-Да отдыхай, Линка. Мы пока над песней сидим новой. На конкурс надо, – меня довольно вежливо отпинали с дороги в уголок на пуфики, где я уже попыталась отдышаться в сидячем состоянии.
-Что за конкурс? – я выхватила у притулившегося рядом Дена бутылку с пивом и, сделав пару глотков, вернула ее хозяину. Вот теперь жизнь налаживается.
-Мы решили учувствовать в отборе. Финалистам – запись альбома в крупнейшей звукозаписывающей компании и долгосрочный контракт на пиар группы! – Илюха, наш ударник, воодушевленно потыкал мне в нос какой-то листовкой. Выхватила блестящий рекламный листок и присвистнула. Мы учувствуем в «Прорыве»? Прощай универ! Рок–карьера, я иду!
-И чего сидим? Какую песню на отбор надо приготовить? – во мне вновь клокотала неуемная энергия. Подхватившись с места, коленом задела бутылку у Дениса в руках, и схватила лежащий рядом футляр. Солист прокашлялся от попавшего не в то горло напитка, и с укоризной покачал головой.
-Лин, ты метеор, а мы – нет. Тематики песни нет. Единственное условие – она должна быть новой. Мы толкового ничего не придумали, – он развел руками и отсалютовал мне почти пустой тарой, – можешь сама придумать.
-А что? Я могу! – у меня загорелись глазки и зачесались ладошки. С видом заядлого маньяка расчехлила гитару и, подсоединив ее к установке, села перебирать струны. В голове роилась тонна идей, и вычленить что-то стоящее было сложновато.
-У-у-у…Ден, бас гитарист для нас потерян в нирване музицирования, – ехидно выдал вердикт Илья, откинувшись на своем стуле за ударными, – сгоняем пока еще за пивасом?
-Ты иди, а я пас. Завтра нести заявку. Нужно быть в форме, – Ден махнул рукой, прислушиваясь к переборам мелодии и чему-то кивая. Илья фыркнул, и, подхватив под локоток нашего вечно сонного второго гитариста, покинул помещение. Ден осторожно, дабы не сбить меня с мыслей, приобнял за талию. Фиг бы с ним, он уже третий год подкатывает, привыкла к этим жестам внимания. Сосредоточилась и погрузилась в мелодию, льющуюся из-под пальцев.
Есть! Вот оно!
-Я придумала! – вокалист, видимо, успевший задремать, вздрогнул и распахнул ошалевшие глаза. – Слушай!
Зная, что мне лучше не перечить, потому, как под вдохновением я пру, как таран, сметая всех неугодных, Денис навострил ушки. Да и по все разрастающейся улыбке я поняла, что нашего певуна тоже озарило. Ай да Линка! Ай да молодец!
-Лин! Ты – чудо! Слова в голову лезут! Сейчас запишу, и попробуем сыграть! – я покивала, сияя как начищенный пятак, и продолжила наигрывать, пока Денис судорожно что-то строчил на обратной стороне рекламной конкурсной брошюры. – Вот! Только ты вторым вокалом! Должно красиво получиться!
Я отложила гитару и, нависнув над столом, пробежалась глазами по тексту, присвистнув.
-С каких пор у нас секс в песне? Я такое петь не хочу! – я возмущенно потыкала в корявые строчки и сложила руки на груди, – Перепиши эту часть!
-Ну ты и бука! – Ден щелкнул меня по кончику носа и усмехнулся, – Ладно, сейчас. И напою.
Переделка заняла всего несколько минут, хотя и не удовлетворила меня окончательно. Я перекинула ремень гитары через плечо, и по отмашке лидера, вступила. По помещению полился мягкий баритон Дениса: Подойди немного ближе, пока не началось,
Позволь сказать как сильно
Чего хочу я, и как тут повелось.
Я здесь ради наркотика,
Лишь ради него одного
Так иди же ко мне, хоть ненадолго,
и ответь,
Можешь ли ты свободно лететь?
-Лин, а теперь вместе… – я, до этого прикрывшая глаза и наслаждавшаяся песней, вздрогнула и выпустила инструмент, когда шею обожгло поцелуем.
-Эй! Лапалки убери! – если бы я не любила бы так свою гитару – одела бы ее на голову этому ловеласу! Еще чего удумал, губами своими ко мне лезть! – Мы тут собрались не для этого! Фу, я сказала! Денис!
Лидер, коварно улыбаясь, теснил меня в угол. Твою ж…
-А вот и мы…оу…Мы, наверное, попозже зайдем. А то тут дымится уже... – ввалившийся в студийное помещение, Илья попятился, на буксире утаскивая и остолбеневшего Максима. Фыркнув, отпихнула зависшего Дена, зло сверлящего ударника взглядом, и скинула гитару в открытый футляр.
-Детский сад – штаны на лямках! Если вы репетировать не собираетесь – то я домой!
-А ну, стоять! – рык Дениса, и Максим за ухо возвращает, намеревавшегося слиться, Илью за ударные. – Репетируем! Лина, одевай свою брякалку и дай ребятам послушать.
Меня прожгло злым взглядом недооцененного мужчины. Иногда я задумываюсь, а не сменить ли группу? Удерживает только то, что девушек бас-гитаристов фиг куда берут в нормальные группы. А в бабий бэнд я не горю желанием попасть. Там еще хуже. С тяжким вздохом обреченного вновь взяла в руки гитару и наиграла мотив. Вскоре ко мне присоединился и Макс, привнося в низкие частоты моей басухи ноты более пронзительные и высокие. Илья подхватил ритм и… Люблю я репетиции! А через полчаса меня опять накрыло вдохновением. Я отбросила гитару на руки растерявшемуся Дену и птичкой порхнула к столу, подхватив в нетерпении ручку. Текст ложился, будто мне его кто-то на ухо нашептывал, и, прикусив кончик языка, я судорожно записывала ровные строчки рядом с корявыми буквами солиста.
