— Но у него еще нет ни имени, ни славы; о нем я не думал.
— Ты заблуждаешься. Он будет знаменитым воином. Он доказал уже это.
— Тем, что пошел с тобой посмотреть, нет ли в ущелье юма — какое ж тут геройство? Каждый мальчишка племени мимбренхо умеет выслеживать врага.
— Но сбить врага с ног и взять его в плен — каждый ли ваш мальчишка может выполнить такое? А твой сын это сделал. Вот здесь, перед тобой, стоит юма, взятый им в плен.
— Наверное, ты сам пленил его, а потом подарил моему мальчику, как уже вручил ему прежде мою жизнь.
— Нет. Он это сделал сам. Я ушел, а он подстерег юма, свалил его с ног и связал своим лассо. Когда я вернулся, все уже было кончено, так что мне больше нечего было делать.
Тут лицо у старика оживилось. Он встал, положил своему второму сыну руку на голову и проговорил:
— Ты — мой младший сын, но тебе нечего завидовать своему старшему брату ни из-за имени, ни из-за храбрости, потому что Олд Шеттерхэнд с нами и он поможет тебе получить славное имя. Пленник принадлежит тебе, и когда он будет стоять у столба пыток, ты пошлешь в него смертельную стрелу.
— Позаботься о том, чтобы все они дошли до столба пыток, — напомнил я вождю. — Мы передаем пленников под твой надзор и в помощь оставим тебе половину твоих воинов.
— А другой половиной вы хотите пленить остальных юма? А я должен оставаться здесь? Почему вы не хотите взять меня с собой?
— Потому что один из нас троих, ты, Виннету или я, должен остаться здесь, а мы знаем, что ты будешь хорошо их охранять. Пленные принадлежат тебе, значит, ты и должен ими заниматься.
— Мой белый брат прав: пока я здесь, ни одной собаке не удастся уйти от нас. Вы можете идти без опаски.
— Что мы и сделаем. Будь готов следовать за нами, как только мы пришлем к тебе посланца!
Затем были выбраны воины, которые будут нас сопровождать. Потом мы сели на коней и поскакали к выходу из ущелья, где спешились и передали лошадей нескольким сторожам. Мы торопились не пропустить смены часовых, поэтому пустили лошадей в галоп, так как, не найдя никого на посту, юма бы подняли шум. Прихода смены можно было ожидать в любой момент. А так как подходящий караульный мог услышать стук лошадиных копыт, то мы с Виннету пошли ему навстречу. Направление я знал. В нескольких десятках метров от ущелья мы остановились и стали ждать. Не прошло и двух минут, как мы услышали шаги. Мы разошлись: я отступил налево, Виннету — направо, а когда юма проходил между нами, мы крепко схватили его с двух сторон и потащили к ущелью, где возле своих лошадей мы оставили стражу.
Потом я решил вместе с Виннету обойти стоянку юма. Они все еще не разжигали огня, тем не менее через каких-нибудь полчаса мы нашли их и вернулись, чтобы позвать своих людей и дать им указания. Враги сделали нашу задачу легкой. Они сидели вместе, примерно в середине выпаса, и лишь четверо из них были несколько подальше, не позволяя животным расходиться. Если бы нам удалось безо всякого шума захватить этих четверых, мы легко окружили бы всех остальных, так что те вынуждены были бы сдаться, не оказав никакого сопротивления. В противоположном случае мы вынуждены были бы стрелять.
К счастью, этого не потребовалось. На четверку мы напали внезапно и связали без труда. Одному из них я сообщил обо всем, что произошло, а когда мы окружили сидящих, я послал его предупредить своих товарищей, что они окружены, а также сказать, что, если они через десять минут не сдадутся, мы будем стрелять. Они были настолько умны или настолько трусливы, что не потребовалось и времени на раздумье: они сразу же сдались.
Теперь мы разожгли костры и подвели лошадей. Потом послали гонца к Сильному Бизону, чтобы он двигался к нам с остальными мимбренхо и пленниками. После этого в лагере началась большая суета. Хотя мы считали украденный скот собственностью асьендеро, однако забили несколько голов, чтобы у нас было мясо. Можно было считать это небольшой платой за то, что остальной скот мы непременно собирались возвратить хозяину. Мы с Виннету решили в то же утро выступить со стадами в направлении асиенды. Когда об этом сообщили вождю мимбренхо, он спросил:
— А какова будет судьба пленных?
— Они принадлежат тебе. Делай с ними все, что хочешь, — ответил Виннету.
— Тогда я сейчас же отправлю их к пастбищам моего племени, где мы устроим над ними суд.
— Для этого тебе нужны люди, а я же не могу один с Олд Шеттерхэндом гнать стада на асиенду!
— Я дам вам пятьдесят человек, которые вам помогут.
Мы ожидали этого и, разумеется, мгновенно согласились. Мне теперь надо было переговорить с Большим Ртом, чтобы получить самые необходимые сведения о мормоне и его планах. Конечно, я был убежден, что он не скажет мне правду, однако все же надеялся, что кое-что попытаюсь выведать. Мне даже не надо было думать о том, как начать с вождем разговор, не надо было давать ему понять, как мне необходимы эти сведения. Я не раз замечал, что как только я оказывался поблизости, он, увидев меня, сразу же сам обращался ко мне. Поэтому, притворившись, что иду проверить, крепко ли связаны пленники, я подошел и к вождю. Когда я прикоснулся к его ремням, он спросил меня рассерженно, но все же достаточно тихо, чтобы слышать его мог лишь один я:
— Зачем ты напал на моих воинов?
