Я не знала, что мне делать. Я искренне пыталась понять Сашу. Я пыталась оставаться рядом с ним детским психологом. Я пыталась быть педагогом, я пыталась сохранять контакт, чтобы не сломать его и не посадить на какие-нибудь препараты.
Но жизнь настоятельно добивалась того, чтобы я признала: Саша помнит свою прошлую жизнь, он чувствует смерти и какие-то необычные места. Это было весьма правдоподобно, если учитывывать, как тонко он чувствовал людей на расстоянии, знал, когда они злятся и когда радуются.
Саша:
Сейчас мне 12, и, когда я был маленьким, я рассказывал о своей прошлой жизни, сам того не осознавая, потому что для меня это была моя реальность, моя жизнь. Только с возрастом, когда я стал старше, я начал осознавать, что существуют прошлые жизни. Но к тому моменту я уже забыл ее подробности. Единственное, что осталось, – это ощущение, что в той жизни я был богатым, жил в изобилии и обладал большим знанием.
Дети часто помнят свои прошлые жизни, но, пока они маленькие, бывает сложно понять, о чем они говорят.
Саше было четыре, когда ко мне пришла подруга. Саша подошел к ней, потрогал ее за животик и сказал: «Скоро будет детка». И больше ничего. Хотя, мне кажется, мы даже особо не обсуждали с Сашей, откуда берутся дети. Подруга улыбнулась и сказала: «Да, хорошо бы, Саша!»
Чуть позже она позвонила и говорит: «Представляешь, я действительно беременна. Как он узнал? Даже муж еще не знает, а Саша узнал в этот самый день». И таких ситуаций становилось все больше и больше. Они были иногда незначительными, иногда более заметными, но я продолжала относиться ко всему скептически.
Мне было страшно нырнуть в эту тему и потерять голову. Я все-таки не понимаю эзотерику. Я видела людей, которые ездили на разные острова, употребляли айяваску. Людей, которые уходили в шаманские практики. Да чего греха таить? Я и сама в момент, когда мне было тяжело, обращалась к разным людям. И они были очень странные. Некоторые предлагали пить кровь петуха или скакать под березой. Это меня пугало и отталкивало.
Я смотрела на них и думала: только бы никогда не свалиться вот в эту ненормальность. Это просто неадекватные люди. Но здесь я сама как будто была в одном шаге от этой ненормальности. И я начала копать в классическую психологию. Я решила понять, что такое интуиция. Может быть, у Саши сильно развитая интуиция? Я стала искать литературу о том, как дети тонко чувствуют эмоции, стала изучать эмоциональный интеллект.
И тогда я нашла много информации о людях с сильно развитым эмоциональным интеллектом, что они действительно могут развить чувствительность настолько, что будут ощущать людей на расстоянии. Они могут чувствовать, с чем идет человек и в каком он настроении, даже когда он еще не зашел в комнату.
Саша:
Я чувствую людей разными способами. По голосу я сразу понимаю, в каком они настроении, спешат ли они или расслаблены. По запаху я могу понять, какой это человек, у меня есть много своих ассоциаций, которые помогают мне в этом. Даже во сне я продолжаю ощущать людей через запах. Например, если перед сном в комнате пахнет детским кремом, то мне точно приснятся малыши.
Мама говорила, что зрячие люди так не могут, но для меня нормально воспринимать сразу много вещей. Например, я могу одновременно слушать аудиокнигу, слышать, как мама с кем-то разговаривает, и прислушиваться к звукам на улице. Все это происходит как бы само собой, и я понимаю мир через все эти ощущения сразу.
У меня хорошая память на звуки и запахи. Какие-то звуки, запахи или слова могут сразу напомнить мне много разных картинок и воспоминаний, которые с ними связаны. Иногда это даже кажется волшебством, когда, например, запах кофе может тут же перенести меня в тот момент, когда мы с мамой впервые поехали в другой город.
Иногда я использую что-то вроде эхолокации. Издавая звук (шипящие отлично подходят) или хлопнув в ладоши, я могу понять, насколько далеко от меня находится какой-то предмет. Это помогает мне ориентироваться.
Но самое интересное – это интуиция. Без зрения я часто чувствую настроение людей вокруг. Я улавливаю не только как меняется их голос, но и буквально ощущаю, что они чувствуют через их движения, дыхание и даже тишину. Это помогает мне лучше понимать людей, даже если они сами не всегда знают, что чувствуют.
Я начала читать про работу зеркальных нейронов и узнала о том, как люди, которые лишены какого-то органа чувств, развивают другие. Зеркальные нейроны позволяют нам очень быстро считывать, что человек чувствует, что он думает. Зрячий человек учится, наблюдая и подражая. Слепой же ребенок не может подражать, ему приходится включать работу своего организма на все сто. Возможно, у Саши эти зеркальные нейроны работают на полную как раз потому, что он слепой. Он не видит, и ему приходится приспосабливаться как-то по-другому.
