4.1 Сатана в Евангелии от Марка, самом раннем Евангелии: испытание и обструкция Иисуса
Теперь обратимся к рассмотрению Евангелий. Считается, что наиболее ранним из них является самое краткое, Евангелие от Марка.
Марк не повествует о детстве Иисуса. Сначала он говорит об Иоанне Крестителе, предсказавшем пришествие человека, который будет крестить не водой, а Святым Духом. Иисус принял крещение от Иоанна, и тотчас же произошло явление Святого Духа. Во время крещения разверзлись небеса, появился Святой Дух в виде голубя, и голос свыше сказал: «Ты Сын Мой возлюбленный; в Тебе Моё благоволение!»
Вслед за тем Иисус направился в пустыню. Марк говорит следующее: «И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый Сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему» (Мк. 1:13). Марк не поясняет, как Сатана испытывал Христа. Но совершенно очевидно, что испытания эти были назначены Богом и Святым Духом, чтобы Иисус преодолел их, как часть его подготовки.
Марк не считал необходимым вдаваться в подробности и даже не указал на само собой разумеющийся исход, при котором Иисус блестяще преодолевает все испытания. Однако можно предположить, какие испытания Марк имел в виду, если воспользоваться иудейским псевдоэпиграфом «Апокалипсис Авраама». Эта книга была написана спустя поколение после Евангелия от Марка и детально описывает, каким испытаниям подвергался Авраам (об этом мы упоминали раннее, при рассмотрении 22-й главы Книги Бытия и «Книги Юбилеев»). Здесь описываются испытания, которые имеют некоторые схожие черты с испытаниями Иисуса в пустыне. Вполне возможно, что Марк следует близкой традиции.
«Апокалипсис Авраама» по сути мидраш{ 61 }, или размышление, над 15-й главой Книги Бытия, в которой повествуется о первом явлении Бога Аврааму. В Библии сказано, что Яхве приказал Аврааму принести Ему в жертву животных, а во время жертвоприношения налетели хищные птицы, и Авраам отгонял их от тел животных. Затем Авраам засыпает, и ужасающая мгла окутывает его, и тогда Яхве говорит ему о том, что дети его будут в рабстве четыреста лет (Быт. 15:9-13). В апокалиптическом мидраше Бог повелевает принести Ему жертву на высокой горе, после сорокадневного поста. Прибыв на гору Хорив{ 62 }, Авраам находит обещанных животных для жертвоприношения, отдаёт их Иехоэлу и другим ангелам. Тут появляется Азазел в виде хищной птицы и пытается отговорить его приносить жертву, но Авраам не реагирует («Апокалипсис Авраама», гл. 9-14). Азазель, как мы помним, был предводителем Ангелов-Стражей в «Книге Еноха», научившим людей плохому. Странно видеть его живым и здоровым, всё ещё весьма активным, после того как мы прочитали, что он был заточён и ожидал Страшного Суда.
В Евангелии от Марка Сатана традиционно исполняет роль искусителя. Присутствие ангелов может напомнить конфронтацию в Книге пророка Захарии между «первосвященником Иисусом» и «Дьяволом», как это переведено в Септуагинте, где Ангел Яхве говорит в защиту Иисуса. Конечно, здесь уже нет роли для животных.
После рассказа об испытании Иисуса Марк повествует, как Иисус начал собирать апостолов и лечить больных. Первым он исцелил «человека, одержимого духом нечистым» (Мк. 1:23). Очевидно, что этот нечистый дух обитал внутри человека как невидимый паразит.
Но в отличие от обычных внутренних паразитов — микробов, вирусов, ленточных червей и т.п. — это паразит мыслящий, очень осведомлённый и очень шумный. Он громко заявляет, что знает, кто такой Иисус, что тот пришёл из Назарета и является «Святым Божиим»; ему известно также, что Иисус пришёл погубить «нас». Иисус приказывает ему замолчать и выйти из того человека (Мк. 1:23-26). Здесь тоже выражается «мессианская тайна», о которой я говорил ранее (см. 3.1).
Далее Иисус исцеляет тёщу Петра, у которой была лихорадка. Когда Иисус берёт её за руку, лихорадка оставляет её (Мк. 1:30-31). Возможно, подразумевается, что лихорадка являлась следствием «внутреннего паразита», но об этом прямо не сказано. Позднее описывается, как Иисус исцелил ещё много людей от разных болезней и некоторые из них были вызваны демонами [бесами] (Daimonia). Иисус их изгонял. Эти паразитирующие демоны явно того же происхождения, что и нечистые духи, о которых говорилось выше: они знают, кто такой Иисус, а он приказывает им молчать (Мк. 1:34).
Пока ничто не связывает нечистых духов с Сатаной, но вскоре положение изменится. Я имею в виду историю о Вельзевуле, в которой, как считают многие, Сатана отождествляется с правителем демонов, с Главным Демоном. Я считаю это ошибкой. Давайте рассмотрим данный эпизод.
Марк рассказывает, что книжники из Иерусалима объясняют способность Иисуса изгонять демонов [бесов] тем, что он сам одержим Главным Демоном: «Он имеет в себе Вельзевула{ 63 } и... изгоняет бесов силою бесовского князя» (Мк. 3:22). В Евангелии от Иоанна иудеи тоже обвиняют Христа в том, что он одержим Демоном [бесом] (см. 3.1). Иисус воспринимает их обвинение серьёзно или, по крайней мере, делает такой вид. Он призывает их и «говорил им притчами». Мы можем насчитать пять притч, следующих одна за другой:
«[1] Как может сатана изгонять сатану?
[2] Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то.
[3] Если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот.
[4] Если Сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришёл конец его.
[5] Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его».
Не поняв, что Иисус приводит эти пять сравнений именно для того, чтобы опровергнуть заявление, будто князь демонов, Вельзевул, заинтересован изгонять демонов, исследователи заключили, что Иисус считает Вельзевула Сатаной, а также говорит о том, что у Сатаны есть царство, что это царство распадается, что он будет вскоре свергнут и лишён прав, а его имущество конфисковано.
Но сейчас, уяснив, что Иисус всего лишь приводит пять сравнений и что Сатана фигурирует только в одном (или, возможно, в двух) из них, давайте разберёмся, что же конкретно говорится здесь о Сатане. Помните, мы ничего не знаем о Сатане, кроме того что он искушал Иисуса в течение сорока дней в пустыне.
В первой притче Иисус говорит, что сатана, то есть противник, не будет действовать против своего союзника. Так как в этом случае не употребляется определённый артикль (не ho Satanas, а просто satanas), ясно, что Иисус имеет в виду не Сатану. В четвёртой притче Иисус говорит именно о Сатане: не имеет смысла Сатане восставать против самого себя. Итак, мы можем сделать вывод, что Сатана всё ещё «в седле», ничто ему не угрожает и неизвестно, когда наступит его конец. В то же время мы можем прочитать между строк, что очень плохо, если Сатана не разделяется и если его конец не близок. Правда, это ничего не говорит нам о функциях Сатаны, кроме того что он искуситель, о чём мы знали и раньше.
В следующей главе Иисус рассказывает народу притчу о Сеятеле. Его ученики просят растолковать притчу, и он объясняет им её значение, потому что им дано знать тайны Царствия Божия. А другие, которым не дано их знать, «своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют...» (Мк. 4:12). Здесь Иисус цитирует слова Бога к Исаии, которые мы приводили ранее (см. 3.3).
Итак, мы видим, что Бог и Его пророки в древности вводили в заблуждение израильтян, Павел, как он сам рассказывает, грешил этим, а теперь то же самое делает и Иисус. Но, объясняя притчу, Иисус говорит и о Сатане, вводящем в заблуждение людей. «Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их» (Мк. 4:15).
Это всё, что нам становится известно о Сатане из Евангелия от Марка, да ещё эпизод, в котором Пётр «прекословил» Христу, когда тот говорил о том, что ему предстоит пострадать, умереть, а потом воскреснуть из мёртвых. В ответ Иисус называет его Сатаной. «Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, Сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мк. 8:33). Возможно, это вариация испытания, через которое Сатана проводил Иисуса в пустыне, уговаривая уклониться от Божия промысла. Если это так, то мы можем быть уверены, что Иисус отверг предложения Сатаны так же решительно, как он сделал это с Петром, когда тот исполнял роль Сатаны.
