На Линке было надето дорогое короткое платье, совсем не свойственное ее вкусу. На ногах плетеные босоножки, тоже не с рынка. Теперь вызов появился и в голубых глазах.
- Отлично живется. Видишь, цвету и пахну, – сказала она.
Война взглядов длилась еще пару минут. Вдруг лицо ее на мгновение исказилось, и Линка отвернулась.
- Лин, – позвал я уже без всяких воинственных нот в голосе. – Лин, послушай… – взял ее за руку.
- Какая же ты сволочь, Климов, – выдала она, вырывая руку из моего мягкого захвата. Я ошарашено уставился на нее. – Ты использовал меня, чтобы пройти в финал, а потом вышвырнул, как… как ненужный хлам. Что ты еще от меня хочешь?
Линка направилась в сторону Ники и моей матери. Я тряхнул головой, сгоняя столбняк, после несправедливого обвинения, и стремительно догнал ее, преграждая путь.
- Значит, это я тебя использовал? – сузив глаза, спросил я, еле удерживаясь от злого шипения. – Значит, это я выкинул тебя? По себе судишь, Золотникова? Утвердилась, показала, на что способна. А я, наивный идиот, думал, что нужен тебе. Навек едины. – Я зло рассмеялся. – Первая же спорная ситуация, и ты, не давая мне шанса все рассказать, сбегаешь, вычеркивая меня из своей жизни. Удобный повод был, да, Линуся? Зачем разговаривать с проходным билетом, когда есть целый туз, который может обеспечить тебя на будущее: карьерой, деньгами и своей постелью. Да, гори ты в огне, лицемерка!
Буквально выплюнув все это ей в лицо, я развернулся и махнул рукой.
- Идем, мам, не могу здесь больше находиться. – Вновь перевел взгляд на опешившую Линку. – Слишком здесь.... – Не договорил. Было горько, тошно и мерзко.
Мама прошла мимо Лины, кивнув ей, и поспешила ко мне. Вопросов она не задавала, но погладила меня по плечу. Мы отошли немного, не выдержал, опять обернулся и увидел, как Ника уводит мою… черт бы ее побрал, любимую девушку. Прерывисто вздохнув, я обнял маму за плечи, ища в ней поддержку, и мы покинули парк аттракционов.
- Ты меня очень напугал, – все же заговорила мама, когда мы сели в машину. – Владик, ты весь на нервах, может, пешочком сегодня походишь.
- Я в норме, мам, – выдавил кривую улыбку. – Сейчас тебя отвезу и к мужикам. У нас финал.
- Тебе бы отдохнуть, куда-нибудь слетать, – предложила мама. – Хочешь, на лыжах покатаемся? Или на жаркое солнышко и белый песочек.
- Нет, родная, не хочу, – я ожесточенно мотнул головой. – Ничего не хочу. Давай, помолчим, ладно?
- Владенька…
- Мамуль, я тебя безумно люблю, только давай сейчас помолчим, – звенящим голосом повторил я свою просьбу, и мама замолчала, тяжело вздохнув.
Мы подъехали к дому, я поцеловал маму, стараясь изо всех сил казаться расслабленным.
- Доедешь до мальчиков, позвони, – велела она и вышла из машины.
Я махнул ей рукой и поехал к ДК, где уже собирались парни. Как я буду петь? Как я буду смотреть в сумрак зала, зная, что она там? Смогу ли хотя бы рот раскрыть? В груди клокотали злость и обида за несправедливые обвинения. А еще было стыдно перед мамой за все, что она увидела. И никак не получалось вырвать из себя эти проклятые чувства, сводившие с ума. Звук яростного клаксона привел меня в чувство, и я понял, что вылетел на красный свет. Но ДПС за мной не помчалось, я перевел дыхание и продолжил путь, пытаясь быть внимательней. Мне было не жаль себя, но причинить кому-то вред я желал менее всего. А в голове, как заезженная пластинка, крутилось: Лина, Лина, Лина, Лина…
- Сдохнуть что ли, чтобы это прекратилось?! – вскрикнул я, готовый вывернуть руль и улететь хоть в дом, хоть в реку.