— Потому что они наши враги.
— Но зачем ты это сделал, раз должен будешь сдержать свое обещание и снова освободить их?
— Но я же должен был отнять у них угнанный из поместья скот, так как я хочу вернуть стада асьендеро.
— Дону Тимотео Пручильо?
— Конечно.
— Но он же теперь вовсе не асьендеро! — рассмеялся он.
— А кто же тогда владеет поместьем?
— Бледнолицый, которого вы зовете Мелтоном.
— Мелтон? Но как же он успел стать асьендеро?
— Он купил у дона Тимотео асиенду. Может быть, ты хочешь ему вернуть скот?
— Это не мое дело! Я верну стада дону Тимотео Пручильо!
— Ты не найдешь его. Он уехал из Мексики.
— Откуда ты об этом знаешь?
— От Мелтона, который вместе с Уэллером заставил его так поступить.
— Значит, Мелтон теперь в качестве законного владельца находится на асиенде?
— Нет.
— Где же он тогда?
— Сейчас он на… в…
Он запнулся. Хотя он уже собирался дать мне ответ, но опомнился, и когда я повторил вопрос, он огрызнулся:
— Я этого не знаю.
— Но ведь ты только что хотел мне об этом сказать! Тогда скажи мне, что случилось с белыми переселенцами?
— Они должны… они… они находятся…
Он снова запнулся.
— Ну, говори же! — потребовал я от него.
— Но я не знаю, где они!
— Нет, я слышу по твоему голосу, что ты знаешь!
— Я не могу знать об этом. Все люди, о которых ты говоришь, были моими пленниками. Тебе известно, что я их отпустил. Как могу я знать, что с ними случилось и где они находятся!
— Ты должен это знать, потому что ты посвящен в планы Мелтона. Ведь это он потребовал от тебя напасть на асиенду.
— Что ты такое говоришь? Кто это так налгал тебе?
— Это не ложь, а самая настоящая правда. Когда Мелтон с переселенцами находились на пути к асиенде, ты вместе с Уэллером разыскал его, и вы обо всем договорились.
— Но это неправда!
— Не ври! Я сам это видел.
— Твои глаза тебя обманули.
— Мои глаза никогда меня не обманывают. Ложь не принесет тебе никакой пользы. Я должен непременно узнать, что случилось с переселенцами после вашего нападения на асиенду, которую вы сожгли.
— А я не могу тебе об этом сказать, потому что сам ничего не знаю.
— Знаешь. Ты обещал мне сообщить эти сведения.
— А ты обещал освободить нас, но вместо того, чтобы выполнить свое обещание, ты взял в плен новых моих братьев.
— Я выполню свое обещание, если ты сдержишь свое.
— Я сдержал его и сказал тебе все, что знал сам.
— Это — неправда, и ты напрасно об этом споришь! Таким образом, мы были квиты, если бы каждый из нас сдержал свое слово. Но теперь мы тоже расквитались, потому что никто из нас двоих не выполнил своего обещания. Сегодня я в последний раз ночую с вами. Рано утром я расстанусь с Сильным Бизоном, который поведет вас к своим пастбищам, где всех вас ждет смерть у столба пыток.
Я притворился, что хочу уходить. Это помогло. В голове Большого Рта пронесся целый рой мыслей. Утром я ухожу от мимбренхо! Он-то надеялся, что я его освобожу! А я проведу возле него только один вечер! От Сильного Бизона ему нечего было ждать милости.
— Подожди-ка! — крикнул он, когда я уже сделал несколько шагов.
— Ну? — спросил я, подходя к нему снова.
— А ты действительно освободишь нас, если я тебе все скажу?
— Да. Но ты же ничего не знаешь!
— Я все знаю. Только Мелтон приказал мне молчать.
— Тогда открой наконец рот. Что произошло с переселенцами?
— Сдержи сначала свое слово! Ты помнишь, что я сказал тебе, когда ты взял нас в плен? Я буду отвечать на твои вопросы только свободным человеком.
— А я, со своей стороны, сказал тебе, что отпущу тебя на свободу не раньше, чем ты ответишь на мои вопросы.
— Я остаюсь при своем решении, и, значит, ты должен передумать.
— И я не изменю своего решения, и все останется так, как я сказал: Сильный Бизон завтра утром уведет вас.
Я снова собрался уходить. На этот раз он отпустил меня подальше, но потом крикнул вслед:
— Пусть Олд Шеттерхэнд подойдет еще раз!
Я подошел к нему и решительно заявил:
— Скажу тебе свое последнее слово: сначала ты все мне расскажешь, и только потом я отпущу тебя на свободу. Это мое последнее слово. А теперь решайся быстрее! Ты хочешь говорить?
— Да, но я надеюсь, что после этого ты выполнишь свое обещание.
— Что я сказал, то и будет. Итак, Мелтон хотел, чтобы вы напали на асиенду?
— Нет.
— Были ли в сговоре с Мелтоном те двое бледнолицых, которые называют себя Уэллерами?
— Нет.
— Но Мелтон купил асиенду?
— Да.
— Какие планы были у него относительно переселенцев?