В конечном счёте Евангелие от Марка не создаёт впечатления, что Сатана является действительно важной фигурой. Самое большее, он обструкционист. Основная его задача — уговорить людей, в том числе Иисуса, уклониться от исполнения своего долга, а другая — не дать людям понять свой долг. Но Иисус сам делает то же самое, что делали и Бог, и пророки до него, а Павел после них.
4.2 Диалог Иисуса и Сатаны: трёхактная драма искушения в Евангелии от Матфея
Евангелия от Матфея и Луки схожи по содержанию с Евангелием от Марка, и поэтому они называются синоптическими, от греческого synopsis, что означает «обозрение»; а в данном случае имеется в виду тесная связь между текстами, делающая возможным обозреть их вместе. Но в Евангелиях от Матфея и Луки есть много общего материала, которого нет в Евангелии от Марка. Иногда это объясняют тем, что они были написаны на основе одного источника — утерянных проповедей или собрания высказываний Иисуса. Сторонники этой гипотезы называют его Q (от немецкого слова Quelle, то есть «источник») или — как эквивалент — X (неизвестное искомое).
Другое возможное объяснение: Матфей добавил нечто к тексту Марка, а Лука затем использовал Евангелие от Матфея (или оба — от Матфея и от Марка). Среди исследователей эта трактовка распространена не очень широко. Что касается меня, то для упрощения я сфокусируюсь в данной главе на тех материалах Евангелия от Матфея, которых нет в Евангелии от Марка (не имеет значения, берут ли они своё начало из Q или откуда-то ещё), а в следующей главе я рассмотрю Евангелие от Луки. Конечно, вполне вероятно, что сегодняшние тексты Евангелий отличаются от исходных вариантов. Создание Евангелия от Марка обычно относят к 70-м годам, Евангелий от Матфея и Луки — к 80-м и от Иоанна — к 90-м годам н.э.
В начале Евангелия от Матфея (главы 1 и 2) идёт повествование о рождении и детстве Иисуса. Когда Иоанн крестил Иисуса, явился Дух Божий в виде голубя, и был голос Бога Отца, который слышали все, а не только Иисус (глава 3). Затем, в начале 4-й главы, Иисус «был возведён» Духом в пустыню «для искушения от Диавола» (Мф. 4:1).
В отличие от Марка, согласно которому Иисуса искушали все сорок дней, Матфей говорит, что тот постился сорок дней и лишь после этого пришёл «Искуситель» искушать его. Дьявол искушает его тремя «предложениями». Первое предложение связано с долгим постом Иисуса. Давайте послушаем слова Дьявола, так как это один из редких случаев, когда ему достаётся роль со словами. Мы встречали его говорящим в Книге Иова как одного из Сыновей Божиих (или, по версии Септуагинты, как одного из Божиих Ангелов), а также как Мастему в «Книге Юбилеев», когда он просит позволения разрешить мерзким привидениям помочь ему дисциплинировать человечество. В Евангелии от Матфея он выступает под именем «Искуситель».
«И приступил к Нему Искуситель{ 64 } [ho Peirazon — «тот, кто испытывает»] и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами».
Мы видим, что Сатана не утруждает себя представиться. Вскоре становится ясным, что Иисус отлично знает, кто он такой, так как называет его Сатаной, но не вполне понятно, знает ли Сатана, кто такой Иисус. Может быть, он пытается выяснить, действительно ли Иисус — Сын Божий, ведь он тоже слышал голос с небес во время его крещения? Является ли он таким же Сыном Божиим, как и Сатана, одним из Bene ha-Elohim? В переводе вопроса Сатаны: «если Ты Сын Божий» — обычно допускается неточность. Перед словом «Сын» в греческом тексте отсутствует определённый артикль, то есть вопрос подразумевает существование и других «Сынов Божиих».
Вместо того чтобы ответить прямо, Иисус приводит цитату из Второзакония (8:3): «Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). Говоря так, Иисус не только отказывается от идеи Сатаны мгновенно сотворить еду, но и уклоняется от ответа на вопрос, кто он и есть ли у него сила превратить камни в хлеб. С точки зрения Иисуса, получается, что следовать словам Бога важнее, чем утолить муки голода.
Следующее искушение: Сатана переносит Иисуса из пустыни в Иерусалим и ставит на крышу Храма.
«Потом берёт Его Диавол в святой город и поставляет Его на крыле Храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнёшься о камень ногою Твоею».
Здесь Сатана цитирует 11-й и 12-й стихи псалма 91{ 65 }. Этот псалом обещает, что тому, кто верит в Бога, не причинят вреда. Но это обещание настолько оптимистично и нереально, что его относят только к особым (мессианским) фигурам, таким, как «Сын Божий» в узком смысле.
Иисус отвечает ещё одной цитатой из Второзакония (6:16): «Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4:7). Здесь, как мы можем предположить, Иисус говорит, в сущности, что хотя принуждать (peirasmoi) человеческие существа, включая Иисуса, совершенно согласуется с обязанностями Сатаны, но испытывать Бога путём peirasmos (искушения), как это предложил Сатана, то есть подвергнуть чью-то жизнь опасности в надежде, что Бог совершит чудо и нейтрализует опасность, — никому не позволено.
Последнее искушение Иисуса также включает в себя физическое перемещение или, возможно, перемещение на духовном уровне, так как нет указания на конкретное местонахождение этой высокой горы.
«Опять берёт Его Диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне».
Здесь Сатана опять указывает на то, что он вправе даровать Иисусу царства мира и что ему в этом мире поклоняются.
И вновь Иисус отвечает цитатой из Второзакония (6:13), говоря, что поклонение, на которое претендует Сатана, принадлежит одному Богу. «Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, Сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:10). Искусителю нечего на это возразить. «Тогда оставляет Его Диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4:11).
Какие выводы мы можем сделать из этого обмена фразами? Первый вывод очевиден: данный эпизод не замышлялся как реальное столкновение между Иисусом и Дьяволом. Это скорее воображаемое рассуждение на тему, заданную Марком в эпизоде с искушением, переросшее в типичный раввинский «показательный спор». Такие дебаты были формой мидраша (размышление над Священным Писанием), когда авторитетные люди высказывались по разным проблемам, цитируя отрывки из Священного Писания.
В более поздней еврейской литературе существуют чёткие параллели этому небольшому спору в Евангелии от Матфея[13]. Например, в «Вавилонском Талмуде» (Sanhedrin 89b) Сатана сначала ставит под вопрос набожность Авраама, побуждает Бога испытать его, приказав принести в жертву собственного сына. Затем, когда Авраам подчиняется, Сатана три раза приходит к нему и пытается отговорить. Каждый раз Сатана в подтверждение своих слов цитирует Священное Писание, а Авраам отвечает ему, тоже приводя подходящую цитату из Священного Писания.
В «Большом Мидраше» на Бытие (Genesis Rabbah, 56:4) тоже рассказывается о трёх попытках отговорить Авраама приносить в жертву Исаака, но в роли искусителя выступает не Сатана, а Ангел по имени Саммаэль («Яд Бога»). Когда ему не удаётся уговорить Авраама, Саммаэль обращается к Исааку, и на этот раз более успешно: ему удаётся убедить Исаака попросить отца не приносить его в жертву, однако его мольбы остаются без ответа.
Другой пример мы находим в «Большом Мидраше» на Второзаконие (Deuteronomy Rabbah, 11:5). Ангел Смерти (иногда эту роль играл Саммаэль) приходит к Моисею и говорит: «Бог послал меня к тебе, так как пришло твоё время умереть». На каждую из трёх попыток Ангела (в одной из которых он цитирует Псалмы) Моисей отвечает цитатами из Второзакония. В конце концов он соглашается с Ангелом, видя, что такова действительно воля Бога. (Далее — см. 5.3, — рассматривая Послание к Евреям и Послание Иуды, мы увидим, что Дьявол иногда исполняет обязанности Ангела Смерти. В Послании Иуды он спорит с Архангелом Михаилом о теле Моисея.)
