Но сначала я завернул в аптеку и вновь попытался связаться по телефону со Шпенглером. Теперь мне это удалось.
По телефону легенда о кредитной компании звучала бы совсем иначе. Если вы не разговариваете с людьми лицом к лицу, они замыкаются в себе. А потому я произнёс:
— Это говорит Джей Уилер. Не подскажете ли, где можно найти Томми Рейнала?
— Не подскажу. Томми я не видел больше месяца. А вы кто?
— Джей Уилер. Я как-то видел вас вдвоём с Томми. У меня для него есть деньжата. Не много, но их надо отдать и вычеркнуть из списка.
— За что деньги-то?
— А выигрыш. Чуть больше месяца назад он давал мне пять баксов на одну клячу, ну и выиграл. Тридцать четыре доллара шестьдесят центов. И всё не приходит их забрать, — может, и не знает, что выиграл. Не люблю, когда в моём списке невыплаченные выигрыши, хоть сам их всучивай. Так не скажете, где он?
— Я слыхал, что он дёрнул из города. Так что, скажу вам, возьмите денежки себе. Если только не желаете отделить двенадцать баксов мне. Он их мне должен.
Я рассмеялся.
— И вы не знаете, куда он мог отправиться? — Я почувствовал, что это не лучший вопрос, не для моего образа. Но Альфред не заметил.
— Не знаю, разве что в Калифорнию. Но теперь и сам удивляюсь: точно ли он сбежал? Пару дней назад мне звонил ещё другой букмекер, и у него, чёрт подери, тоже имелся выигрыш для Томми. Побольше вашего. Чего ж тогда Томми не стал дожидаться результатов, не подсобрал тех денежек, что навыигрывал?
Я поблагодарил и повесил трубку. Ну не смешно ли! — дядюшка Эм использовал тот же предлог, что и мне пришёл в голову. Смешно, да только смеяться не хотелось. Во всяком случае, одно имя из списка долой.
К галантерее меня привёз трамвай. Была половина второго; мне сказали, что Альберт Бургойн вышел на ланч и назад его ждут к двум.
Я решил, что лучше мне подождать поблизости, чем отправляться по оставшимся двум адресам, а потому я направился в заведение на углу и скоротал полчаса за бутылкой пива. Ну, и позвонил в агентство узнать, нет ли чего нового.
В два я вернулся в галантерею. Бургойн только что пришёл. Я поведал ему ту же историю с кредитной компанией и спросил, не знает ли он, где сейчас Томми Рейнал.
Нахмурившись, Бургойн несколько секунд колебался. Наконец он произнёс:
— Да, я знаю, где сейчас Томми.
Глава 16
Вот уж чего я не ожидал, так не ожидал! Да и в тупик стал: неужто дядюшка Эм не побывал тут? Ведь сказал же Дженнингс, что дядюшка записал имя Бургойна. Вообще-то, где находился Томми Рейнал, мне было плевать. Захотелось закрыть эту тему и перейти прямо к дядюшке. Но требовалось выдержать роль, так что я обуздал нетерпение и спросил Бургойна, так где же Рейнал.
— В Луисвилле, что в Кентукки. Остановился в Кентукки-хаусе под именем Том Рейнольдс; имя несколько изменил, но не сильно. Вчера я получил письмецо.
— От него? — изумился я.
— Чёрт, нет. От моего двоюродного брата, он живёт в Луисвилле — занимается доставкой от большого винно-водочного магазина. Он провёл здесь в Чикаго парочку недель примерно год назад и познакомился с Томми. И вот он написал мне, что несколько дней назад ему нужно было подвезти кое-что из спиртного некоему Тони Рейнольдсу в Кентукки-хаус. А это имя якобы напомнило ему, что в Чикаго он знавал некоего Томми Рейнала, и когда он доставил свои бутылки в номер заказчика, тот и оказался Рейналом. Про его словам, Рейнал его не признал, — они только раз встречались, да и сам он не был бы в уверенности, что тот точно Рейнал, если бы не фамилия, такая близкая к настоящей. В любом случае мой брат ничего не сказал ему насчёт смены фамилии, лишь мне написал.
— Вы говорите, что получили письмо только вчера?
— Да, и я всё пытался вспомнить название вашей компании. Тут побывал другой человек — пару дней назад, кажется в среду. Или то была другая организация, которая тоже его ищет?
Я объяснил Бургойну, что представляю ту же самую компанию, и напел всё то же про второго дознавателя и почему мы так удивлены его поведением. Под конец я спросил, в котором часу тот здесь побывал и как себя вёл.
— Да в такое же время или чуть позже. Нормально себя вёл, без выкрутасов, если вы это имеете в виду. Я бы рассказал ему про Рейнала, если бы знал тогда. Но он не оставил визитки, а я не мог вспомнить его имени или названия той кредитной компании. А что вы сделаете с Рейналом? Вернёте его назад?
— Это будет решать руководство, — ответил я. — Не знаю, потребуют ли они его передачи нам, но уж машину точно отберут.
— Пусть бы они отобрали у него ещё и мои двадцать пять долларов, с которыми он улизнул. Вот почему я так охотно даю вам эти сведенья. Я думал, он мне друг, но тут не то, чтобы человек занял у вас деньги и пошёл домой. Тут дело хуже. Занял накануне побега, значит задумал не отдавать. Так он, вероятно, у всех позанимал, у кого сколько мог, и заранее знал, что отдавать не собирается.