Звонок моего собственного архангела Михаила вытянул меня из черного омута, куда я все больше погружался.
- Скачешь? – спросил он.
- Да, – ответил я.
- Давай, ждем.
Парни уже были все в сборе, когда я вошел в нашу каморку. Мы поиграли, вяло, без огонька и энтузиазма.
- Ты хоть там соберись, – попросил Миха.
- Я постараюсь, Миш, – ответил я и хлопнул его по руке, лежавшей на моем плече.
Мое новое авто немного разрядило атмосферу, пока парни рассматривали его. Я даже смог немного расслабиться под напором их подначек.
- Горите в аду, гады, – привычно отмахнулся я, мы загрузились в «Хонду» и отправились на последний тур.
Бар нас встретил знакомым уже до боли сумраком. Я вяло поздоровался с Лехой, кивнул Александру и прошел в зал. Жюри было уже здесь.
- О, а это что за перец? Где тот чмырь? – Штурм смотрел в сторону стола жюри.
Я поднял взгляд. Да, место Быстрова занимал неизвестный нам мужик, одетый без всяких претензий. Да и вид у него был тоже простецкий, даже добродушный. Я испытал настоящее облегчение, что мне не придется смотреть на лощенного урода, терпеть его издевки и торжествующий взгляд. Вряд ли бы я смог сдержаться. Он мне слишком задолжал, и процентов накопилось столько, что убить его сто раз будет недостаточно. Это было из разряда внутренней убежденности. Еще через несколько минут в баре появились Макс и Илья. Я напрягся, ожидая, что следом войдет моя кровоточащая рана, но Линки не было, а парни пришли без инструментов.
- А где? – удивился Миха, кивнув на их пустые руки.
- Мы больше не в теме, – отмахнулся Макс. – Блондя ушла из группы, играть нам не с кем на данный момент.
Слива присвистнул, и все дружно покосились на меня. Я усмехнулся и встал.
- Сольная карьера, да? – Макс промолчал на мое замечание.
- Будем за вас болеть, – заговорил Илюха.
Я поднялся к столу жюри, посмотрел за барную стойку и отвел взгляд. Линки не было и там. Ее здесь вообще не было. Я не мог понять, что чувствую: то ли облегчение, то ли разочарование. Впрочем, зачем ей быть здесь? Карьера, несущая ее вверх, новая команда, новые песни, новый… мужчина. Все новое, связи с прежней жизнью вырваны с корнем, как я из ее жизни. Ну и хватит тогда страдать! К чему жрать себя поедом, если в этом нет смысла? Забыть, вытравить из сердца, выжечь каленым железом…
- Ау, парень!
- Да?
Новый член жюри смотрел на меня с чуть ироничной улыбкой, но без всякой издевки.
- Девочка понравилась? Так это все потом, первым делом самолеты, – хмыкнул он.
Я понял, что пялюсь на Малину. Улыбнувшись, я ответил:
- Несомненно. Влад Климов и группа «Сателлит».
- Приятно слышать, – подмигнул мужчина. – Вы мои фавориты, наблюдал за вами, так что не подведите.
- Будем стараться, – я широко улыбнулся, уже совсем открыто и от души.
Вместо «Дэоса» в финал вышел Череп со своими «Обезьянами». Макс и Илюха презрительно махнули на них. Наши новые конкуренты шли первыми после небольшого разогрева из приглашенных групп. Мы слушали их, но я никак не мог сосредоточиться. Нахлынуло знакомое чувство тревоги. Я помотал головой, не отпустило. Дыхание вдруг стало тяжелым и прерывистым. Миха что-то мне сказал, но я лишь мазнул по нему рассеянным взглядом. Он потряс меня за плечо, но я не среагировал, все более уплывая в черноту ощущения близкой беды. Когда зазвучали первые аккорды чужой песни, у Макса завибрировал телефон. Он посмотрел на экран, кивнул нам и вышел в коридор. Вернулся быстро и поманил за собой Илью.