Одним из результатов инсценировки у Матфея техники искушения, используемой Сатаной, является постановка отношений между ним и Иисусом на «джентльменскую» основу. Иисус с готовностью отвечает на вопросы Сатаны и не обвиняет его в том, что он «зло». Карл Кун «критиковал» Матфея за изменения, внесённые им в эпизод с искушением, описанный у Марка, так как он потерял смысл[14]. Он писал, что Марк следовал традиции изображать искушение как часть жизни в этом мире. А Матфей свёл это к мини-дебатам, изобразив дело так, что Иисус победил Дьявола, просто цитируя верные отрывки из Священного Писания. Другие исследователи, однако, считают этот эпизод более важным, видя в нём отражение трёх основных испытаний, которым подверглись израильтяне во время сорокалетнего хождения по пустыне.
Тем не менее подмена тремя специфическими дебатами глобального и долгого испытания приводит у Марка к замечательной иронии, особенно в случае со вторым искушением. Мы помним, что Марк уже показывал Иисуса, говорящего с Сатаной, в роли которого выступал один из его учеников — Пётр. Иисус воспротивился Петру и его уговорам, назвав его Сатаной. Мы предположили, что это был вариант искушения, подобного тому, которому подвергся Иисус в пустыне. Но теперь, по рассказу Матфея, мы видим, что предложение Дьявола подвергнуть себя опасности в Иерусалиме было отвергнуто Иисусом на том основании, что нельзя таким образом искушать Бога. Однако, когда Матфей доходит в своём Евангелии до описания разговора Иисуса с Петром, получается, что Иисус обвиняет Петра в том, что он протестует против плана, согласно которому Иисус не просто подвергается опасности, но встаёт на опасный путь, в конце которого он будет убит. Иисус называет Петра Сатаной, повторяет, как в Евангелии от Марка, что Пётр выступает против Бога, и добавляет: «Ты Мне соблазн [skandalon]!» (Мф. 16:23). Мы цитировали этот фрагмент ранее, когда говорили о Сатане как помехе в случае с Павлом (см. 3.1-3.2).
Возможно, Матфей развил тему искушений Иисуса Дьяволом под впечатлением от двух эпизодов в описании Страстей Христовых у Марка, которые Матфей тоже включил в свой рассказ о Крёстных Муках. Оба описания включают три испытания, не имеющие отношения к Дьяволу. Первое из них — молитва в Гефсиманском саду. Марк пишет, что Иисус предупреждает своих последователей, чтобы они не впали в искушение. Вначале он обращается к Петру. «...И творит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час?» Потом к Иоанну и Иакову: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение [peirasmos]: дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14:37-38; Мф. 26:40-41).
Второй эпизод — троекратное испытание Петра, которое он не проходит, во дворе у первосвященника (Мк. 14:66-72; Мф. 26:6975). Иисус предупреждал Петра об этом ещё на Тайной вечере: «Истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоёт петух, трижды отречёшься от Меня» (Мк. 14:30; Мф. 26:34) — и в Гефсиманском саду (Мк. 14:37; Мф. 26:40).
Вопрос, насколько Сатана злой, мы обсудим, продолжая говорить о других добавлениях Матфея к информации, данной Марком. Для начала нужно отметить, что в притче о Сеятеле вместо слова «Сатана» употребляется «Злодей» («the Evil One»){ 66 } (Мф. 13:19). По крайней мере, именно так обычно переводится греческое слово ho Poneros. Но я с этим переводом не согласен, потому что он заранее даёт ответ на вопрос о моральной принадлежности Сатаны. Прилагательное poneros похоже на латинское malus и английское bad: оно многозначно. Оно может означать и «лукавый», и «причиняющий беспокойство». Тем не менее «зло» неизбежно означает моральную злобность очень интенсивного свойства. Мы сами наделяем его такой глубиной злобности, мы персонифицируем его, говоря о «существовании Зла». Для нас странно говорить о «равнодушном зле» или о «злой погоде», разве только в случае, когда мы позволяем себе юмористическое преувеличение. Точно так же кажется забавным говорить о «существовании Плохого» или о «широком распространении Скверности».
Однако сама странность таких выражений помогает нам сохранить нашу решительность и предохраняет от преждевременных выводов, которые ещё не могут быть обоснованы. Мы предположили, что Сатана не несёт вины за «всеохватывающее зло», то есть за всю совокупность всех чинимых несправедливостей или злых поступков, и мы видели, за какие специфические проступки он может быть признан виновным. Другое возможное толкование ho Poneros — «Пагубный» («the Harmful One»), или «Причинающий Беспокойство» («the Troublesome One»), или просто «Вред» («Harm»), или «Беспокойство» («Trouble»). Равным образом мы можем говорить «Злоба» («Malice»), не думая о ней как о всецело находящейся по ту сторону всех пределов или как о мильтоновском негодяе, чуждом всех добродетелей и благих намерений и бесповоротно осуждённом на вечное наказание.
Молитва «Отче наш», которой Иисус научил апостолов (Мф. 6:9-13), заканчивается такой фразой: «и не введи нас в искушение [peirasmos], но избавь нас от лукавого» или «от Лукавого». Мы не можем сказать, какое значение имелось в виду, так как существительное стоит в родительном падеже: аро tou ponerou — и может означать нейтральное to poneron («лукавое») или ho Poneros (существительное мужского рода, означающее «Лукавый»). В любом случае Иисус учит нас просить нашего Небесного Отца не вводить нас в искушение и избавить от проблем. Он не даёт дальше подробного разъяснения этому, но можно понять, что является самым важным обращением этой молитвы. Мы должны прощать долги других нам прежде, чем Бог станет прощать нам наши. «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный...» (Мф. 6:14).
Матфей сокращает число притч о Вельзевуле с пяти до четырёх, употребив слово «сатана/Сатана» только один раз, но подчёркивая тем самым, что у него есть своё царство. «И если Сатана Сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его?» (Мф. 12:26).
Далее Матфей добавляет другие интересные примеры использования слова «плохой» («bad») (poneros):
1) «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой [bad] человек из злого сокровища выносит злое» (Мф. 12:35).
2) «Но Он сказал им в ответ: род лукавый [bad] и прелюбодейный ищет знамения...» (Мф. 12:39).
3) «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого.
Так будет и с этим злым [bad] родом» (Мф. 12:43-45).
В следующей главе, после того как Иисус рассказывает притчу о Сеятеле, Матфей сообщает, что Иисус рассказал притчу о ещё одном сеятеле, который сеял хорошие семена, в то время как враг сеял сорняки. Он объяснил, что плевелы есть «сыны Лукавого», а враг — «Дьявол». И в конце века Сын Человеческий пошлёт своих ангелов, и они соберут все соблазны (skandala) и всех, кто творит беззаконие, и ввергнут их в печь огненную, а праведники воссияют, как солнце (Мф. 13:38-43).
В данном отрывке мы узнаём об ангелах, которые служат Иисусу, но в другом упоминании — о конце света — Иисус говорит об ангелах Дьявола. Он обещает, что все мужчины и женщины, не совершившие хороших поступков, будут отправлены «в огонь вечный, уготованный Диаволу и ангелам его...» (Мф. 25:41). Это означает либо что Дьявол и его ангелы будут наказаны за свои грехи, либо что они будут наказывать людей за их плохие поступки.
Мы увидим, как Сатана будет наказан огнём в тексте Апокалипсиса (см. 6.2). Но идея о том, что он будет отвечать за эсхатологическое (в конце времён) наказание, выводится из текста «Книги Образов» («Book of the Similitudes»), которая была добавлена к «Книге Еноха» в I веке н.э. (она составляет главы 37-71 «Книги Еноха»). В данном тексте говорится о видении Еноха.
«Все же грешники погибнут пред лицом Господа Духов, и будут они изгнаны с лица Его земли, и умрут они навеки. Ибо видел я всех Ангелов Наказания, пребывающих [там] и готовящих все орудия Сатаны. И спросил я Ангела Мира, который пошёл со мной: "Для кого они подготавливают эти орудия?" И сказал он мне: "Они готовят их для царей и сильных мира сего, чтобы с их помощью уничтожить их"».
