— Честер показал, что Тоби спустился вниз, и как только Карл, поговорив с тобой, повесил трубку, Тоби сунул ему в рёбра дуло пистолета и повёл его наверх, в комнату к Честеру. На сей раз Честер был напуган до смерти и позволил Тоби командовать собой — но клянётся, что не знал, что Тоби собирается убить Карла. Как бы то ни было, Тоби велел Честеру угнать машину и поставить её у дверей. Когда Честер выполнил, они свели Карла вниз; при этом Тоби с рукой в кармане, держащей пистолет, шёл позади. Тоби велел Честеру сесть за руль, а сам вместе с Карлом сел назад. Они проехали один-два квартала, когда Тоби велел Честеру найти где припарковаться и стать там. Честер подчинился; затем он оглянулся назад и увидел, что Карла нет. Он посмотрел вниз — Карл лежал на полу под задними сиденьями. По его словам, он думал, будто Карл всего лишь оглушён, хотя тот, скорее всего, уже был мёртв. Тоби велел Честер отправляться домой и заручился алиби — стакнуться с теми, кто поручится за него, и оставаться у них на глазах. А о Карле он позаботится. Честер отправился домой, по пути купил двух окуней на рынке, которых и предложил миссис Брэйди, рассчитывая, что она пригласит его отужинать с нею. Она так и поступила. Вот почему Честер ужинал с миссис Брэйди в то время, как автомобиль с Карлом внутри оказался брошен за десять миль оттуда.
— И тогда, — опять продолжил я за Бассета, — Тоби умышленно вдавил кнопку звукового сигнала. Так Честерово алиби оказалось незыблемо.
— Верно. Пришлось ему рискнуть покинуть автомобиль с трупом внутри, после того как он просунул руку через окно и как следует вдавил кнопку звукового рожка, зато он был теперь уверен, что автомобиль обнаружат почти тотчас, и на это время Честер будет обеспечен алиби.
— Да, он-таки провёл нас.
— Провёл. Послушай-ка, Эд. Тот конверт, что дал тебе Оги. Он и впрямь решил не отлынивать от…
Я вынул конверт из кармана и раскрыл его. В нём лежали пять новеньких долларовых банкнот — банкнот с тремя нулями после, собственно, доллара. Прекрасные образчики гравировального искусства.
Я взял одну банкноту и протянул её Бассету.
— Возможно, они фальшивые. Пусть-ка сперва какой-нибудь полицейский чин пустит одну в обращение; он скорее избежит проблем, если появятся.
Бассет посмотрел на билет, а затем на меня, словно бы не мог поверить в существование нас обоих. Секунду спустя мне показалось, что он сейчас заплачет.
— Господи Иисусе, а я места себе не нахожу из-за того, что моя жена нуждается в операции стоимостью в шесть сотен долларов. Но Господи Боже, ведь это ты, Эд, раскрыл дело. Я отсиживал задницу в кабинете, когда ты позвонил и просветил меня. Нечего нам с тобой делить.
— Назовём это взяткой, — сказал я. — Мы с дядей Эмом вскоре собираемся организовать собственное агентство. Нам нужен друг в головном управлении полиции.
Бассет вновь промолвил «Господи Иисусе», что отнюдь не прозвучало молитвой. Он сунул банкноту в карман. Затем он достал сигарету и закурил; при этом его рука едва заметно дрожала.
— Осталась лишь одна вещь, которую я не могу встроить в общую картину, и Честер не может. Зачем Тоби вернулся в комнату Честера? Игра в любом случае была окончена, ему не светило ничего сверх. Честер ожидал в аэропорту, и стоило Тоби туда прибыть, они сели бы на первый же самолёт. Почему он вернулся? Убить Эма забавы ради?
— Не совсем, — ответил я. — Честер не преступник, а вот Тоби — прирождённый. Он ещё не сдался. Когда Честер позвонил и доложил ему о моём приходе в его логово, сказал, что игра проиграна и лучше им сматываться, Тоби, вероятно, сказал «О’кей» и велел Честеру отправляться в аэропорт и ждать его там. Но Тоби ещё не отступил. Он подумал, что я могу предпринять то, что я на деле и предпринял — отправлюсь домой обыскать Честерову комнату. Он подумал, что если застанет меня там, то ему удастся убить и дядю, и меня, перетащить нас в нашу же комнату, и тогда ничто не наведёт нас на след Честера, как и его самого. Если бы задуманное им сработало, — а всё к тому и шло, — он бы отправился в аэропорт и вернул Честера, вместо того чтобы им вдвоём смываться. А затаись они ещё на два дня, то сбежали бы с капиталом в четыре или пять раз большим того, что имели.
Бассет вздохнул.
— Мне, Эд, следовало об этом подумать. Ну вот, я немного с тобой задержался. Сейчас справлюсь у дежурной наверху и заодно позвоню оттуда. Постой-ка здесь.
Через пару минут он вернулся.
— Врач просил дать ему ещё полчаса. Но мне надо бежать; передай Эму, что я навещу его завтра утром.
— Конечно, Фрэнк.
— Да, и забыл сказать. Старлок велел передать тебе его приязнь и признательность. Он присутствовал, когда мы допрашивали Честера. Сказал, что ему нужно вернуться в контору и начать нагонять кое-какую работёнку, которую до поры задвинули в сторону; ты уж сам перезвони ему, как только удастся поговорить с Эмом. Он также собирается вечерком заглянуть сюда проведать Эма.
