Статья 38. Все те из вооруженных избирателей, окружающих урны для голосования, которые, пренебрегая требованием избирательного бюро, откажутся разгонять безоружных избирателей силой оружия, лишаются права получить службу или участвовать в государственных предприятиях.
Статья 39. Лица, вошедшие в помещение для голосования с оружием, имея на то разрешение полиции, располагаются вокруг избирательного бюро; лица же, вошедшие туда с оружием, но без такого разрешения, подвергаются тюремному заключению сроком от одного до трех месяцев и штрафу в размере от 100 до 300 левов; по желанию министра внутренних дел они могут быть преданы суду по обвинению в бунте против государства.
Статья 40. Те из размещенных вокруг избирательного бюро лиц, которые не пожелают применять запугивание, насилие, побои и убийство с целью принудить неблагонадежных избирателей воздержаться от голосования, подлежат расстрелу воинскими частями.
Статья 41. Предусмотренные двумя последними статьями наказания применяются и к тем лицам, которые попустительством или любыми иными средствами содействовали проведению неугодных выборов.
Статья 42. Лица, отказавшиеся обмануть избирателей и ввести в заблуждение общественность с помощью клеветы или иных подобных способов, должны быть опозорены через печатные органы правительства.
Статья 43. Лица, уклонившиеся без разрешения председателя бюро от участия в расстреле избирателей, зачисляются в списки предателей.
Статья 44. Лица, воздержавшиеся от поломки при погашенных свечах избирательных урн и уничтожения бюллетеней, лишаются права служить в учреждениях и участвовать в государственных предприятиях.
Такому же наказанию подвергаются и все те, кому не удалось с помощью брани, угроз, избиения и стрельбы сорвать неугодные выборы.
Статья 45. Лица, умышленно правильно и точно заполняющие отчеты о результатах голосования или дневник выборов, а также лица, которые ничего не добавили от себя или ничего не исказили в документах вопреки полученному указанию, теряют доверие властей и лишаются права заполнения дневника.
Статья 46. Если лица, виновные по статье 43 настоящего закона, окажутся служащими государственных или общинных органов, то они несут более тяжкое наказание.
Статья 47. Лица, совершившие в помещении для голосования преступные деяния, не предусмотренные настоящим законом, наказанию не подлежат.
Статья 48. Дела по обвинению в преступлениях, связанных с выборами, возбуждаются непосредственно министром внутренних дел.
Статья 49. Преступления, изложенные в настоящем законе, кроме предусмотренных второй частью статьи 39, не подлежат рассмотрению в обычных судах.
Статья 50. Закон о выборах от 8 января 1890 года вместе со всеми его изменениями и дополнениями считается утратившим силу.
Перевод К. Бучинской и Ч. Найдова-Железова.
Пенчо Славейков
СУДЬБА
Три вещуньи, три колдуньи,
ночку выбрав потемней,
собрались у колыбели —
спал младенец-отрок в ней.
И одна из них сказала:
«Да не будет счастлив он!
Пусть влачит существованье,
жизни истинной лишен.
Пусть спознается с нуждою,
пусть проклятья шлет судьбе,
пусть другим он будет в тягость,
ненавистный сам себе.
Пусть с протянутой рукою
тащит жалкую суму
от порога до порога…
Словом, Нищим быть ему!»
И промолвила вторая:
«С нищих в жизни что за спрос?..
К предсказанью я добавлю
пота и кровавых слез.
Пусть ему и в зной и в стужу
отдых будет незнаком.
Станет он в миру кормильцем,
а отнюдь не едоком!
С малолетства в грязь затоптан,
будто червь и мал и слаб,
пусть он корчится и вьется…
Словом, он отныне — Раб!»
Третья так рекла: «Все это —
для житейских только дел.
Те мученья — не мученья,
коим смерть кладет предел.
Я ему беду, пожалуй,
дам почище ваших бед:
срок ее — длиннее жизни…
Словом, будет он Поэт!
Под землею плоть истлеет,
дух же будет на земле,
дабы чернь могла вовеки
предавать его хуле».
Улетели три вещуньи…
А злосчастный отрок тот
с той поры, с той самой ночи
по заветам их живет.
МАРИЙ И СУЛЛА
Ахмед, Мехмед — разницы нет.