В «Книге Образов» мы встречаем слово «Сатаны» во множественном числе; именно они обвиняют людей перед Господом Духов («1 Енох». 40:7). Там говорится также о злодеяниях Сатаны на земле (65:5), а ранее мы узнаём о «воинстве Азазеля», которое будет наказано за злые дела, которые оно сотворило как «посланник Сатаны» (54:6).
Резюмируя, можно сказать, что Матфей показывает нам софиста Дьявола, который выясняет, действительно ли Иисус — Сын Бога, предлагая ему сотворить чудо, превратив камни в хлеб, затем подвергнуть себя гибельной опасности и в конце концов предлагая править миром в качестве преемника Дьявола (Мф. 4:1-11). Затем Иисус учит своих учеников молиться, чтобы избежать искушений и избавиться от «Лукавого» (6:13). Позднее Иисус уверяет своих слушателей, что Сатана не изгоняет сам себя и царство его ещё стоит (12:26). Дьявол похищает посеянное слово Божие из сердец людей (13:19) и сеет плевелы (13:38-39). Иисус называет Петра Сатаной, так как он противится тому, что уготовано Иисусу в Иерусалиме (16:23), и мы узнаём, что после конца света Дьяволу и его ангелам уготован огонь (25:41).
Как и в Евангелии от Марка, у Матфея Дьявол не появляется в ходе повествования о страданиях, смерти и воскресении Иисуса. Но возможно, что некоторые аспекты описания Страстей у Марка (молитва в Гефсиманском саду, три вопроса к Петру) появились под воздействием трёх искушений Иисуса в пустыне.
4.3 Две книги Луки (Евангелие и Деяния апостолов): Сатана-начальник и его предсказанное падение, «подобное молнии»
Третье Евангелие — анонимное, но традиционно считается, что его автором был греческий врач Лука, язычник, обращённый в христианство, который, как мы видели, сопровождал св. Павла (см. 3.1). Он написал также Деяния апостолов и адресовал обе свои книги некоему высокопоставленному человеку, возможно римлянину, по имени Феофил.
Ориентируясь на Евангелие от Марка, Евангелие от Луки добавляет несколько элементов к образу Сатаны. Как и Матфей, Лука начинает своё повествование рассказом о детстве Иисуса, но, в отличие от Матфея, включает сюжет о рождении Иоанна Крестителя. Отец Иоанна, Захария, говорит о пришествии Мессии, при этом он практически уподобляет его Люциферу, Утренней Звезде, называя его Anatole, «звездой, возвещающей пришествие дня»{ 67 }, которая посетит нас, чтобы «просветить сидящих во тьме и тени смертной» (Лк. 1:79).
Начав крестить, Иоанн говорил о пришествии Мессии, о том, что этот Мессия будет крестить не водой, а Духом Святым и огнём. Он добавляет, что Мессия соберёт пшеницу в житницу свою, а «солому сожжёт огнём неугасимым» (Лк. 3:16-17). Это похоже на работу, исполняемую Ангелом Уничтожения, или Ангелом Смерти — или Сатаной. После того как Иисус был крещён и на него снизошёл Святой Дух, раздался голос с небес, как и в Евангелии от Марка, обращавшийся к Иисусу: «Ты Сын Мой Возлюбленный» (Лк. 3:22).
Далее Лука прерывает повествование, чтобы сообщить Феофилу, что Иисусу к тому моменту было около тридцати лет и что он «был, как думали, Сын Иосифов, Илиев, Матфатов, Левиин» (Лк. 3:23) и так далее, перечисляя ещё семьдесят имён, включая ещё одного Иисуса, Давида, Авраама и Ноя. После Ноя он продолжает: «Ламехов, Мафусалов, Енохов, Иаредов, Малелеилов, Каинанов, Еносов, Сифов, Адамов, Божий» (3:36-38). Таким образом, несмотря на громогласное утверждение о том, что Иисус является не сыном Иосифа, но непосредственно Сыном Бога, Лука приводит длинную генеалогию Иосифа, которая указывает на его происхождение от Бога через Адама. Но в таком случае все мы дети Божии! Универсализм такого рода — одна из главных тем Евангелия от Луки. Но мне хотелось бы отметить, что Лука не видит никакой «помехи» в таком происхождении, и нет указания на то, что происхождение от Адама создавало какую-либо проблему. Короче говоря, в данной связи нет никакого упоминания о «первородном грехе».
Далее Лука пишет: «Иисус, исполненный Духа Святаго, поведён был Духом в пустыню. Там сорок дней он был искушаем от Диавола...» (Лк. 4:1-2). Мы видим, что Лука объединил информацию о сорока днях искушений, данную Марком, с информацией о том, что искушений было три, данной у Матфея. Первое искушение совпадает, но второе и третье искушения у Луки поменялись местами.
Итак, после искушения превратить камни в хлеб Дьявол «возводит» Иисуса и показывает ему «все царства вселенной во мгновение времени» (Лк. 4:5). Лука, в отличие от Матфея, не использует выражение «на высокую гору»{ 68 }, и описывает «чудесное» мгновенное видение всего населённого мира, которое организовал Дьявол. Затем он говорит Иисусу:
«Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё».
Этими словами Сатана даёт понять, что именно на его попечении находятся все царства мира и что он может делегировать свои полномочия кому пожелает. Иисус молчаливо подтверждает его права, в то же время отвечая, как и в Евангелии от Матфея, что такого рода поклонение, на которое претендует Сатана, должно быть адресовано только Богу.
Далее мы узнаём, что Сатана — правитель (the Ruler) мира, так как ему были «даны» все царства земные. Кто дал их ему? Существует только один возможный ответ — Бог. Другими словами, мы должны признать, что Сатана — что-то вроде генерального викария{ 69 } Бога на земле.
Откуда эта идея берёт своё начало? Мы увидим, что в Евангелии от Иоанна Иисус говорит о Сатане как о «князе мира сего». Может, это представление навеяно Книгой Иова по версии Септуагинты, где Дьявол говорит Господу о том, что он ходил по земле и обошёл её? Или его положением блюстителя порядка в «Книге Юбилеев», где Бог даёт ему в помощь злых духов? Или это связано с его ролью Ангела Смерти, или Принца Смерти, о которой говорится в Послании к Евреям? (см. 5.3). Ведь тот, кто контролирует смерть, имеет неограниченную власть. В «Великом Мидраше» на Левит (18:118а), когда израильтяне обещают исполнять волю Яхве, Он говорит Ангелу Смерти, что, даже если Он сделал его правителем мира (Kosmokrator'om), поставленным над людьми, ему запрещено делать что-либо с этим народом, ибо они Его дети.
Во втором томе своей «Биографии Бога» Джек Майлз[15] сравнивает Божие назначение Сатаны правителем мира с похожим назначением царя Вавилона правителем всех народов со стороны Яхве, описанным в откровении, которое было у пророка Иеремии.
«Я сотворил землю, человека и животных, которые на лице земли, великим могуществом Моим и простёртою мышцею Моею, и отдал её, кому Мне благоугодно было. И ныне Я отдаю все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего, и даже зверей полевых отдаю ему на служение. И все народы будут служить ему и сыну его и сыну сына его, доколе не придёт время и его земле и ему самому; и будут служить ему народы многие и цари великие. И если какой народ и царство не захочет служить ему, Навуходоносору, царю Вавилонскому, и не подклонит выи своей под ярмо царя Вавилонского, — этот народ Я накажу мечом, голодом и моровою язвою, говорит Яхве, доколе не истреблю их рукою его».
Удивительно, что Яхве признаёт Навуходоносора Своим рабом, несмотря на недостатки его характера. Интересно также, что предрекается конец его царству. Это очень подходит к тексту о Сатане в Евангелии от Луки, но два этих пункта отсутствуют в более коротком греческом тексте (Септуагинты), которому, скорее всего, следовал Лука.
