ает. Затем явился ваш любимый сеньор Джонатан.
— Этот?.. Откуда?
— От Белой Скалы. Он выехал вместе с могольонами, чтобы схватить нас, но на это ему сноровки недостало, случилось обратное: мы его схватили. Вам хочется отрицать все, что я сейчас рассказываю?
— Да. Вы же только гадаете, удочку закидываете.
— Вовсе нет. Сеньор Джонатан вместе с могольонами хотел остановиться на отдых у источника и увидел ваш костер, что полыхал выше дома. Тогда он остановил краснокожих и поначалу подошел один, чтобы выведать, кто это там почивает у источника. В подобном положении вам уже не бывать, а то бы я обратил ваше внимание на то, что это непростительная неосторожность — дать полыхать такому огромному пламени. Это так, к слову. Но с какой радостью вы встретили его, когда он пришел!
— Тогда… тогда… тогда вы нас, наверное, подслушивали? — признала она. — Где же вы прятались?
— Под деревьями, по ту сторону от воды, прямо напротив вас. Я слышал каждое ваше слово и, конечно, вознамерился сегодня по-дружески сказать вам здесь «доброе утро».
Она приподнялась и кинула на меня свирепый взгляд. Мелтон выругался по ее адресу. Затем сказал мне:
— Ко мне ни один шпион не подойдет так близко, чтобы ему удалось услышать то, что я говорю.
— Тут вы весьма заблуждаетесь, мистер Мелтон. Я мог бы вам доказать обратное.
— Так сделайте же это!
— Времени на это нет. Я лишь обращу ваше внимание на один случай. Тогда, на корабле, плывшем в Тунис, Виннету в вашем присутствии вскрыл ваши чемоданы, добыл оттуда секретные бумаги, которые мы и прочитали затем на вашей койке. Ключи от чемоданов он достал из той сумки, с которой вы никогда не расстаетесь.
— Это невозможно!
— Не только возможно, но и осуществимо! Потом он снова вложил бумаги в чемодан, а ключ сунул вам в сумку. Разве это не труднее простого подслушивания? Я мог бы, как уже говорил, еще многое вам рассказать, но не хочу этого делать.
— Вы — дьявол в человеческом обличии, не знающий ни жалости, ни милости; до сих пор вам во всем везло; но не заноситесь, найдется еще и на вас управа.
— Уж не себя ли вы имеете в виду?
— Нет, со мной все кончено, я не настолько глуп, чтобы не понимать очевидного.
— В самом деле? — не поверил я.
— Да, — ответил он. — Я знаю, что моя игра подходит к концу. Однажды, тогда, в пуэбло, я, по счастью, ушел от вас, но дважды так повезти не может. Это факт.
— А почему вы думаете, что на этот раз вы не сможете сбежать?
— Ну как же! С вами ведь Длинный Данкер. Он рассказал вам, кого могольоны взяли в плен вместе с ним. Разве нет?
— Разумеется, рассказал.
— И что могольоны хотят выступить против нихоров?
— Да. И мы предупредили тех.
— А теперь вы хотите напасть на могольонов и освободить певицу и адвоката?
— Конечно!
— И вы еще издеваетесь надо мной, говоря, что я могу убежать от вас!
— Тряпка! — бросила ему Юдит.
— Молчи! — приказал он ей. — Ты мне, на беду, попалась! Если б я с тобой не связался, у меня бы все сейчас обстояло по-другому! А теперь я пропал! Но есть у меня одно утешение и одна отрада. Пусть добыча ускользнула от меня, но она не досталась вообще никому. Это меня немного утешает.
— А вы не ошибаетесь? — спросил я.
— Ошибаюсь? Чушь! Вы разве не видели, что я выбросил деньги в озеро!
— Но разве их нельзя достать?
— Из озера, где дна не отыскал еще ни один человек? Да что вы!
— Глупости! В любом омуте есть свое дно.
— Так нырните же туда хоть раз! Я не знаю, насколько глубоко способен нырять человек, но даже если вы в самом деле доберетесь до дна, если сумеете столько раз нырнуть, что отыщете сумку, то бумаги все равно погибли; они утратили свою ценность.
— В это я не верю.
— Нет? Вы думаете, что вода не сможет проникнуть в сумку?
— Она проникнет внутрь, и не только в сумку, что вы носили, но и в спрятанный в ней бумажник.
— Бу… бумаж… бумажник? Что вам известно о бумажнике? — спросил он озадаченно.
— Я уже говорил вам, что знаю все, хотя вы утверждали, что шпионить за вами невозможно. Мастер Мелтон, вы человек неосторожный, чрезвычайно неосторожный! Вы не знали, что лежит в вашей сумке, или, скорее, вы не знали, чего у вас там нет.
— Не понимаю вас.
— Я знаю каждый цент, что припрячу. У вас с собой были миллионы, и вы не так беспокоились об этих деньгах, как я о моих нескольких долларах и центах.
— Что вы хотите этим сказать?
— Похищенные деньги действительно находились в черной кожаной сумке, что висела у вас на плече?
— Да.
— Но это не так! Денег на дне озера нет!
— Где же они?
— Здесь, в моей сумке.
— Ого! Не ставьте себя в смешное положение! Вы хотите меня позлить, но неужели вы думаете, что это вам удастся?
— Удастся. Деньги у меня!
— Ну так покажите-ка их!
— Отчего же не показать!
Я вытащил бумажник и показал его. Мелтон вскрикнул:
— Черт побери! Это… это… да, это мой…
— Бумажник, — досказал я за него начатую фразу.
