- Что же там было? – воскликнул я и ударил себя ладонью по лбу.
Было нападение. Да, на нас напали. На Целия мне было плевать, но нож несся в грудь Оливии. Я закрыл ее собой, отбивая нападение. Воры отступили, но… Острая боль пронзила спину, мгновение я слышал крик моей любимой, а потом…
- Он убил меня, – потрясенно прошептал я и схватился за сердце, ощущая острую боль.
Машина вильнула, и я едва успел удержать ее на дороге. Вслед мне понеслось ожесточенное бибиканье, но я летел вперед, продолжая вспоминать… Я вдруг увидел собственное тело, распростертое на пыльной дороге, увидел, как на него с горестным криком падает Оливия. Кастор пытается поднять ее, но моя возлюбленная отталкивает его руки, выхватывает нож, который всегда носила с собой, дабы защититься от этой мрази, и всаживает себе в грудь. У больницы я бросил «Хонду» мало заботясь о том, где и как ее поставил. Влетел через открытую калитку и устремился к больничному корпусу. Проходя мимо лабораторий, я услышал:
- Сателлит.
Резко вскинул голову и увидел дуло пистолета нацеленное на меня.
- Сюда, быстро, – скомандовал Быстров – Целий.
Я оглянулся по сторонам и послушно свернул в пространство между домами. Кастор указал взглядом на открытую дверь в подвал. Он не видел жесткой ухмылки, мелькнувшей на моих губах. Подойдя к двери, я уже просчитал собственное поведение. Я был воином несколько жизней, он так и остался претором. Шагнув за порог и спустившись по лестнице вниз, резко ушел в сторону, и выстрел прошел мимо, тихо фыркнув глушителем. По стене скользнул луч фонаря, появилась рука с пистолетом, и я ударил по ней. Выбил оружие и откинул его в темноту. Быстров, подчиняясь мне, влетел на небольшой освещенный участок и упал, приложившись об стену. Я шел к нему, чеканя шаг, ни на минуту не раздумывая, не жалея и не прощая. Только не его, только не подлого шантажиста и мразь. Моя ладонь сомкнулась на его горле, поднимая на ноги.
- Помо…
- Нет, претор, теперь у тебя нет сателлита, – с ледяной усмешкой ответил я, ударив его наотмашь.
- Ты помнишь… – потрясенно прохрипел перерожденный Целий.
- Все, до последней минуты, когда ты убил меня, – чеканю я и доставляю себе удовольствие снова впечатать кулак в его холеную физиономию, и еще. Ломая нос, выбивая зубы.
- Юлиус…
- Юлиус умер в пыли, убитый предательским ударом в спину, – усмехнулся я.
Рука скользнула в карман, где все так же лежал нож неизвестного насильника, у которого я отбил мою девочку. Тихо сработала пружина, выпуская клинок. До боли знакомым движением подкинул смертоносное жало, перехватил его на лету и: - Отправляйся в Тартар. Аиду привет, – произнес я, вгоняя нож в сердце ублюдка по самую рукоять.
Мгновение смотрел, как жизнь уходит из глаз моего врага. Затем оттащил его тело подальше, чтобы не обнаружили быстро. Вышел и закрыл за собой дверь. После этого вновь побежал, боясь опоздать. Ника была здесь. Она сидела в фойе и плакала.
- Где? – спросил я, подходя к ней.
- Влад! – Ника подскочила.
- Где? – жестко повторил я свой единственный вопрос.
- В реанимации. Влад, туда не пускают…
- У меня пропуск, – усмехнулся я, вытащил из кармана пятитысячную купюру и направился в сторону реанимации.
Меня остановили, когда я уже вошел в отделение Реанимации.
- Молодой человек, куда вы? – возмущенный мужчина-врач преградил мне дорогу. – Сюда нельзя посторонним!
- Я не посторонний, я свой, – и сунул ему деньги.
- Что вы себе позволяете?..
Выгреб все, что было, и вложил ему в ладонь.
- Халат хотя бы наденьте, – ворчливо ответил мужчина, убирая деньги в карман рубашки, и отдавая мне свой халат. – Кого ищите?
- Евангелина Золотникова, – коротко ответил я.
- Третья палата, – указал доктор, и я поспешил туда.
Она лежала, опутанная проводами и трубками. Нудно пикал аппарат рядом с изголовьем кровати. На лице налился чернотой кровоподтек. Безвольные руки, белые, словно из моей девочки выкачали всю кровь, лежали поверх одеяла. Задохнувшись, я сдержал стон и приблизился к ней.
- Лина, Линочка, – позвал я в какой-то безумной надежде, что сейчас она откроет глаза и все будет хорошо. – Родная моя, любимая…
Но ответа не было, только все так же работали приборы, и это были единственные звуки, не считая моего тяжелого дыхания. Я присел на край кровати, осторожно взял ее за руку и сжал холодные пальчики.
- Маленькая моя, – прошептал я, склонился, целуя плечо, коснулся губами щеки, всмотрелся в черты лица моей блонди…
... Опять пыльная дорога под жарящим солнцем Древнего Рима. Мое бездыханное тело лежит посреди дороги, рядом лежит Оливия, из ее груди торчит рукоять ножа. Я вижу, вижу, как из тела белокурой девушки поднимается другая. В ее глазах пылает синее пламя…
- Макария, – выдохнул я, – моя богиня.
Макария – дочь Аида, моя настоящая любовь.
- Только ты, Деметрий, навсегда…
- Навсегда, Макария.