«Я сотворил землю великим могуществом Моим и простёртою мышцею Моею и отдам её, кому Мне благоугодно будет. Я отдал все земли сии в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, и даже зверей полевых отдал ему на служение. И если какой народ и царство не подклонит шеи своей под ярмо царя Вавилонского, — этот народ Я накажу мечом, голодом и моровою язвою, говорит Господь, доколе не истреблю их рукою его».
Создаётся впечатление, что Дьявол повторяет слова Господа.
(LXX) Господь: Я создал её и отдам [doso] её тому, кому Мне будет угодно.
(Евангелие от Луки) Дьявол: Я отдам [doso] её тебе, так как она была мне дана, и я отдам её тому, кому пожелаю.
Это пик карьеры Сатаны, так же как и Навуходоносора. Дальше, как мы увидим, будет только хуже. Но прежде давайте закончим с этим эпизодом. Третье искушение в Евангелии от Луки происходит так же, как второе у Матфея: Иисусу предлагается броситься с крыши Храма, чтобы Ангелы Божии спасли его, а Иисус отвечает, что это было бы искушением Бога и этого делать не следует. Затем Лука подводит итоги: «И, окончив все искушение, Диавол отошёл от Него до времени» (Лк. 4:13).
Означает ли это, что Сатана намеревался продолжать искушать Иисуса, когда представится возможность? Может быть. Но некоторые исследователи считают: данные слова подразумевают, что Сатана не будет искушать Иисуса до времени его страданий. Хотя мы не слышим о том, чтобы Сатана искушал Христа до его последних страданий, всё же некоторая информация о Сатане имеется.
В первый раз он упоминается в притче о Сеятеле, где у Луки, как и у Марка, Иисус объясняет, что Сатана забирает посеянное слово; правда, Лука использует слово «Дьявол», а не «Сатана» (Лк. 8:12). Затем Сатана появляется опять. Ситуация следующая. Иисус послал большое количество своих учеников, семьдесят или семьдесят два, благовестить его проход, исцеляя людей и проповедуя пришествие Царствия Небесного. По возвращении они особенно радовались тому, что успешно заставляли демонов [бесов] повиноваться им во имя Иисуса. Ответ Иисуса достаточно странный. Он говорит о трёх вещах:
«[1] Я видел Сатану, спадшего с неба, как молнию.
[2] Се, даю вам власть [exousia] наступать на змей и скорпионов и на всю силу [dunamis] Врага{ 70 }, и ничто не повредит вам.
[3] Однакож тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах».
Это первый случай, когда Лука использует имя «Сатана», а не «Дьявол», и в первый раз Иисус называет его «Врагом» (ho Echthros).
О чём говорит Иисус? Традиционное понимание его слов таково: «О, конечно, это указание на Люцифера, на падение Утренней Звезды в 14-й главе Книги пророка Исаии». Но, как выяснилось, до тех пор не было аллегорических интерпретаций, которые приравнивали бы «плохого Люцифера» у Исаии к Сатане. Итак, если Лука сам додумался до такой идеи, то это не имело, так сказать, никаких оснований.
Я рекомендую обратить внимание на высказывание Джозефа Фицмайера по данному сюжету в его комментариях на Евангелие от Луки[16]. Он говорит, что соотносить этот отрывок с 14-й главой Книги пророка Исаии попросту ошибочно. Он скептически относится к любой интерпретации этих стихов как намёка на «предсушествование Иисуса», потому что Лука никогда не имел этого в виду. Он также исключает «преждевременное видение чего-то, что будет на Страшном Суде», потому что у Луки нет тех представлений об апокалипсисе, какие мы встречаем в Откровении Иоанна Богослова.
Однако, продолжает Фитцмайер, Лука не отказывает себе здесь «в небольшом апокалипсисе», но он говорит о текущей ситуации. То есть видение Иисуса о падении Сатаны следует относить к положению Сатаны на тот момент, когда он предстаёт всемогущим, о чём говорилось выше, при описании второго искушения в пустыне. Ему была дана власть над всеми земными царствами, но теперь, по словам Иисуса, этот дар придётся возвратить. Образ молнии означает, что лишение власти будет неожиданным.
Прошедшее время, употреблённое Иисусом, или имперфект («Я видел»), не должно вводить нас в заблуждением. Он либо описывает реальное событие — он видел, как Сатана действительно падал подобным образом, или вспоминает видение, в котором было падение Сатаны. В любом случае то, что он видел, произошло в прошлом (следовательно, и передаётся прошедшим временем); но если это было видение, то падение Сатаны могло произойти и в прошлом (то есть во время видения), и в будущем. Как мы увидим далее, когда обратимся к Апокалипсису, Иоанн, описывая свои видения, употребляет прошедшее время, так как он видел их до того, как записал, но эти видения относятся к будущему. Такое время называется «пророческим прошедшим временем».
Итак, что касается падения Сатаны, — произошло ли это в прошлом или случится в будущем? Ответ прост: Лука изображает Сатану таким же, каким он был и до того. То есть его падение ещё не произошло, но оно неминуемо.
Интересно отметить, что в Евангелии от Матфея, после воскресения из мёртвых, Иисус встречается с апостолами на горе в Галилее. Когда они увидели его, они «поклонились Ему» — то же выражение было употреблено в сцене с искушением, когда Иисус сказал, что такое поклонение должно быть адресовано только Богу. Теперь, перед вознесением на небо, Иисус принимает это поклонение и говорит: «дана Мне всякая власть [exousia] на небе и на земле» (Мф. 28:18).
В Евангелии от Луки, напротив, Сатана утверждает, что вся exousia на земле была дана ему и он может передать её Иисусу (Лк. 4). Но позднее Иисус говорит, что он дал своим ученикам exousia над dunamis Врага, и предсказывает падение Сатаны (Лк. 10). Тем не менее, как я только что отметил, Сатана остаётся в силе, ведь в Евангелии от Луки, как и в Евангелии от Матфея, по ходу полемики о Вельзевуле приводится притча о «царстве» Сатаны, — что оно ещё не разделилось и скорое падение ему не грозит (Лк. 11:18).
Но мы совершенно оправданно полагаем, что настоящая власть Сатаны кончилась. Ассоциируя ядовитых змей и скорпионов с силой Врага, Иисус объявляет болезни, в том числе вызванные демонами [бесами], частью искушений, которым мужчин и женщин подвергает Сатана, а чудесные исцеления больных именем Иисуса свидетельствуют о том, что Сатана теряет контроль.
И всё же нельзя сказать, что Сатана стал терять свою власть постепенно, особенно если обратить внимание на изображение его падения: оно уподобляется не листу, падающему с дерева осенью, и не тому, как солнце садится на западе, и не тому, как блёкнет Венера/Люцифер на востоке с первыми лучами восходящего солнца. Его падение сравнивают с тем, как молния ударяет в землю, и наверняка это сопровождалось сокрушительным раскатом грома.
Повествуя об исцелении тёщи Петра, Лука говорит, что Иисус «запретил» горячке и она «оставила её» (Лк. 4:39). Точно так же, когда он лечил прокажённого, он сказал ему: «очистись», и проказа «сошла с него» (5:13). Связь болезней и Сатаны становится очевидной в эпизоде, имеющемся только в Евангелии от Луки. Когда Иисус учил в синагоге в субботу, там была женщина, «восемнадцать лет имевшая духа немощи», из-за которого она была скрючена и не могла выпрямиться (Лк. 13:11). Иисус излечивает её, подозвав к себе и говоря, что она освобождается от своего недуга (13:12); но, объясняя свои действия, он сказал, что женщину восемнадцать лет связывал Сатана (13:16).
По версии Луки, молитва «Отче наш» содержит просьбу «не введи нас во искушение», финальная же фраза («но избавь нас от лукавого/Лукавого») в ней отсутствует. Однако к некоторым более поздним копиям данного Евангелия эта фраза была добавлена (Лк. 11:4). Возможно, что краткая версия Луки была более ранней, а дополненная версия Матфея — более поздней.