С у л л а
Что же, народ мой порабощенный,
терпишь ты муки такие молча;
что же не свергнешь ты, возмущенный,
Мария злого консульство волчье?
Слава ли римлян вся отблистала,
или ты нынче, раб малодушный,
пал на колени, смирный, послушный?
Встань на тирана! Время настало.
Пусть же погибнет Марий-убийца,
твой кровопийца!
Консулом буду,
честь и свободу людям добуду.
Н а р о д
Пусть же он сгинет, бешеный Марий!
Не было в Риме злей этой твари.
Как он ничтожен, мерзок и низок!
Требуем Суллу — Сулла нам близок.
Марий низвергнут. Волей народа
Сулле открыты настежь ворота.
Сулла решает с первого шага:
«Встал я у власти Риму на благо.
Воле народа всем я обязан.
Завтрашний жребий не предуказан:
так же, как поднят, свергнут я буду.
Хоть об охране не позабуду.
Вольность народа — зверь одичалый;
так приручу я зверя сначала —
ляжет к ногам он смирной собакой,
робок и ласков. Если ж, однако,
чернь забунтует, сыщется сила,
чтобы не выла, не голосила!
Будет изгнанье и заточенье:
кайся в темнице и на чужбине,
если не принял моей гордыни!
Нет им пощады, нет исключенья.
Гибелью тысяч не озабочен,
я и любви их жажду не очень.
Жалкая ветошь — все их значенья.
Чернь — это шлюха: кто ни прикажет,
ляжет со мною, с Марием ляжет.
Мне безразличны, скучны и чужды
ее желанья, мечты и нужды.
Верный девиз мой, кем бы я ни был, —
кровь человечья, общая гибель.
Бейте, казните — вот моя прибыль!»
И для острастки, и для примера
льющейся крови не было меры.
Твердь сотрясалась, как в урагане,
от возмущенья и содроганья.
«Сулла низвергнут нашим приказом,
был он предатель, лжец, кровопийца,
гнев наш не в силах дальше копиться —
не было в Риме злей этой твари,
пусть же вернется добрый наш Марий».
Сулла низвергнут. Волей народа
Марию настежь в Риме ворота.
Марий решает с первого шага:
«Вновь я у власти Риму на благо.
Воле народа всем я обязан.
Завтрашний жребий не предуказан:
так же, как поднят, свергнут я буду.
Хоть об охране не позабуду.
Вольность народа — зверь одичалый;
так приручу я зверя сначала —
ляжет к ногам он смирной собакой,
робок и ласков. Если ж, однако,
чернь и взбунтует — сыщется сила,
чтобы не выла, не голосила!
Будет изгнанье и заточенье:
кайся в темнице иль на чужбине,
если не принял моей гордыни!
Нет им пощады, нет исключенья.
Гибелью тысяч не озабочен,
я и любви их жажду не очень.
Жалкая ветошь — все их значенье.
Чернь — это шлюха, не дорожится:
Марий иль Сулла — с каждым ложится.
Мне безразличны, скучны и чужды
ее желанья, мечты и нужды.
Верный девиз мой, кем бы я ни был, —
кровь человечья, общая гибель.
Бейте, казните — вот моя прибыль!»
И для острастки, и для примера
льющейся крови не было меры.
Твердь сотрясалась, как в урагане,
от возмущенья и содроганья.
Кровь доходила людям до горла.
Рабство над всеми бич свой простерло.
Люди вздыхали глухо и молча,
в звоне кандальном, в ярости волчьей.
Волю забыло их безразличье.
Марий и Сулла — в чем их различье?
Что им бороться? Та же порода!
Так же ужасен жребий народа.
СТРАНА ЧУДАСИЯ
На сотни и тысячи верст,
красивый и благодатный,
не столько чудесный, сколько чудной,
раскинулся край непонятный.
Его три берега берегут:
Эгейский — на юге, сбоку,
на севере — пена дунайской волны
и Черное море — с востока.
Там лес шумит, там волны ревут,
там слышатся птиц разногласия,
и называется эта страна
довольно странно: «Чудасия».
Быть может, в шутку, а может, всерьез,
но людям говорится,
что в богоспасаемом этом краю
ничто по-людски не творится:
законы, уставы и здравый смысл
давно уже стали излишни;
действительно то, что скажет царь,
а с ним заодно всевышний.
«Свобода, равенство, братство» — и там