Деметрий, мое настоящее имя – Деметрий! Грек, сражавшийся вместе с самим Ахиллесом и погибший в бою. Тартар! Вот, где я увидел ее впервые! Моя богиня, это не комплимент, это данность, это ее истинная сущность. Сколько раз мы перерождались в угоду ее отцу, не желавшего признавать любовь своей дочери и души простого смертного? Это было сотое перевоплощение, самое последнее. Сорок девять жизней я терял ее, сорок девять жизней спасал. Одна жизнь, в которую так вероломно вмешался римский претор, не пошла в зачет. И вот теперь последний шанс. Или я вытащу мою возлюбленную, или мы расстанемся навсегда. Но мы не можем расстаться! Потому что наше навсегда совсем иное! Озарение, ослепившее меня и выбившее воздух из легких, накрыло стремительной волной, и я ошалело вцепился себе в волосы.
- Макария, – несмело произнес я, пробуя имя на вкус. – Макария…
И как ответ, как погребальный звон нашим мечтам, тишину пронзает омерзительный писк:
- Пи-и-и-и.
На экране прямая линия.
- Врача-а! – истошно заорал я, слетая с больничной койки и падая на колени перед уходящей Линой. – Помогите!
Топот ног, меня отодвигают. Они окружают ее, делают искусственное дыхание, массаж сердца, это я знаю по прошлой жизни, где был врачом. Кажется, колют адреналин.
- Разряд!
Тело моей любимой выгибается.
- Разряд!
Они еще какое-то время возятся вокруг. Я сжимаю кулаки, кусаю губы и молюсь, молюсь всем богам, древним и нынешним. И молю ее, мою богиню:
- Не оставляй меня, не уходи!
Когда наступает тишина, я не понимаю, просто вижу, как ко мне поворачивается знакомый врач, уже успевший надеть новый халат. Он смотрит мне в глаза, его голос спокоен до тошноты, когда он произносит: - Время смерти двадцать часов двадцать семь минут…
Эпилог
Влад
- Что? – я непонимающе улыбнулся. – Вы сейчас сказали…
- Она умерла, парень, – ответил врач. – Все.
- Нет, – я нервно хохотнул и мотнул головой, пытаясь проснуться.
- Мне очень жаль, – с фальшивым сочувствием произнес реаниматолог.
Как в кошмаре я смотрел, как отключают аппаратуру, как накрывают простыней лицо моей любимой. Смотрел и чувствовал, как в душе закипает гремучий коктейль из боли и ярости. Палата вдруг размылась перед глазами, я зло стер слезы, решительно шагнул к кровати, сдернул простынь и обхватил безжизненное тело в крепкие объятья.
- Лина, Линочка, хорошая моя, любимая. Лина! – встряхнул ее, голова безвольно свесилась на бок. – Линка, не уходи! – кричал я, продолжая трясти тело, в котором уже не было жизни. – Ты слышишь, зараза, не бросай меня! Не уходи от меня!
- Парень, – врач положил мне руку на плечо.
Я резко обернулся. Из груди вырвалось глухое рычание.
- Вон! Все вон отсюда! – выкрикнул я.
- Что вы себе…
Осторожно положив голову Лины на подушку, я распрямился и взглянул на мужчину тяжелым взглядом. Он попятился, остальные уже покинули палату, может, побежали за охраной. Мне все равно. Врач шагнул за порог, я закрыл дверь и вернулся к кровати. Мгновение смотрел на умиротворенное лицо, затем поджал губы, скинул халат, джинсовую куртку и склонился над своей богиней. «Богини не умирают, любимый»…
- Приступим, – сказал сам себе. – Хрен ты у меня в Тартар вернешься. Не отпущу.
И вновь искусственное дыхание и массаж сердца. Откинуть голову, зажать нос, выдох в рот, руки на грудь: раз, два, три, четыре, пять. Снова выдох.
- Макария, – я зову ее истинным именем. Богиня не может не услышать мольбу смертного. – Макария, услышь меня. Макария. – Все это, пока жму ей на грудь. Выдох в рот. – Любимая, это я, Деметрий. Ты должна вернуться, или мы больше никогда не увидимся. Ты слышишь меня? Любимая, иди ко мне. – Выдох. – Родная моя, не оставляй меня, Макария. Я – Деметрий. – Выдох и опять руки на грудь. – Богиня, услышь мой призыв. К тебе взываю, властительница смерти блаженных, Макария, дочь бога Подземного Царства, приди ко мне, я молю тебя. – И с растущим отчаянием. – Только ты, Макария, навсегда. – Я склоняюсь к ее губам, только в этот раз целую, я уже почти не верю в успех. Губы все так же безжизненны.
Вскидываю лицо к потолку, останавливая вновь рвущиеся наружу слезы.
- Навсегда, Деметрий, – едва уловимый шелест, но он подобен ангельскому пению.
Опускаю взгляд и улыбаюсь, глядя в голубые, как небо глаза, в которых бушует синее пламя…
Лина
Темнота. Серая, липкая, обволакивающая и утягивающая меня куда-то вниз. Нет ни боли, ни страданий. А вот воспоминания присутствуют. Она накатывают как волны бушующего моря, и я едва не захлебываюсь, вспоминая каждую прожитую мною жизнь. Неожиданно до меня доносится тихий, едва слышимый голос. Он зовет меня, просит вернуться, не оставлять его. Имя прозвучало как вспышка яркого света, на миг ослепив мою сущность. Те самые, первые истинные воспоминания стремительно ринулись в меня.
Я должна вернуться, просто обязана! Иначе все муки и страдания, через которые мы прошли бессмысленны. Тянусь на далекий голос, возносясь все выше. Тьма уже не такая непроглядная, и становится все светлее.