Лука продолжает показывать Сатану за работой, в то время как Марк и Матфей этого не делают. После упоминания о том, как книжники и фарисеи сговорились погубить Иисуса, Лука говорит: «Вошёл же Сатана в Иуду», который согласился предать Иисуса (Лк. 22:3-4). Слово, которое Лука использовал для описания «вхождения» в Иуду, было то же самое, которое он использовал, говоря о «семи других духах, злейших себя», в связи со спором о Вельзевуле (11:26). Но одержимость Иуды Сатаной несколько отличается от одержимости демонами [бесами], которая вызывает болезни. У паразитических демонов синоптических Евангелий (Марка-Матфея-Луки) нет моральной цели, они вызывают только физическое и психическое нездоровье. Сатана же использует это нездоровье как часть испытания. Его прямое искушение вызывает сознательные решения со стороны части подвергающихся искушению. Слова «Вошёл же Сатана в Иуду» означают, что Иуда поддался искушению Сатаны и продал Иисуса за деньги.
Вскоре мы получим подтверждение догадки насчёт modus operandi{ 71 } Сатаны. Мы помним, что после описания искушений в пустыне Лука говорит: «И, окончив все искушение, Диавол отошёл от Него до времени» (Лк. 4:13). Когда же он вернулся? Если не считать видения Иисуса, в котором Сатана упал, как молния, то его возвращение, должно быть, связано с искушением Иуды. Эпизод с Сатаной, связывавшим женщину в течение восемнадцати лет, был задолго до этого.
В той же главе, где Лука сообщает, что Сатана вошёл в Иуду, Иисус рассказывает двенадцати апостолам, включая Иуду, о другой своей встрече с Сатаной. Или, возможно, это первый раз, когда он говорит им, что в курсе действий Сатаны, если мы допустим, что искушения в пустыне были лишь символическим событием, вымышленным мидрашем, который Матфей и Лука унаследовали из Q или какого-то другого источника.
Я говорю вот о чём. На Тайной вечере Иисус сообщает апостолам, что один из них предаст его. Они спрашивают друг Друга, кого он имеет в виду, но затем, как будто все они страдали рассеянностью внимания, начинают выяснять, кого из них нужно почитать больше. Иисус отвечает, что выше тот, кто служит другим. Потом он говорит им, что, так как они пребывали с ним во время его «напастей» (peirasmoi), он завещает им Царство и что они будут есть и пить с ним в его Царстве и будут судить двенадцать колен Израилевых (Лк. 22:21-30). О присутствии Иуды, похоже, забыли.
Потом Иисус обращается к Петру, но все остальные тоже слышат это:
«Симон! Симон! се, Сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих».
Слово «просил» означает «просил, и ему было дано разрешение».
Другими словами, Иисус говорит, что знает о том, что Сатана требовал разрешения искушать апостолов (что он, как мы видели, и сделал с Иудой). Они уже выдержали различные peirasmoi вместе с Иисусом, но, так как Сатана получил разрешение, грядут новые peirasmoi, и они буду направлены именно на апостолов. Все апостолы поддадутся этим peirasmoi, включая и Петра, но Иисус молится, чтобы вера Петра осталась, несмотря на то что он оступится. И когда он покается, он сможет помочь другим апостолам вернуться к своим обязанностям. Пётр понимает, о чём говорит Иисус, и решительно возражает, что каким-либо образом поддастся искушению: «Господи! с Тобою я готов и в темницу и на смерть идти» (Лк. 22:33). Иисус в ответ сообщает ему, как он трижды его предаст.
Наш вопрос заключается в следующем: кого просил Сатана? Бога? Иисуса? Мы не можем сказать с уверенностью. Но факт, что разрешение ему было дано, подтверждается тем, что Сатана всё ещё обладает властью, испытывает и искушает всех на земле, то есть всё ещё по-прежнему является частью Небесного Правительства.
Лука, как и Марк, описывает трёхкратное испытание (и несостоятельность) Петра, но он сокращает трёхкратные мучительные «борения» в Гефсиманском саду до одной, более развёрнутой сцены, во время которой Иисус просит апостолов бодрствовать и молиться, чтобы не впасть в peirasmos (Лк. 22:40-46). (Стих, в котором говорится, что Иисуса укреплял Ангел, мог быть включён позже, возможно, под впечатлением от сцен искушений у Марка и Матфея, где, после того как Сатана ушёл, Иисусу прислуживали Ангелы.)
Когда Иисус был арестован начальниками Храма и старейшинами, он сказал им: «...теперь ваше время и власть тьмы» (Лк. 22:53). Часто это высказывание относят на счёт Сатаны — «власть Тьмы». Но Лука не соотносит понятия свет-тьма с Сатаной.
Мы видим, что, хотя Лука не разделяет моление о чаше на три части, позже он описывает три испытания Христа: в Синедрионе, перед Иродом и у Пилата.
Это всё, что мы смогли узнать о Сатане, его положении и действиях из Евангелия от Луки, но это не последнее произведение Луки, потому что, как мы знаем, он послал Феофилу, которому адресовано Евангелие, ещё одну книгу, а именно Деяния апостолов. Однако в этой второй книге не так много информации о Сатане. Хотя книга Деяний немного длиннее Евангелия, Лука не говорит в ней о Сатане от своего имени, а записывает два рассказа Петра и один или два — Павла.
Мы уже знаем, что Лука изложил рассказ Петра о том, как Иисус ходил и исцелял всех, кто был одержим Дьяволом (Деян. 10:38). Но ранее, повествуя о том, как Пётр пребывал в Иерусалиме, он приводит в пример страшную судьбу Анании и его жены Сапфиры, которые сказали, что продали имение за более низкую цену, чем на самом деле, и оставили часть денег себе. Пётр говорит Анании:
«Анания! Для чего ты допустил Сатане вложить в сердце твоё мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твоё ли было, и приобретённое продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоём? Ты солгал не человекам, а Богу».
Мы видим: сначала Пётр говорит, что Сатана подал Анании такую идею, а потом что Анания сам решил так поступить. Когда Анания услышал эти слова, он упал бездыханным. Позднее, когда пришла его жена Сапфира, Пётр сверяется у неё: «скажи мне, за столько ли продали вы землю?» Когда она отвечает утвердительно, Пётр упрекает её, но опять не упоминает Сатану: «что это согласились вы искусить [peirasmos] Духа Господня?» Она тоже падает замертво (Деян. 5:7-10).
Минуточку! Кто кого здесь искушает? Вопрос Петра к Сапфире должен классифицироваться как peirasmos, и это слово в данном случае должно переводиться как «искушение», которому она поддалась. Более того, как и Анании, ей не был дан шанс покаяться, хотя следовало бы дать, если сравнить её прегрешение с проступками самого Петра, с грехом и падением Иуды, к которому приравнивают Ананию. Ведь единственный раз, когда говорится, что Сатана «вошёл» в кого-то, — случай с Иудой, который поддался гораздо более сильному искушению и совершил гораздо более серьёзное преступление. Но и у него была возможность покаяться, когда Иисус сказал ему на Тайной вечере о своей боязни, что тот его предаст, и когда он обсуждал сатанинские искушения с другими апостолами.
Что же касается самого Петра, то Иисус предупреждал, что Сатана будет искушать его и что он три раза поддастся искушению, предавая его. Но даже этого для Иисуса было недостаточно, чтобы списать Петра со счетов. (У Луки нет эпизода, имеющегося в Евангелиях от Марка и от Матфея, где Иисус называет Петра Сатаной за попытку отговорить его пойти на страдания и смерть.)
Поступив так с Ананией и Сапфирой, Пётр действовал как Сатана, и он даже более жесток, чем это дозволено Сатане, чудесным образом устроив мгновенную смерть для двух обманщиков в сфере недвижимости. Или, возможно, мы могли бы сказать, что раз Пётр признал, что Анания обманул Святого Духа и «солгал не человекам, а Богу», то Сам Бог и принял такие крайние меры.
Теперь о св. Павле. Первый эпизод, который может иметь отношение к Сатане, относится ко времени первого миссионерского путешествия Павла. Он и Варнава проповедовали проконсулу Пафа, а волхв (Magos) иудеянин по имени Елима Вариисус противодействовал им. Тогда Павел, «исполнившись Духа Святаго», обратился к нему, называя его «сыном врага» (huios diabolou) или «сыном Диавола» (huios Diabolou) и «врагом всякой правды». И Господь тотчас наказывает его, ослепляя «до времени», и сразу же на него нападает «мрак и тьма» (skotos) (Деян. 13:6-11).
