губ сорвался крик, когда это ощущение добралось до глаз.
Я смотрела на свое отражение и не понимала, что происходит: глаза постепенно теряли зеленый оттенок, а зрение резко ухудшалось. Когда раздались шаги, перед передо мной уже все плыло.
– Лив!
– Хаким, что со мной? – взвыла я. – Все тело жжет. И глаза!
– Лив, прошу, успокойся, – он сжал мою руку. – Я сейчас помогу тебе.
К моему лбу прижалась горячая рука, и боль стихла.
Но в ту же секунду пронзила с новой силой мои глаза, я снова закричала и вцепилась в руку Хакима, который сразу притянул меня к себе.
– Что случилось? – раздался взволнованный голос Брайса. – Боги, как такое возможно…
– Лив, сейчас, – прошептал Хаким, не обращая внимания на брата. – Сейчас станет легче.
Боль ушла, и я обессиленно повисла в его руках.
– Я не вижу, – сказала я, цепляясь за него. – Хаким, я ничего не вижу!
Глава 11Я тебе верю
От переполняющей меня ярости я готов обрушить эти горы ему на голову, но вынужден лишь беспомощно наблюдать, как он прижимает к ее горлу острие кинжала, из-под которого тонкой струйкой вытекает кровь.
– Отпусти ее, – рычу я, делая шаг вперед.
– Для этого тебе придется сделать то, что я хочу, – его рот кривится в мерзкой усмешке, которую я намереваюсь вскоре стереть с его лица навсегда. – И поскорее.
– Нет! – решительно кричит девушка. – Не смей, Хаким.
– Закрой свой очаровательный рот, – шипит он ей, сдавливая горло рукой, свободной от кинжала и заставляя хватать ртом воздух. Ослабив хватку, он вновь смотрит на меня, смакуя мое отчаяние. – Сделай это, чтобы не пришлось соскребать девчонку со скал.
Ночное небо за его спиной осветила яркая молния, и через несколько секунд даже горы содрогнулись от оглушительного раската грома.
Девушка смотрит на меня, и в ее глазах я вижу не только страх, но и тревогу за меня. Боги, даже сейчас она думает обо мне.
Мне уже плевать на последствия, плевать, даже если весь мир окажется разрушен до основания. Я должен спасти ее любой ценой.
– Хаким, нет! – снова кричит она в отчаянии, поняв, что я готов принять его условия.
– Я же приказал тебе молчать, – рявкает он, снова сжимая ее шею.
От одного взгляда на ее прекрасное лицо все внутри меня сжимается, а желание прижать любимую к себе и навсегда избавить от ужаса, что поселился в ее глазах, становится непреодолимым.
Страх за эту смелую девушку, с беспокойством наблюдающую за каждым моим шагом, лишает рассудка, и здравомыслие уже готово уступить место чистой ярости, сметающей все на своем пути.
– Кто сказал, что я стану исполнять твои приказы, – хрипло отвечает она.
– Время вышло, маг, – скалится он, оттаскивая сопротивляющуюся девушку к обрыву. – В другой раз будешь думать быстрее.
– Нет! – рычу я и за долю секунды преодолеваю расстояние между нами, но не успеваю его остановить.
Он скидывает девушку с обрыва и исчезает.
Сидя на кровати, я снова и снова прокручивал в голове этот сон, увиденный за несколько дней до возвращения домой.
Лив не могла быть девушкой из сна. Не должна быть.
Другие волосы, другие глаза и даже цвет кожи – все говорило о том, что она не могла быть той, которая одним лишь взглядом пускала по моим венам давно забытое чувство.
Но впервые увидев ее в ночь возвращения, я сначала не поверил своим глазам, ведь они так похожи. И я делал все возможное, чтобы Лив держалась подальше от меня, вот только сам не заметил, как начал искать поводы с ней заговорить.
Каждый ее взгляд, каждая улыбка, каждое слово – все в ней притягивало меня, и с каждым днем становилось все труднее сдерживать желание находиться рядом.
Увидев Лив, прижимающую кинжал к своему горлу, я ощутил страх такой силы, какой не испытывал за всю свою жизнь. А когда она доверила мне свою историю, я возненавидел себя еще сильнее за каждую грубость, что сорвалась с моего проклятого языка.