— Вероятно, — согласился я. — В письме вашего брата не было каких-то иных подробностей?
— Нет, только это. Но я знаю Кентукки-хаус; я в Луисвилле живал. Вполне себе местечко. Не шикарно, но для него, коли он там останется, лучшее, что он заслужил. Это не гостиница для проезжих; там сдают помесячно, меблирашки для холостяков. Так что коли он был там несколько дней назад, значит и сейчас там. Вот и всё, что могу вам сказать.
Я поблагодарил и, вернувшись к теме моего дядюшки, спросил Бургойна, в котором точно часу тот побывал здесь, объяснив, что мы пытаемся отследить все его хождения в тот день.
— Он приходил сюда, когда я отсутствовал, — завтракал, примерно в полпервого. Знаю точно, поскольку, когда я вернулся, начальник сказал, что полчаса назад некто пришёл со мной повидаться, и он посоветовал тому человеку подойти после двух. Он подошёл, я бы сказал, в два с четвертью: я уже работал в течение пятнадцати или двадцати минут, когда он вернулся.
— Не знаете ли, куда он направился отсюда?
— Он спросил, знаком ли мне Текс Уилкинс, — это ещё один приятель Рейнала; когда я сказал, что знаком, он спросил, не знаю ли я, где Том будет работать после обеда. Ему нужен был лишь адрес той забегаловки, где Том вроде буфетчика, да часы его рабочей смены.
— Ясно, — ответил я. Это было одно из двух оставшихся у меня имён. — И Том Уилкинс тогда был на работе? И сейчас тоже?
— Да, до четырёх часов. Он работает с семи утра до четырёх вечера, ежедневно кроме воскресенья.
Я вновь поблагодарил Бургойна и мы распростились. Текс значился в моём списке следующим, как и в списке дядюшки Эма, и всё же сперва я вернулся туда, где ранее убил полчаса времени с бутылкой пива, и позвонил оттуда в агентство.
— Слушаю тебя, Эд, — ответил Старлок. — Что-нибудь выяснил?
— По дяде Эму — нет. Но напал на след Томми Рейнала. Вот и решил сразу же вам позвонить, чтобы вы связались с компанией Бартлетта, пока след горячий. Им, наверно, захочется немедленно позвонить в полицию Луисвилла.
И я пересказал Старлоку всё то, что услышал от Бургойна, а затем объяснил, что это не дядина вина, что это Бургойну только вчера стали известны все эти подробности.
— Хорошо поработал, Эд, — похвалил меня Старлок. — Я позвоню к Бартлетту. Но я бы предпочёл, чтобы ты узнал что-нибудь про Эма, а не по этого Рейнала.
— Мне бы этого тоже хотелось. В общем, остаётся ещё заскочить по двум адресам. Прибуду к пяти.
Ресторан, в котором работал Текс Уилкинс, находился на Саут-Стейт-стрит. На трамвае, доставляющем пассажиров вдоль Кларк-стрит, я достиг нужной широты, после чего добрался до Стейт пешком.
К Уилкинсу я применил тот же подход, что и к прочим, ничуть не показывая, что уже знаю, где скрывается Рейнал. Мне не хотелось пропустить не единого следа, который он мог дать в своё время дяде Эму, и которым дядя Эм мог в тот день воспользоваться.
Но Уилкинс ничего не ведал о Рейнале; они вот уже два месяца не видались. Он слышал, что Рейнал сбежал из города, но и только. Да, другой дознаватель побывал тут пару дней назад, но Уилкинс ничего не смог ему сообщить. Нет, он не называл никаких особенных контактов или персон, которыми другой дознаватель мог бы заняться; Уилкинс был в этом уверен.
Уилкинс полагал, что второй дознаватель побывал у него примерно в три пополудни, но не совсем был в том уверен, — могло оказаться и немного раньше.
Мне подумалось, чти три пополудни — вполне верное предположение: в галантерее я опережал дядю Эма на четверть часа, а теперь было как раз без четверти три.
Остался всего один адрес и человек по фамилии Гейнс. До него было более дюжины кварталов, а потому я взял такси.
Гейнса дома не оказалось, но мне удалось поговорить с его женой и задать ей все необходимые вопросы. Это не помогло.
В среду мистер Гейнс так же был за городом, когда другой представитель кредитной компании зашёл его повидать. Он ведь странствующий торговец и почти половину времени проводит вне Чикаго. Жена его о Томми Рейнале знала меньше чем ничего, — слыхала, как её муж упоминал о нём, и знала, что они приятели, но вряд ли близкие друзья, вот и всё. Этого Рейнала она не встречала и не упомнит, чтобы её муж называл эту фамилию в последнее время. Она даже не знала, что Рейнал покинул город, пока другой дознаватель, задавая те же вопросы, сам об этом не упомянул. И она не разговаривала о том со своим мужем, поскольку со среды тот ещё не возвращался: сейчас он в торговой поездке по Миннесоте и будет отсутствовать ещё два или три дня.
Помимо того факта, что случилось это во вторую половину дня, женщина не могла сказать, в котором часу заходил к ней другой дознаватель, пока я немного не подстегнул её память, спросив, не было ли это примерно в половину четвёртого. Тогда она и вспомнила, что произошло это, когда она вернулась из ежедневного похода за покупками, так что время было по меньшей мере не ранее названного мной.
А я знал, что такое не могло случиться и позже, поскольку ещё до наступления четырёх дядюшка вернулся в агентство.