Если судить по имени Елима, его отца звали Иисус. А кого Павел только что назвал его отцом? Помните, мы говорили выше (см. 3.4), что, так как Павел всегда ссылается на Сатану и никогда на Дьявола, он мог рассматривать злого diabolos, благодаря которому Смерть вошла в мир согласно Книге Премудрости Соломона, в качестве другого врага, не Сатаны, а, скажем, Греха. Мог ли он подразумевать подобного противника в Елиме?
Выше (см. с. 15) мы отмечали, что, даже если diabolos употребляется без определённого артикля в родительном падеже, это слово всё ещё может означать «Дьявол», имя собственное. Другими словами, huios diabolou может означать huios tou Diabolou, «сын Дьявола». Таким образом, возможно, что Павел (или Лука, передающий рассказ Павла) имеет здесь в виду Дьявола. Но если это так, то Павел скорее употребил бы выражение huios Satana или huios tou Satana («сын Сатаны») либо даже angelos Satana, как он и сделал, говоря о «жале в плоти» (2 Кор. 12:7).
Во втором эпизоде, связанном с Павлом, нет подобной неопределённости. Лука пересказывает разговор Павла с царём Агриппой. По дороге в Дамаск к нему явился Иисус и, назвавшись, дал Павлу указания, после чего его речь стала напоминать гимн:
«[1] ...избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников,
[2] к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им,
[3] чтобы они обратились от тьмы к свету
[4] и от власти Сатаны к Богу,
[5] и верою в Меня получили прощение грехов
[6] и жребий с освящёнными».
Это очень похоже на стиль Павла. Третья и четвёртая строчки напоминают два противопоставления во Втором послании к Коринфянам:
«Что общего у света с тьмою?
Какое согласие между Христом и Велиаром?
Тьма в обоих случаях ассоциируется с неверием. Давайте вспомним, что неверующего Елима объяла skotos.
Итак, давайте подведём итоги того, что мы узнали о Сатане из Евангелия от Луки. Сатане были отданы все царства мира, и он может распоряжаться их exousia (Лк. 4). Но Иисусу было видение о скором падении Сатаны, и он даёт своим ученикам Власть (exousia) над силой (dunamis) Врага (Лк. 10). Однако пока Сатана ещё в силе (Лк. 11). Неверующие должны быть спасены от exousia Сатаны (Деян. 26).
Одна из главных функций Сатаны — «испытывать человеческие души». Искушая Иисуса в пустыне, он исполняет свою функцию и намеревается позднее продолжить этот процесс (Лк. 4). В качестве искушения Сатана посылает духов немощи (болезни) (Лк. 13; Деян. 10). Сатана действует также, вселяясь в людей (Иуда: Лк. 22) или наполняя сердца предполагаемых грешников (Анания: Деян. 5). Сатана продолжает обсуждать пределы своих функций, прося разрешения искушать Петра и других учеников, но Иисус принимает участие в обсуждении и может влиять на результаты испытания (Лк. 22).
Последняя сцена имеет сходство с эпизодом, описанным в 3-й главе Книги пророка Захарии по версии Септуагинты: Дьявол обвиняет первосвященника Иисуса в Божественном Суде, а Ангел Яхве вступается за Иисуса. В 22-й главе Евангелия от Луки Сатана обвиняет Петра и других учеников, просит большей свободы действий для испытания их веры, но Иисус сам вступается за Петра. В эпизоде из Книги пророка Захарии обвиняемый (Иисус) оправдан; в Евангелии от Луки уступки сделаны в отношении Петра, с последующей реабилитацией остальных учеников.
Но, так как Иисус сам должен ещё пройти peirasmoi, мы, без сомнения, можем признать молитву в Гефсиманском саду продолжением его переговоров с Богом и Сатаной. Теперь мы можем вспомнить сцену из Книги Иова по версии Септуагинты. Когда Дьявол появляется в первый раз и просит разрешения испытать Иова, Бог соглашается, но с условием: «вот, всё, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей» (Иов. 1:12). Во второй раз, когда Дьявол настаивает на более сложном испытании, Бог опять соглашается, но с ещё одним условием: «вот, он в руке твоей, только душу его сбереги» (2:6).
4.4 Сатана в Евангелии от Иоанна: лживый маньяк-убийца и правитель [князь] мира сего (Archon of this Cosmos)
В отличие от Евангелия от Луки, в котором Сатана/Дьявол встречается достаточно часто, в Евангелии от Иоанна Сатана упомянут всего три раза: первый раз в связи с врагами иудеями, а два других раза в связи с Иудой.
В первом эпизоде настроенные против Иисуса иудеи говорят, что их отец — Авраам. Иисус соглашается с тем, что они произошли от Авраама, но, так как они действуют не как Авраам, желая убить его и не слушая того, что он им говорит, Иисус делает вывод, что у них другой отец. Они отвечают, что их отец — Бог. Иисус же говорит — нет, их отец Дьявол.
«Ваш отец Диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего.
Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи».
Считается, что определение «человекоубийца от начала», данное Дьяволу Иисусом, связано с тем, что Сатану идентифицируют со Змеем из Эдема. Логика такая: 1) так как Сатана в образе Змея уговорил Еву нарушить запрет Бога, а 2) она убедила Адама, то 3) в качестве наказания они стали смертными, 4) поэтому Сатана считается человекоубийцей. Но мы видели, что на этом раннем этапе Змей не идентифицируется с Сатаной. Возможно, в каких-то кругах это произошло, но мы не можем быть уверены.
Кроме того, ответственными за «человекоубийство» в этом расширенном смысле можно объявить всех действующих лиц истории с грехопадением, а именно: 1) Змея, 2) Адама, 3) Еву и 4) Самого Бога. Мы встречались с этим при обсуждении Книги Премудрости Соломона, а также завистливого diabolos, который впустил в мир Смерть (см. 3.4). Климент Римский, писавший в одно время с Иоанном, автором четвёртого Евангелия, идентифицирует diabolos с Каином. Каин не только совершил первое убийство, но и солгал о нём Богу.
Многие исследователи сегодня согласны с тем, что Иисус в 44-м стихе 8-й главы Евангелия от Иоанна сравнивает «иудеев» с Каином, сыном Дьявола, за то, что они хотели убить Иисуса, как Каин убил своего брата Авеля. Мы знаем, что раввинские интерпретаторы в конце концов признали Сатану отцом Каина, заменяя «Яхве» на «Сатана» в том месте Книги Бытия, где Ева говорит: «приобрела я человека от Яхве» (Быт. 4:1). Возможно, что эта трактовка существовала и ранее и подразумевалась в 44-м стихе 8-й главы Евангелия от Иоанна[17]. Мы увидим, что в Первом послании Иоанна Каин и все грешники называются детьми Дьявола (1 Ин. 3:8-12).
Альтернативная трактовка этого сюжета (Ин. 8:44) состоит в том, что Иисус имеет в виду первое появление Дьявола в Священном Писании, а именно в Книге Иова по версии Септуагинты. В разговоре Дьявола с Богом очевидно, что правда не на его стороне, когда он сомневается в вере Иова. И он совершает убийство, уничтожая семью Иова.
Два других упоминания Дьявола/Сатаны в данном Евангелии связаны с Иудой. Место действия — Тайная вечеря. Иоанн начинает своё повествование о действиях Иисуса с деепричастных оборотов.
«Перед праздником Пасхи Иисус,
[1] зная, что пришёл час Его перейти от мира сего к Отцу,
[2] явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.
[3] И во время вечери,
[4] когда Диавол уже вложил в сердце, что Иуда [сын] Симона Искариота предаст Его [with Devil having now put into the heart that Judas (son) of Simon Iscariot should betray him]{ 72 },
[5] Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его [into the (his) hands], и что Он от Бога исшёл и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду [puts aside the (him) garments] и, взяв полотенце, препоясался».