- Извините, мужики, проблемы, – сказал он.
И все исчезло. Вязкая чернота отпустила. Я встал и посмотрел на Макса.
- Линка, – уверенно произнес я.
- Машина сбила, – кивнул здоровяк. – Сейчас в реанимации.
- В какой больнице? – спросил я, отходя от стола.
- Влад…
- Мих, текст знаешь, считай, это своим звездным часом, – ответил я.
- Влад! – Слива поднялся следом.
Но я уже не слушал, обогнал Макса и Илью. Душа словно покрылась коркой льда. Я больше не страдал, не мучился, я просто хотел видеть ее. Быть рядом и сделать все, что смогу и даже то, что выше моих сил. Потому что это… последняя попытка. Если я потеряю Линку, больше шансов не будет. У Джереми был шанс, у Александра был шанс, даже у Юлиуса, у Влада такой роскоши нет. Потому что пари, настоящее пари подошло к концу… Так кто я?! Влад Климов или Юлиус Юний, сын римского легионера, получивший свое имя в честь великого императора, преданного и убитого заговорщиками – Гая Юлия Цезаря? Вспышка, и я так ясно все понял, вспомнил то, что столько терзало меня разрозненными частями мозаики. Юлиус – моя первая жизнь в этом споре с богом Подземного Царства, великим Аидом. Первое перевоплощение, жизнь, не вошедшая в счет. Почему? Что случилось тогда? Юлиус Юний, воспитанный на идеалах своего отца, живший две тысячи лет назад. Он… Я встал под знамена будущего императора Гая Юлия Цезаря, племянника и наследника великого императора, взявшего себе его имя, но ныне его зовут Октавианом Августом. Я пошел за ним, когда Октавиан обещал покарать убийц Юлия Цезаря. Служил честно, сражался храбро, но ушел из легиона, когда получил земельный надел, устав от постоянных метаний того, кому служил. От вечной смены вражду на дружбу с Марком Антонием. Землю я продал и ушел в Рим, став обычным сателлитом. Нанял меня купец Луций Оливиан, неплохой человек, мне было комфортно в его доме. Тем более что там я встретил свою единственную любовь – Оливию, белокурую и прекрасную, как утренняя заря. Мои чувства нашли отклик в душе этой девушки. Луций не стал чинить нам препятствий, но выдвинул одно условие – мое состояние должно достигать ее приданного. Денег, вырученных от продажи земли, мне не хватало, потому я с готовностью перешел на службу к претору Великого Рима – Кастору Целию. Он видел, как я защитил Луция от воров и был впечатлен. Денег претор платил больше, и по моим подсчетам, за год, чуть больше, я должен был скопить нужную сумму. Но все изменилось, когда я, не ожидая подвоха, показал Оливию, отвечая на просьбу нового хозяина. Он заболел ею. Вынудил Луция отдать ему мою невесту. Купец поднял свои связи, чтобы избавиться от шантажиста. Оливия не желала нового союза, и мы решили покинуть Рим. Но из страха за отца, она медлила. За отца и за брата, который, наслушавшись рассказов о легионе, решил тоже стать легионером. Отец не отпустил, и он умудрился стать гладиатором. Сам сунулся в эту ловушку, которая однажды захлопнулась, именно в тот самый день, когда… Гладиаторские бои окончены, я иду за своим хозяином и моей невестой, которую он по-хозяйски обнимает. Меня ослепляют ярость и ревность. И лишь мольба в голубых глазах останавливает мою руку, до побелевших костяшек сжимающую короткий меч. Мы покидаем стадион, где шли бои, отходим…