Та ночь разорвала в клочья мою оборону.
Наблюдать за тем, как дыхание Лив сбивается от моих прикосновений и прижимать к себе ее дрожащее тело… В тот момент мне ничего не хотелось так сильно, как ощутить вкус ее губ, и потребовалась вся выдержка, чтобы не перейти эту незримую черту.
Я не стал добавлять ей лишних тревог рассказом, что тогда банально засиделся в библиотеке и только это позволило мне услышать ее крик и не допустить худшего. Сперва даже подумал, что мне показалось, ведь крик не повторился, но, решив все же проверить, услышал, как она плачет.
Не в силах справиться с искушением, я втайне от всех занял одну из соседних комнат, как какой-то влюбленный юнец, но только так я мог быть уверен, что успею вмешаться, если ее жизни снова будет что-то угрожать.
Мы изучили каждый осколок этого проклятого зеркала, чтобы понять – причина была вовсе не в нем. Оно лишь должно было завершить начатое – вынудить девушку лишить себя жизни.
Гораздо важнее было то, что кто-то смог не просто проникнуть в сознание Лив, но и подчинить его себе. Убедить, что она и есть убийца, заставить ее подойти к зеркалу и взять собственный кинжал.
Мы пока не смогли выяснить, как у неизвестного получилось пробить десятки защитных чар, наложенных на дом. До этой ночи мы считали невозможным провернуть подобное, по крайней мере, незаметно. И как удалось настолько хорошо замести следы, что два сильнейших мага королевства оказались не в состоянии найти хоть какую-то зацепку.
Но кому может до такой степени мешать простая иномирянка, чтобы обрекать ее на столь жестокую смерть? Слишком много вопросов, на которые у нас нет ответов.
Лив сводила меня с ума одним своим присутствием в этом доме, и все мои мысли постоянно возвращались к ней. Находиться наедине с ней и удерживать при этом маску безразличия мне удавалось все хуже, и мог поклясться, что каждый раз я видел в ее глазах понимание. Словно она все знала.
Я не знал, что делать со своим желанием быть рядом с Лив, оберегать ее, но все четче осознавал: даже если она сможет и дальше держать дистанцию, мне это вскоре будет не по силам.
Увидев, как мило она общается с Брайсом, как расцвела улыбка на ее лице, когда она обняла и поцеловала его, у меня вдруг появилась потребность что-нибудь разбить, причем о голову собственного брата. Но на площади Лив сказала, что между ними возможна только дружба, и от облегчения и даже радости, которые я испытал, захотелось утопиться в фонтане.
От полной капитуляции спас брат, которому очень вовремя потребовалась помощь в лавке: торговец утверждал, что кристаллическая пыль привезена из самого Рэса. За подобную ложь можно было лишиться языка, и толстяк временно избежал кары только потому, что я увидел в окне, как Лив пятится от нависающей над ней Ами.
Я успел вовремя и не только перехватил руку девицы, которой она собиралась ударить Лив, но и услышал завершение их диалога. Да, у этой девочки определенно острый язык.
Поборов желание объясниться в самом центре столицы, я продолжил игнорировать Лив, попутно стараясь собраться с мыслями и понять, какие вообще есть варианты. Мне категорически не нравилась возможная связь Лив с событиями сна, в котором погибала похожая на нее девушка, но и вести себя по-скотски с ней тоже было бессмысленно: она уже поняла, что все это лишь притворство, и редко реагировала на мои выпады. Чаще всего ее реакция сводилась к закатанным глазам, тяжелому вздоху и почти скучающему выражению лица.
Мы могли бы и дальше изображать равнодушие, но эта игра не продлилась бы долго.
Оставался еще один вариант – уехать.
За ужином Брайс не обрадовался этой идее и был прав, ведь нам нужно выяснить, кто заставил Лив пройти через весь этот кошмар. Она слышала наш разговор, и, хотя быстро взяла себя в руки, я успел заметить, как на миг помрачнел ее взгляд. Мне нестерпимо захотелось обнять ее и забрать назад свои слова про отъезд.