Я перевожу этот фрагмент буквально, с тем чтобы показать, что предложение в абсолютном генетиве (греческая версия латинского «абсолютного аблатива») в привязке к Дьяволу — «когда Дьявол уже вложил в сердце» и т.д. — кажется выпадающим из контекста. Таким образом, возникает вопрос: о чьём сердце идёт речь?
Обычный английский перевод передаёт, что Дьявол вложил мысль о предательстве в сердце Иуды. Но, читая подобную грамматическую конструкцию на греческом языке, её следует рассматривать как «возвратную» («reflexive»), то есть относящуюся к сердцу самого Дьявола. Обратите внимание на следующий стих: Иисус знал, что Бог всё отдал в «его» руки (put all in «the» hands), и он снял «свою» одежду (takes off «the» clothes), — в обоих случаях имелся в виду сам Иисус. То есть употребление артикля the подразумевает здесь «его самого». Если так, то есть если в стихе предполагается возвратное значение, то он означает, что Сатана решил — вложил в своё собственное сердце, — что Иуда должен предать Иисуса.
Далее в той же главе Иисус указывает на то, что Иуда — предатель, дав ему кусок хлеба, и в тот момент, как сообщает Иоанн, «вошёл в него Сатана» (Ин. 13:27). Можем ли мы считать, что слова «Диавол уже вложил в сердце» означают, что таков был план Сатаны, а фраза «вошёл в него [Иуду] Сатана» выражает исполнение этого плана? Существуют, конечно, и другие возможные объяснения; например, два этих отрывка могут быть «дублетом», двойной передачей одной и той же традиции.
Но если Сатана только недавно придумал привлечь Иуду к последнему испытанию Иисуса, то Иисус знал об этом заранее. Иоанн говорит: «Но есть из вас некоторые неверующие. Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его» (Ин. 6:64). После того как Иисус заявил, что необходимо есть его плоть, многие ученики оставили его из-за этого высказывания. Он спросил двенадцать апостолов, не хотят ли и они уйти, и Пётр отвечает за всех, что не хотят. Иисус сказал им: «не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас а diabolos». Иоанн объясняет: «Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати» (Ин. 6:70-71).
Это первый и единственный раз, когда кого-либо называют diabolos в Евангелии. Мы должны спросить: не является ли это слово именем нарицательным для обозначения «противника», такого, как завистливый diabolos из Книги Премудрости Соломона, или Иисус отождествляет Иуду и Дьявола, Diabolos, носителя этого имени собственного? Последнее, очевидно, более вероятно благодаря чёткой ассоциации Сатаны с Иудой на Тайной вечере.
Но, возможно, это отсылка к 6-й и 7-й главам Евангелия от Иоанна. Эти главы можно рассматривать как мистические параллели к трём искушениям в пустыне, описанным Матфеем и Лукой.
1. После того как Иисус чудесным образом накормил людей хлебами, народ хочет сделать его царём (Ин. 6:1-15). Это соотносится с предложением Иисусу от Сатаны взять у него власть над миром.
2. Когда люди приходят на следующий день в Иерусалим и хотят, чтобы он сотворил им ещё хлеба, Иисус говорит им: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную» (Ин. 6:26-27). Это явная параллель с предложением Сатаны превратить камни в хлеб и ответом Иисуса, что не хлебом единым жив человек.
3. Братья Иисуса, которые на самом деле не верят в него, просят его явить чудо в Иерусалиме. Иисус не хочет пока что идти туда, так как знает, что в Иудее его хотят убить (Ин. 7:1-9). Это похоже на третье искушение Сатаны, когда он предлагает Иисусу подвергнуть свою жизнь опасности, бросившись с крыши Храма в Иерусалиме.
Возможно, Иоанн намеренно создал такие параллели, чтобы показать искушения, которые действительно были в жизни у Иисуса, в отличие от метафорических сцен, описанных у Матфея и Луки. Или это могли быть изначально оригинальные эпизоды Иоанна, которые Матфей и Лука использовали для живописного изображения спора в пустыне, трёхкратного моления в Гефсиманском саду, трёхкратного отречения Петра и многократного искушения в Иерусалиме.
Два других аспекта в Евангелии от Иоанна, с которыми нужно разобраться: образы света-тьмы и упоминания правителя [князя] мира сего.
В самом начале своего Евангелия Иоанн эхом отзывается на начало Книги Бытия.
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
В сущности со-креатор, Слово похоже на Премудрость, которая в Книге Премудрости Соломона также сравнивается со светом, который не даёт места тьме (Прем. 7:29-30). Слово Божие там тоже появляется, только, как мы видели, в качестве Истребителя (18:15-25).
Противопоставление света и тьмы опять возникает во время споров с фарисеями в 8-й главе Евангелия от Иоанна. Иисус говорит: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8:12). В следующий раз эта тема поднимается в Иерусалиме, незадолго до Тайной вечери, в тесной связи с первым упоминанием Иисуса о правителе этого мира (в противоположность ему самому — свету мира).
Иисус говорит, что его душа возмутилась, и он молится Отцу, принимая свои грядущие страдания и утешительный ответ Отца. Затем он говорит толпе:
«Ныне суд этому миру [of this Cosmos]. Ныне правитель [Archon] этого мира будет свергнут [или: вытеснен]{ 73 }. И когда Я вознесён буду от земли, всех привлеку к Себе».
Иоанн объясняет, что Иисус имеет в виду своё распятие, но толпа думает, что он говорит о своём возвышении и отъезде. Иисус добавляет, что он уйдёт, вновь прибегая к образу света: «ещё на малое время свет есть с вами; ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма...» (Ин. 12:35). Этот же глагол «объяла» использован в прологе Евангелия: «...и тьма не объяла его» (Ин. 1:5). Говоря об «этом мире» (ho Kosmos toutos), Иисус отмечает, что, так как мир будет судим (и будет признан испорченным? виновным? имеющим недостатки? завершённым?), правитель утратит свою власть. И свержение или изгнание существующего правителя противополагается или связывается с вознесением Иисуса на небо.
Далее, после того как Иуда ушёл, Иисус говорит, что времени мало, «ибо идёт князь мира сего». Иисус добавляет, что князь «во Мне не имеет ничего» и что он делает то, что делает, «чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю...» (Ин. 14:30-31). Повторение этого пассажа встречается через две главы, с немного другим акцентом: Иисус говорит, что, когда он уйдёт, он пришлёт Защитника [Утешителя], Святого Духа, который «обличит [elenchein] мир о грехе и о правде и о суде» (Ин. 16:7-8). Звучит похоже на действия прокурора, на «Обличающий Суд» (Elenchousa he Dike) из Книги Премудрости Соломона (Прем. 1:8-10). Это одна из традиционных функций Сатаны, но здесь оружие обратилось против него, так как «судебный» аспект обвинительного акта Защитника против мира уже осуществлён, и он относится к Сатане: Утешитель объявит о суде, что «князь мира сего осуждён» (Ин. 16:11).
Был ли он осуждён за совершение грехов? Иисус ещё прежде признал его грешником: Дьявол — человекоубийца и лжец от начала времён (Ин. 8:44). Но в данном случае Защитник обвиняет в грехах не Правителя мира сего, а людей мира, которые не верят в Иисуса (16:9).
Итак, возможно, что Сатану как правителя мира сего осудили, так как его прошлые обязанности больше не нужны вследствие «смены режима». Другими словами, Сатане дали понять, что его власть заканчивается. Это перекликается с Евангелием от Луки, и мы находим подобные идеи в Апокалипсисе.
Последний штрих к портрету Сатаны, встречающийся до того, как закончились страдания Иисуса (и мы больше о Сатане не услышим). В конце Тайной вечери Иисус молится Отцу за всё, что Он дал ему. Он просит Отца не забирать их (его учеников) из мира, но сохранить их от «лукавого» — или «Лукавого»{ 74 } (Ин. 17:15). Эта же фраза появляется в конце молитвы «Отче наш» в Евангелии от Матфея: «Избави нас от лукавого/Лукавого». Достаточно ясно, что правитель всё ещё правит или, по крайней мере, не потерял свою силу.