- Чтоб тебя, – проворчал я. – Да сколько же можно думать об этой блонде?
Когда я проходил мимо зеркала в коридоре, мой взгляд упал на собственное отражение. Остановился и взглянул более пристально. Что-то совсем я забил на себя. В отчем доме был свой мини-зал, где стояли тренажеры. Мой родитель всегда ревностно следил за своей формой, меня гонял, я постепенно тоже втянулся. Но с этим пари и последующими событиями совсем забыл думать о спорте.
- Нужно купить абонемент в зал, – решил я.
Только вот вопрос, когда я до туда дойду? Неожиданно вспомнил, что видел во дворе тренажеры. Смешные конечно, но за неимением… Там и турник был. Почему бы и нет, собственно говоря. Может, я бы и не пошел, но Рим, Линка и надоевшие, по самое не могу, размышления выгнали меня во двор. Там, отключив в голове мысли о возможных зрителях, я огляделся, усмехнулся и приступил к делу. В какой-то момент я почувствовал пристальный взгляд в спину. Резко обернулся, позади никто не стоял. Поднял взгляд наверх, мазнул им по окнам, пожал плечами и вернулся к своему занятию. Игрушечные тренажеры или нет, а реальное удовольствие от такой разминки я получил. Возвращался я домой в приподнятом настроении, всякие шальные мысли покинули мою буйную голову, давая, наконец, отдых. Когда я поднялся на второй этаж, знакомая дверь открылась, и на пороге появилась моя блондинистая соседка. Она вдруг застыла, глядя на меня странным шальным взглядом. Улыбнувшись, я шагнул к ней, вспомнив об условии договора. Еще раз окинул взглядом это живое изваяние, почувствовал уже знакомую волну бурлящей нежности и подставил щеку. Девчонка, наконец, отмерла и демонстративно тяжело вздохнула. Я обернулся, чтобы подначить ее… Голубые глаза оказались неожиданно близко, так близко, что заслонили собой мир. Я почувствовал ее дыхание на своей коже и задохнулся. Дальше произошло все настолько быстро, что я даже не успел сообразить, что творю. Руки сами обхватили хрупкое тело, прижали, практически втискивая в собственное, и я завладел неожиданно податливыми губами Линки. Я не удержал тихий стон, когда ощутил на ее губах вкус шоколада, ощутил их тепло и нежность. Она по-прежнему не отвечала, но и не сопротивлялась, кажется, даже не дышала. Не знаю, что было бы дальше, если бы не открылась дверь напротив. От громкого щелчка замка я очнулся и быстро отступил в сторону, опасаясь, что мне сейчас прилетит за устроенный беспредел. Линка покачнулась, но успела выставить руку и оперлась о стену, глядя на меня широко распахнутыми глазами.
- Привет, – произнес я, вспомнив, что забыл поздороваться.
- П-привет, – выдавила она в ответ. – Как ты?
- Все хорошо, а ты? Чем занимаешься? – что я несу?! Что за театр абсурда? Нужно срочно извиниться, я ведь обещал ее не трогать, мли-и-ин.
- И у меня хорошо, – ответила Лина. – Я к тебе шла.
- Ну, так идем, что ты тут памятник изображаешь? – отлично извинился! Просто супер! Владик – молодец.
- Угу, – кивнула девчонка.
Мимо нас протиснулась тетка из открывшейся двери, осмотрела меня, скользнула взглядом по Линке и потопала вниз. Проводив ее взглядами, мы, не сговариваясь, развернулись и направились ко мне. Я боролся с диким желанием обнять Линку. Мысленно надавал себе по загребущим рукам, обозвал себя придурком и немного успокоился. Если можно было вообще назвать успокоением то шальное состояние, которое никак не желало отпускать. Ощущение, что я могу притрагиваться к ней, что только я и имею право это делать, было таким сильным, что я бы назвал подобное уверенностью.
- Черт, – вырвалось у меня, когда мы входили в квартиру.
Линка удивленно взглянула на меня, но я отмахнулся и, сморозив:
- Работай, хозяюшка, – смылся в душ.
Включил воду и несколько минут ошалело смотрел на свое отражение. Что за хрень со мной творится? Что я женщин не видел что ли? Да я на Лику никогда так не реагировал, не говоря уже об остальных. Влюблялся, увлекался, но чтобы вштыривало только от одной мысли, от одного взгляда? Чтобы настолько не контролировать себя? Влад Климов слыл соблазнителем, а не маньяком, а сейчас я себя именно им и ощущаю. Я залез под душ, прислушался к звукам, доносившимся с кухни, прикрыл глаза. Невероятное по своей яркости ощущение вдруг возникло передо мной. Две узкие женские ладони с длинными изящными пальчиками скользят по моей груди, я накрываю эти ладошки своими ладонями, подношу к губам и целую, не отрывая взгляда от бездонной глубины голубых глаз… Глаза распахнулись, грудь тяжело вздымалась, хриплое дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы. До слуха донеслось мурлыканье девушки, возившейся с чем-то на кухне. Глухо застонав, я врубил холодную воду. Когда выходил из душа, мысли и эмоции были еще рваными, еще пытались утянуть в пугающую пропасть. Замотав полотенце на бедрах, я остановился, глядя на девушку, продолжавшую что-то напевать и притоптывать ногой себе в такт. Почувствовав мой взгляд, она обернулась и каким-то зачарованным взглядом скользнула по моему телу.
- Оделся бы ты, – вдруг сердито произнесла она.