— Нет, нет! Не может этого быть; не должно этого быть! — воскликнул он. — Это бумажник, что всего лишь похож на мой. Вам меня не обмануть!
— Да? Ну, тогда смотрите!
Я открыл бумажник и продемонстрировал ему содержимое каждого его отделения. Мелтон был связан по рукам и ногам и все же сумел рывком подскочить вверх, но тотчас опять повалился. При этом он заорал как безумный:
— Она это, она это! Моя сумка! Это мои миллионы! О ты, дьявол, тысячу раз дьявол! Как деньги попали в твои руки?
Я не мог ему ответить, даже если бы захотел, потому что Юдит подхватила его крик. Осознание того факта, что столько денег попало ко мне в руки, казалось, доведет обоих до помешательства. Они уже не вопили, а форменным образом рычали. Рыча, подползали ко мне и пальцами своих связанных рук хватали меня за ноги. Бабенка визжала:
— Сюда деньги, сюда! Отдай их, ты, жулик, ты, разбойник, ты, мошенник, отдай их!
Мерзкое это было зрелище. Они уже на людей были не похожи. Я отпихивал их от себя ногами, но они опять ползли ко мне, и я был вынужден распорядиться связать их так, чтобы они не могли с места сдвинуться. Упирались они при этом как полоумные. Лицо Мелтона вообще невозможно было описать. Его глаза были выпучены и налиты кровью; он уже не кричал, не ревел, а выл, словно дикий зверь. Я не хотел больше смотреть на него и пошел прочь, чтобы заняться лошадью. Однако когда я вскочил в седло и он увидел это, то закричал, прося подойти к нему еще раз.
Я сделал это. Он глянул на меня с выражением свирепой ненависти и спросил, принуждая себя к спокойному тону:
— Сэр, где вы взяли сумку? Когда она попала к вам в руки?
— В ночь перед вашим отъездом от Белой Скалы.
— Кто ее взял?
— Я сам.
— Это неправда!
— Это было совсем несложно. Пока вы все сидели вокруг вождя, обсуждая поход против нихоров, я подслушивал вас.
— Это невозможно! Как вы попали бы в центр лагеря? Как могли подслушивать, оставаясь незамеченным?
— С вашей стороны, сейчас очень глупо верить, что я мог шпионить за вами. Я даже поговорил с певицей.
— Для этого вам нужно было стать невидимкой.
— Не ставьте себя в смешное положение! Я укрывался в воде. Я плыл вниз по реке, пока не очутится посреди лагеря. Вестмен знает, как это делается. Ваша беспечность помогла мне.
— О, дьявол! Если б я мог, я бы вас разорвал на тысячу кусков!
Он с силой дернул свои путы.
— Не трудитесь, мистер! Наши ремни крепко держат. Впрочем, теперь вы, наверное, понимаете, что у нашего брата смекалка есть. Если б я не прокрался в лагерь могольонов и не забрал деньги, то…
— То они лежали бы сейчас на дне озера! — с бешенством прервал он меня.
— О нет, я не это хотел сказать. В этом случае вам на самом деле не удалось бы бросить сумку в воду. Я же стоял рядом с вами, когда вы это сделали. Если б денег у меня еще не было, то я бы сумел помешать вам. Ну а так я мог с затаенным наслаждением созерцать мнимое уничтожение миллионов. Вы сказали перед этим, что никто их не получит, но все же кто-то да получит, и это будут законные наследники.
— Чтоб тебя черт побрал! Я настолько был уверен в сохранности портмоне, что в последние дни вообще не заглядывал в него. Но… но… но, помимо денег, были внутри еще какие-нибудь предметы?
— Да, письма, кажется.
— Вы их уже прочли?
— Нет, они принадлежат наследникам; те должны их сперва прочесть.
— Гром и молния! Сэр, послушайте, что я вам скажу! Деньги еще тут, и я тоже! Не думайте же, что они у вас в такой безопасности! Сдаваться я пока не собираюсь. Речь идет о миллионах, вы понимаете, о миллионах, и за это я буду воевать до последнего глотка воздуха!
— Так воюйте, мистер Мелтон, с кем хотите воюйте! Прежде всего, не так легко у вас это выйдет, да и мы позаботимся о том, чтобы проявлять ваш героизм вам было не слишком легко. Вы правы: речь идет о миллионах; они наконец у меня в руках, и вас я тоже схватил; я даю вам свое слово, что ни деньги, ни вас я теперь не выпущу!
Я подъехал к Эмери и Данкеру и строго-настрого приказал им отнестись к пленникам с величайшим вниманием.
— Не беспокойтесь, сэр, — сказал мне последний. — Я сам всю ночь буду сторожить их с ножом в руке.
— Я на это полагаюсь. Мелтон мне только что заявил, что намерен сделать все, лишь бы заполучить опять деньги; при этом, естественно, предполагается бегство. Я, к сожалению, должен сейчас уехать, но думаю, что оставляю его в надежных руках.
— Сэр, только смерть может вырвать его у нас. Вы можете спокойно отправляться.
И Эмери заверил меня, что мне не нужно ни о чем беспокоиться. Я позвал младшего вождя, дабы сообщить ему время отправления в путь, а затем поспешил прочь от места, что стало роковым для фальшивого наследника.
Если я хотел попасть на встречу в срок, определенный Виннету, то мне следовало поторапливаться. Но у меня была хорошая и как следует отдохнувшая лошадь, сам я точно знал, правда, не дорогу, но все же направление, в каком надо было искать апача. Я взял с собой одного из нихоров, который также умел хорошо ездить верхом; он должен был стать моим вестовым и сообщить своему вождю о том, как мы встретимся с могольонами…