Бассет ушёл, а спустя полчаса — уже было слегка за шесть — мне передали, что я могу подняться наверх и повидать дядю Эма. Что его состояние стабильное, но он ослаблен, а потому оставаться с ним мне надлежит лишь полчаса, но не дольше.
Врач выходил из той палаты, когда я поднялся на этаж, и я с минуту поговорил с ним перед дверью. По словам врача, дяде Эму придётся остаться в госпитале на четыре или пять дней, после чего ещё неделю пролежать дома, перед тем как он сможет вернуться к своей нормальной деятельности.
Дядюшка Эм поднял взгляд и усмехнулся мне, когда я вошёл. Его ещё не побрили; дядино лицо покрывала трёхдневная щетина, а кустистые усы торчали пуще прежнего. Но взгляд да улыбка у него остались теми же.
— Вот и Эдди, — проговорил дядя. — Что, чёрт возьми, произошло? Мне сказали, что ты мне объяснишь.
Я хмыкнул в ответ.
— Да ничего особенного. Всего лишь тебя похитили. Мы добрались до парня, который имел на тебя виды. Мне пришлось пристрелить его, но это был не тот, который тебя похитил. Правда, он убил другого человека. Мы потеряли три дня, зато будем с прибылью в три тысячи долларов, после того как я выдам кусок Старлоку.
Дядя Эм прикрыл глаза, затем вновь их открыл.
— Теперь всё понятно. За исключением того, что произошло и где я был.
— Большую часть времени в двух футах от нашей комнаты. Один раз я даже присел на тебя, но ни один их нас об этом не догадывался.
Но тут, взглянув ему в глаза, я понял, что лучше рассказать всё напрямую. Я постарался сделать свой рассказ как можно более кратким, и всё-таки он занял у меня почти все отведённые полчаса. Несколько раз дядюшка перебивал меня вопросами, а один раз я сам прервался, чтобы спросить его:
— Дядя Эм, так ты видел надпись на форзаце той книги в приёмной Честера?
— Видел, Эд. «Честер Дэгон». Эта часть, «Дэгон», показалась мне знакомой, но ни за какого чёрта я не мог припомнить, где недавно её слышал. Совершенно выпало из памяти имечко этого громилы, который сопровождал Оги Грейна в наше агентство. Поэтому тогда это ничего мне не говорило, хотя позднее и могло бы навести на след.
Я продолжил рассказ и закончил его на том, что у нас появилось, после некоторых вычетов, три тысячи наличных. Ведь Старлок заслужил компенсацию даже больше, чем Бассет, поскольку бросил большую часть сил своего агентства в поиск на целых три дня, а, как ни крути, эти дни стоили ему не менее пяти сотен. На стороне Бассета был, правда, тот факт, что мы нуждались в его помощи в деле учреждения нашего собственного агентства, и тогда Старлок оказывался для нас уже конкурентом.
— А с этими тремя тысячами да с теми деньгами, которые нам удалось накопить, можем мы учредить собственное агентство?
— Разумеется, малыш. Завтра с утра и начнём.
— Не ранее, чем через две недели. Именно столько тебе отводят, чтобы отдохнуть, а я извещу Стралока о таком же сроке моей работы у него и уж отработаю: он вернулся к текущим делам, и негоже мне будет просто взять и бросить его.
— О’кей, малыш. Только назваться нам всё же надо будет «Хантер и Хантер». — Тут сиделка, появившись в дверях, объявила, что моё время вышло.
— Секундочку, — сказал я ей и вновь обратился к дядюшке, озадаченный не на шутку. — Что ты имел в виду, говоря «всё же»? Есть, разве, лучший вариант?
Дядюшка хмыкнул.
— Он бы подошёл, если бы мы собирались специализироваться только на взимании долгов. Мы же не собираемся? Тогда следовало бы использовать лишь одно моё имя, не фамилию. «Коллекторское агентство Амброза».
А, дядюшка Эм почувствовал себя лучше! Я покинул его с лёгким сердцем. По дороге в агентство я вспомнил об Эстелле; когда события завертелись, мне было не до неё. Было всего лишь семь вечера; девушка, вероятно, была дома и готовилась к выходу в «Голубой крокодил». Я позвонил домой; трубку сняла миссис Брэйди. Я спросил её, там ли Эстелла.
— Здесь уж больше Энни не живёт, — ответила миссис Брэйди.
— Чего? Это Эд, миссис Брэйди. Я говорю об Эстелле.
— Это песня такая. Ты, наверно, был ещё ребёнком в эпоху её популярности и не помнишь. «Здесь уж больше Энни не живёт». Должно быть, тебя-то она и ждала.
— Послушайте, миссис Брэйди, о чём вы говорите?
— Съезжает она, Эд. Сейчас её нет. Но вещи ещё здесь, так что вернётся. Желаешь оставить… постой-ка… Вот и она. Как раз пришла забрать остальное.
Тут в трубке раздался голос Эстеллы.
— Эдди? Как здорово. Ты нашёл Эма и всё такое прочее. Забегу завтра в госпиталь повидать его; сегодня они ведь уже не примут визитёров, а?
— Слушай, Стелла, мне хотелось бы отпраздновать, что ли, — ну, как повидаю Старлока. Нет у тебя возможности отпроситься на вечер? Или мне после работы тебя встретить?
Пауза в трубке. Затем Эстелла произнесла:
— Нет, Эдди. Я хотела сказать, не надо. Я… сегодня я не работаю. Я выхожу за Оги. Мы уезжаем в Уокиган.
Несколько секунд я не мог вымолвить ни слова. Значит, про предложение от Оги она не шутила.
— Но, Эстелла, я… я люблю тебя! — Выдавил из себя, в конце концов.