- Да, прости, – согласно кивнул я, сообразив, в каком виде предстал соседке. Уже отошел от дверей кухни, когда снова обернулся и сказал. – Только ты, Юлиус.
Уже стоявшая ко мне спиной Линка, резко обернулась.
- Ты что-то сказал? – спросила она.
- Да, так, считалочка, – ответил я первое, что пришло в голову, и направился в комнату.
Зачем я свой персональный бред произнес вслух, даже затрудняюсь ответить. Наверное, у сумасшедших принято верить в свои фантазии. Вот и мне вдруг на мгновение подумалось, а если мы и, правда, уже жили когда-то, и она именно та блондинка из моих снов. Не могу сказать, что я почувствовал, не услышав от Линки окончания фразы: разочарование или облегчение.
- Что у тебя с гитарой? – крикнул я из комнаты, уже застегивая джинсы.
Она не ответила, и я вышел на кухню сам, натягивая на тело футболку.
- Разобралась с гитарой? – повторно спросил я.
- Что? – она задумчиво смотрела в окно, и, вздрогнув от звука моего голоса, обернулась. – С гитарой? Да, все в порядке, уже купила. Не такая крутая, как твоя, но зато моя.
- Хорошо, – я выдавил улыбку, хотел поставить чайник, но передумал.
Стоило посмотреть на это блондинистое чудо, как вновь появлялись желания, которых от меня никто не ждал. Маньячина, млин. Фыркнув сам на себя, я прошел в прихожую, подхватил куртку:
- Линусь, я ушел, не скучай.
Не дожидаясь ответа, опрометью выскочил из квартиры и только сейчас выдохнул. Постепенно начало отпускать, и в машину я уже садился в своем уме. Облегченно выдохнул. Может, успокоительных каких попить? Что там психам и маньякам прописывают?
- Животное, – хмыкнул я, повторяя любимое мамино ругательство.
Парни еще не собрались, я был первым. Сегодня на вахте сидела Нелли Дмитриевна, или Сарумановна, как ее называл Слива. Она мне приветливо улыбнулась и дала ключи от комнаты. Мы поболтали минут пять, и я пошел в нашу импровизированную репетиционную. Пока никого не было, подключил свою гитару, присел на подоконник и наиграл ту песню, что так неожиданно озарила меня утром в воскресенье.
Сквозь время, через Млечный путь,
Сквозь дни, минуты и года.
Мое ты имя не забудь,
И помни слово – навсегда.
Дверь открылась, и в комнатке появилась длинноволосая голова Штурма.
- Привет, чувак, – изрек наш ударник. – Баллада?
- Просто… – я пожал плечами.
- А, втюрился, – понятливо кивнул Штурм. – В ту герлу из «Дэоса» Ничего так, зачетная, – повторил он свою оценку.
- Не гони, – скривился я. – Где твоя Туся?
- Без понятия, – пожал плечами длинноволосый Дон Жуан. – Она мне вчера телегу задвинула. Ты же знаешь, как я не люблю бабские темы.
- Ясно, – усмехнулся я.
Вскоре подошел Слива. Он тут же деловито засновал по коморке. Я парням не сказал ни слова о потерянной гитаре, Слива бы меня точно порвал, вместе с Линкой. Он обожал ту гитару, все мечтал перекупить ее у меня по цене подержанного инструмента, я обещал. А потом отдал Линке, совершенно забыв о своем обещании. Теперь Слива ждал, когда она вернет мне басуху, я же сказал, чтобы успокоить его, что девчонка только пользуется, пока не купит новый инструмент. Ох, ты ж… Он же сегодня увидит новую гитару. Я посмотрел на Сливу, внутренне настраиваясь на поток негодования, который порвет нашего бас-гитариста, когда он узнает, что инструмент достался, не пойми кому. Миха задерживался уже минут на десять. Мы поиграли без него, но Мишка все еще не объявился. Я ухмыльнулся, достал телефон и набрал его. Затем поглубже вдохнул и, как только он ответил, заревел в трубку, мелко отомстив: - Олень ты где?!
- Чего орешь, придурок? – Миха открыл дверь и вошел, ухмыляясь.
Я хохотнул и отключил связь, которая все еще соединяла меня с другом детства. Он убрал свою трубу от уха и нервно хмыкнул:
- Мужики, че-то я на измене, – вдруг произнес он.
- Чего? – не поняли мы?
- А хрен знает, второй тур, мандражит чего-то так нехило, – Мишка взял гитару и вздохнул. – Может, никуда не пойдем?
- Офигел? – я отвесил ему затрещину. – Пинками погоню.
- Ладно-ладно, – усмехнулся Миха, – все имеют право на минутную слабость. – Тут же окинул нас недовольным взглядом. – Ну, чего клювами щелкаете, дятлы? Работаем.
Где-то часа через полтора дверь открылась, и нам явилась смущенная моська Туси, кивнувшей нам и просочившейся в коморку. Он взглянула на Штурма, мы тоже на него посмотрели.
- Ну, иди уже сюда, – вальяжно произнес тот, и девчонка юркнула к ударной установке.
- Прости, – шепнула она.
Мы с парнями переглянулись, и Миха поинтересовался:
- Это нам явили сцену семейного примирения?
- А Штурм за три дня успел жениться? – хмыкнул Слива.
- Штурм может все, – деловито ответил я.
- Пошли вон, уроды, – огрызнулся Штурм.
Мы снова переглянулись и дружно выдохнули:
- Прости-и.
Наташа зарделась.
- Тусик, забей, – отмахнулся ударник. – Это зависть.