– Давайте вернёмся к началу. Вы хотите подписать заявление, чтобы я к вам больше не приходил, что вы не нуждаетесь в моей религиозной поддержке?
– Вы знаете, я не нуждаюсь в вашей религиозной поддержке, но я совсем не против, чтобы вы ко мне приходили. Вы приятный человек, можем поговорить о религии, о футболе, о жизни. Если вы не против, конечно.
– Я не против. Все души важны.
– В смысле, не только еврейские?
– Да, не только еврейские.
– Я, в принципе, так и понимал, но так, уточнил.
– Неевреи тоже созданы по образу и подобию Божию.
– Это радует. Или нет.
– Я понимаю вашу иронию. В вашем положении трудно относиться к некоторым вещам с серьёзным энтузиазмом.
– Да, это вы очень точно сказали.
– Хорошо, тогда я буду приходить к вам раз в неделю. Буду просто с вами.
– Хорошо, спасибо. Я буду рад поговорить с вами.
– Есть такие ситуации, когда нужно, чтобы с человеком кто-то просто побыл. Больше ничего, просто побыть с человеком. Быть с ним. Я готов быть с вами.
– Спасибо.
– Если нужно, чтобы я к вам экстренно пришёл – например, вы почувствовали какую-то особую тревогу, предсмертную тоску или ещё что-то такое, – тогда прямо вызывайте меня, я приду, как только смогу.
– Спасибо, Борис… Борис…
– Михайлович. Да можно просто – Борис.
– И меня можно просто – Сергей. Спасибо, мы хорошо поговорили. Я буду рад, если вы ещё придёте.
– Я тоже, спасибо вам.
Серёжа делает пост в фейсбуке, потом дублирует его в других соцсетях: «Всем привет. Я по-прежнему сижу в тюрьме. Я приговорён к смертной казни. Я каждый день иду на прогулку по коридору. К потолку коридора подвешен пулемёт, и в один из дней (никто не знает, какой именно) пулемёт меня расстреляет. Я филолог, университетский преподаватель. Я приговорён к расстрелу за то, что вступил в близость с девушкой моложе двадцати одного года. Наша связь была добровольной. Я нахожусь во вполне комфортных условиях – фактически в одноместном номере нормальной гостиницы. Меня каждый день могут расстрелять. Меня каждый день могут расстрелять. Меня каждый день могут расстрелять».
В аккаунтах Серёжи наблюдается взрывной рост количества друзей (подписчиков) и комментариев. Комментарии разные:
О, чувак, как ты крут!!!!!
Это, наверное, офигенный опыт.
Чтоб ты сдох, педофильское отродье!
Вау, это круто!!!
Вы держитесь!
Очень интересно, что вы чувствуете?
Я вам очень сочувствую.
За такое нельзя казнить!
Это абсурдные законы!
Гори в аду, растлитель!
У преподавателя должна быть какая-то ответственность!
Ну хоть поразвлекался перед смертью. Сдохни, мразь.
Но зато у вас были высокие чувства! Я верю в это!
Это какая-то глупость и абсурд, это… Я не знаю, что это такое.
Любишь кататься, люби и саночки возить!
Серёжа отвечает «Ничего» на комментарий «Что вы сейчас чувствуете?».
Серёжа читает лекцию при помощи сервиса Zoom:
– Сегодня поговорим об образовании Союза советских писателей и, соответственно, о первом съезде новообразованного союза. Вся эта гнилая движуха началась в начале тридцатых. Тогдашние власти начали всё подчинять себе, давить всё, что хотя бы имело видимость какого-то разнообразия.
Один из студентов включает значок «поднятая рука» и поднимает руку.
– Да, Вадим, слушаю вас.
– Сергей Петрович, а почему это плохо было?
– Что именно?
– Ну, что создали единый писательский союз.
– А для вас это не очевидно?
– Ну… да нет. А что тут плохого? Какой-то порядок, нормальная организация.
– Я прямо даже не знаю, что вам сказать. Отвечу вопросом на вопрос: а что в этом хорошего?
– Ну как. Знаете, как сейчас делается. В любой отрасли деятельности существуют саморегулируемые организации. Все участники отрасли объединяются в союзы, эти союзы вырабатывают стандарты деятельности, следят за их выполнением.
– То есть вы считаете, что писателям надо объединяться, вырабатывать стандарты писательской деятельности и следить за их выполнением?
– Ну… а что. Мне кажется, это нормально.
– Вадим, простите, а вы точно на филологическом факультете учитесь? Я ничего не перепутал? Вы к нам не из бизнес-школы какой-нибудь забрели?
– Нет, я на филфаке. Вы же знаете, Сергей Петрович.
– Знаю, да. Но вот засомневался. То есть мы с вами говорим обо всём вот этом, говорим, обсуждаем обэриутов и всех остальных, а вы в результате наших разговоров считаете, что писателям надо выполнять стандарты писательской деятельности?
– Ну… мне просто кажется, что всякий вид деятельности должен быть как-то организован. Подчиняться каким-то правилам.
– А каким правилам должно подчиняться писательство?
– Ну, я не знаю. Соблюдение авторских прав, там. Не воровать друг у друга сюжеты. Как-то должно быть обозначено, что можно, а что нельзя, какие-то санкции прописаны.