Я никогда не забуду тот день, когда я пришла на очередную консультацию, сидела у себя в кабинете и ко мне пришла новая клиентка. Я знала только ее имя, зашла женщина, и в тот момент, когда она открывала дверь, у меня промелькнула мысль о том, как я не хочу сейчас работать… и опять про этот развод. Как непросто это все проходить, когда трое детей. Так много социального давления, что я не выдержу, я не смогу. Да, у меня трое детей, у меня нет денег, и муж хочет от меня уйти.
Я даже не успела отследить эти свои ощущения, как женщина села напротив меня на диван и сказала: «У меня развод, у меня трое детей, я не знаю, что мне делать».
В этот момент я напряглась. Я достаточно хороший психолог и очень рано начала работать с людьми, когда еще только поступила на первый курс… Я считаю, что я действительно могу очень много понять о человеке по тому, как он выглядит, по тому, как он себя ведет. Но так, чтобы по одному только открыванию двери предположить, что у человека трое детей, развод и все остальное… это было странно. Я, если честно, настолько не могла собраться, что попросила у нее паузу, вышла, заварила себе чай, попила и только потом вернулась обратно.
И решила, что подумаю об этом завтра. Как заклинание. Эта фраза, на самом деле, очень часто спасала меня. Поэтому я как будто убрала эту мысль и пошла работать дальше.
Но это было… как открыть новую дверь, которую ты уже не можешь закрыть. Я стала видеть это всегда. Я стала обращать внимание: я что-то думаю о человеке, а потом он это произносит вслух. Или мне что-то кажется про этого человека, а потом он это делает. Материала для выводов у меня было достаточно, я постоянно работаю с людьми. Это стало напоминать какую-то игру, в которой ты называешь предметы в черном ящике. И большую часть из них ты, конечно, не «знал», а именно «ощущал» или «чувствовал». И дальше они действительно открываются в процессе беседы.
Саша:
Сверхчувствительность можно развить у всех, но не все этого хотят и не все в это верят. Мир вряд ли станет лучше от этого, потому что люди пока боятся своей интуиции. Большинство предпочитает узнавать информацию через интернет. Люди еще не наигрались с миром информации и с легким доступом к ней через компьютеры. А ведь всю эту информацию можно получать через интуицию.
Но телефоны, компьютеры и искусственный интеллект могут ослабить интуицию. Это происходит не у всех, а у тех, кто перестает сам думать и постоянно ищет любую информацию в интернете. Такой человек перестает не только сам размышлять, но и использовать что-то, кроме зрения. Так как у меня зрения нет, мне приходится использовать интуицию с детства.
Мне приходилось быть вдвойне собранной, потому что Лены как будто стало две. Была одна Лена, которая работала в классической психологии и когнитивной психотерапии, и была вторая Лена, которая стала очень тонко чувствующим интуитом, которая не понимала, что с этим делать.
Может быть, это случилось потому, что я очень много прочитала про интуицию и эмоциональный интеллект? Может быть, потому что я стала физически лучше себя чувствовать? Я стала более расслабленной, более спокойной. У меня появилось четкое понимание, что никто не знает, как нужно, никто не знает, как правильно. И в этой точке я перестала гнаться за какими-то результатами. Я стала настоящей, естественной.
Я как будто разрешила себе что-то, отпустила поводья, и жизнь сама стала разворачивать меня в другую сторону. Мне стало легче дышать, я чаще ощущала мимолетное дуновение ветра на щеках и понимала, что могу жить как хочу.
Одновременно с этим мне стало интереснее работать. Я чувствовала людей, я как будто стала их всех понимать. Не только допускать многообразие судеб и взглядов на жизнь, но и пропускать их через себя.
Мои методы работы стали меняться. Когнитивно-поведенческая терапия подразумевает, что я, как специалист, должна помочь клиенту разобраться, насколько он сильно находится в иллюзиях, в заблуждениях. Когда мышление становится более реалистичным, человек может изменить свое поведение, чтобы начать активно решать те проблемы, которые мешают ему в жизни, и я могу помочь выявить когнитивные искажения. Но что значит «мыслить реалистично»? Где эта грань между нормой и отклонением от нормы?
Мне казалось, что я попала в какой-то абсолютный сюр. Все сошли с ума, и мне нужно как-то закрепиться, чтобы чувствовать, что я нормальная, что я не схожу с ума. А теперь еще я, прагматик, человек, который никогда не хотел окунаться в эзотерику, стала называть себя интуитивным психологом. Так я оказалась по другую сторону баррикад. И случилось это тоже не в один момент.
Сашка рос, мы пробовали ходить в детский садик и на какие-то кружковые занятия. Решили учить Сашку музыке, пошли на занятия по фортепиано. Все воспитатели и врачи, с кем бы мы в этот период ни встречались, все сразу начинали говорить, что у Саши очень богатая фантазия и он живет в вымышленном мире. Все говорили, что нужно его лечить, нужно ограничивать эти его рассуждения, эти его рассказы, потому что невозможно его сосредоточить ни на чем. Как только начинаешь с ним заниматься, он сразу отвлекается: «Давайте я вам расскажу, давайте я вам расскажу». И говорит все время какими-то метафорами, сказками и притчами.