-Вот! Вот с ней будем выступать, а не с этой…порнухой! – выхватив обратно басуху, заменила ее в руках Дениса на листовку и припала к струнам, наигрывая впившийся в мозг мотив.
-Ого! Вот это ты сегодня в ударе! Согласен на твою! – у брюнета аж глаза загорелись и, взлохматив короткий ежик волос, он прислушался к музыке и запел:
Когда же всё начиналось,
Нам не узнать, вам не вспомнить.
Звезда легендой сменялась,
Кто может всех их припомнить.
Стихи писали на кухне,
А исполняли в подвалах,
Или сидели на стульях
И пели в актовых залах.
Началом была им нота,
И много голого смысла,
А там не важно, как спето,
Там главное, чтоб было слышно.
Но вот их многих не стало,
А время ждёт новых песен,
Герои, что с вами стало,
Мир с пустотой стал мне тесен.
Илья и Макс быстро подхватили мелодию, пропитавшую, казалось все мое существо. Шальная улыбка озарила мое лицо, и не сходила, пока не отзвучал последний аккорд.
-Лин… С нас шампусик! – я смущенно потупилась, демонстративно ковырнув кедом ковер.
-Шампусика не нать, Линочка хочет…мороженки! – парни расхохотались и, побросав инструменты, ринулись тискать бедную маленькую меня. Вместе с гитарой. – Инструмент попортите, ироды!
Но на мои жалкие стенания уже никто внимания не обращал. Эти бугаи дружно лохматили мне мою, и так стоящую дыбом, прическу, стискивали своими медвежьими лапами, а кто-то, подозреваю, что все же Ден, даже ущипнул за филей. Еле отогнала от себя эту ватагу, пригрозив, что, если не покормят мороженкой, – в «Прорыв» они попадут без бас-гитары. Воодушевленные моим немного неадекватным музом, парни быстро собрали инструменты, и, оседлав шею Макса, я вышла в ночь с целью поживы. Мороженого, конечно же.
*Слова песни группы Rise Against – Satellite
Глава 2
Влад
Через три часа проспавшиеся соратники восстали со своих постелей, поеживаясь от весенней прохлады, потому что, уже начиная пьянеть в их перегаре, я открыл форточку.
- Садист, – зевнул Миха.
- А? – я обернулся на звук его голоса, но сразу же вернулся к своему занятию, в одно мгновение забывая, что я здесь не один.
- Микрофон на, – заржал друг детства. – Форточку, говорю, закрой.
- Угу, да-да, – ответил я, не вникая в смысл его слов.
Сообразив, что я не с ними, Миха сам закрыл форточку и вышел из комнаты, прихватив полотенце. Неожиданно меня обдало перегарным зловонием, вышибая, если не слезу, то все полезные мысли из головы, точно. Подняв голову, я обнаружил Штурма, с философским видом почесывавшего зад и изучающего то, чем я был занят.
- Пишешь, – констатировал он.
- Дышишь, – отметил я, отодвигая подальше от себя лицо собрата.
- Живой, – пожал плечами Штурм. – Чего пишешь?
- Текст новой песни для конкурса, – ответил я, возвращаясь к исписанным карандашом тетрадным листам, которые нашел у Михи.
- Че за конкурс? – ударник вновь почесал зад, затем вдумчиво поскреб подбородок, прошерстил пятерней спутанную гриву длинных волос и тяжело вздохнул. – Пива бы.
- Крива бы, – раздраженно огрызнулся я, зависая над стихами.
Штурм шумно выдохнул мне в ухо и побрел прочь из комнаты. В дверях они столкнулись с Михой, уже более свежим и похожим на человека. Мишка повесил на шею Штурма полотенце.
- Не, – скривился тот.
- Да, – Миха сурово свел брови.
- Садисты и гады, – худые плечи Штурма уныло опустились, и он потащил свое бренно тело в общую ванную.
Кроме тети Олимпиады в квартире еще никого не было, потому Мишка мог позволить себе такую вольность, как отправить гостя в душ. Друг моего безоблачного детства замер рядом с кроватью, глядя на все еще спящую девицу, и вздохнул не менее душераздирающе, чем Штурм. Имел Мишка Архипов одну слабость – перся от спящих женщин. Умиляли они его, кто его знает чем, но не мог будить. Чем наглые бестии и пользовались, если зависали у Мишки до утра. Так и уходил на работу, оставляя очередную подружку на свой страх и риск. Иногда чего-то не досчитывался, но упорно продолжал умиляться.
- Спит, зараза, – вновь вздохнул он.
- Разбуди, – усмехнулся я.
- Не могу, и ты не трогай, – тут же погрозил мне кулаком Миха. – Киса просто, – умилился мой приятель.
Махнув на него рукой, я смял то, что мне не нравилось, и оставил перед собой один лист. Мишка протопал ко мне и согнулся над плечом. Затем ухватил листок и поднес к глазам, мурлыкая что-то новенькое: Сердце замерло в груди.
Ветра свист и шаг вперед…
Разобрал я и понял, что Миху, что говорится, торкнуло. Он ухватил свою старенькую, но любимую акустику, и уселся на край кровати, отпихнув от себя женские ноги. Музыка – единственное, что заставляло его забыть об умилении перед спящими женщинами. Девица заворочалась и недовольно заворчала.