– А чего, по-вашему, нельзя в писательстве?
– Ну, я думаю, много чего нельзя. Призывы к свержению законного строя. Разжигание ненависти. Порнография, там. Педофилия.
– Педофилия?
Девушка-студентка тянет виртуальную руку.
– Да, Мила, что вы хотели спросить?
– Сергей Петрович, а как вы считаете, если девушке ещё нет двадцати одного, но есть уже, например, двадцать, это педофилия?
По зум-конференции проходит заметный даже онлайн смешок.
– Мила, спасибо за вопрос. Я считаю, что это не педофилия. Давайте на этом закончим наше занятие.
– Сергей Петрович, а как же Союз советских писателей?
– Дорогая Мила и все остальные коллеги, в википедии есть хорошая статья на эту тему, почитайте, думаю, вам будет достаточно.
Серёжа нажимает кнопку вызова охранника. Приходит Михаил.
– Сергей Петрович?
– Михаил… правильно?
– Да, Михаил, правильно, видите, запоминаете.
– Вы извините. Плохо запоминаю имена.
– Да я понимаю. Вы запоминайте, Сергей Петрович, запоминайте.
– Да можно просто Сергей. Я же вас Михаилом называю. Или давайте я вас тоже буду по отчеству.
– Нет, Сергей Петрович, не надо, нам по внутреннему распорядку так положено. Мы к вам по имени-отчеству, вы к нам по имени.
– Типа, мы с вами существа разных онтологических статусов, сущностей?
– Да, вот вы хорошо сказали. Всё правильно.
– Господи.
– Сергей Петрович, да вы не волнуйтесь. Это всё формальности, но их надо соблюдать. Что вы хотели?
– Михаил, мне сказали, что мы, заключённые, можем заказывать себе разные товары через интернет.
– Да, конечно. Через приложение. Вы карту привязали?
– Нет, я ещё не привязал.
– Смотрите, очень просто. Вот наше фирменное приложение CombinatSK. Вот, оно уже у вас в смартфоне есть. Давайте покажу. Вот тут надо просто ввести данные действующей карты. Там спишется для проверки какая-то символическая сумма, типа, десять рублей, и тут же вернётся. И дальше можете заказывать. Там огромный выбор, мы сотрудничаем с торговыми сетями, с кучей разных магазинов. Можете заказывать что угодно, но только такое, что можно доставить и разместить у вас в номере. Ну, то есть если вы закажете себе автомобиль, то наша служба проверки этот заказ отклонит.
– А заказы проверяет служба какая-то?
– Да, конечно. У нас каждый заказ клиента проверяется на дозволенность, и если всё ок, то он проходит и вам всё доставят в номер.
– А алкоголь можно заказывать?
– Конечно можно. Администрация Комбината понимает положение наших клиентов, мы понимаем, что без алкоголя многим тяжело. Так что можно, да. Там, в приложении, целый раздел. Заказывайте что хотите, всё принесём вам в номер. Сразу и закуску заказывайте. Но я должен предупредить. Всё-таки вы должны понять, что за вами ведётся постоянное наблюдение, и в случае деструктивного поведения вам может быть закрыт доступ к заказу алкоголя.
– А что считается деструктивным поведением?
– Сергей Петрович. Ну как вам сказать. Вы просто ведите себя прилично, и всё будет хорошо. Если будете крушить всё вокруг себя или попытаетесь себя убить – мы вам помешаем и примем меры.
– Хотелось бы понять границы дозволенного. А если я, например, обоссусь или заблюю весь этот, как вы говорите, номер? Что будет?
– Ничего не будет. Сделаем уборку, поменяем постельное бельё, одежду.
– Так. Так. Понял. Да.
– Сергей Петрович, просто мы понимаем ваше положение. Мы стараемся, чтобы без жесткача.
– Спасибо.
– Так что привязывайте карту и заказывайте сколько хотите. Хоть ананасы в шампанском.
– А вы знаете, откуда это – «ананасы в шампанском»?
– Да. Игорь Северянин.
– Потрясающе. Откуда вы это знаете? Вы же охранник.
– Это каждый культурный человек должен знать.
– А… ну да… Простите меня, пожалуйста. Как-то неловко получилось.
– Да ничего страшного. Ещё какие-то просьбы будут?
– Нет… нет, спасибо. Спасибо, что мне помогли.
– Не за что. Всего доброго. Если что, вызывайте.
Серёжа сидит в своём номере. Он смотрит по телевизору спортивную передачу «Все на матч». На столе у Серёжи стоит бутылка какого-то красного вина, бутылка виски Jameson, большая бутылка минеральной воды. В беспорядке стоят закуски. Серёжа смотрит телевизор, потом фотографирует свой стол смартфоном, выкладывает фотографию в фейсбук с подписью «Бухаю, что ещё остаётся». Повторяет пост во всех соцсетях.
Происходит новый массовый прилив подписчиков, их уже у него под сотню тысяч. Он захлёбывается от комментариев. Он не успевает их читать. Он пролистывает эту бесконечную ленту, и ему кажется, что примерно две трети комментариев – поддерживающие, а треть – осуждающие.
Отвратительный пример нынешнего хипстерья.
Очередной учителишка, попавшийся на связи с ученицей! Какой позор!