Перевод А. Долгачева.
ПАРИКМАХЕРСКАЯ БАЛЛАДА
Открылся новый парикмахерский салон — стрижка и бритье.
Для удобства населения.
Потом для еще большего удобства зал стрижки закрыли, и остался только зал бритья.
Остались, однако же, и чаевые. Чаевые уцелели, и культура обслуживания была не на высоте. Из-за этого парикмахерская и не выполняла план.
Тогда была произведена реорганизация, и зал бритья перешел на самообслуживание. Со свободным доступом клиентов к зеркалам и бритвам.
Это создавало небывалые удобства для обслуживающего персонала. Теперь в его обязанности входил лишь контроль — персонал должен был следить за тем, чтобы кто-нибудь не прихватил с собой зеркало, стул, мыло, мокрую салфетку или махровое полотенце. Потому что, хотя, в общем и целом, мы делаем «все для человека», сейчас мы пока переживаем этап, который коротко можно охарактеризовать как «все для персонала». Как персонал решит — так и будет.
Так было и здесь.
Население начало само бриться перед большими зеркалами.
Завели даже «экспресс-услуги»: если кто очень спешил, тот мог, не дожидаясь кресла, стоя побриться у маленького походного зеркальца. А были и «услуги-молнии» — не томясь ни в какой очереди, встаешь где придется и тут же бреешься, не глядя в зеркало. Разумеется, «экспресс» и «молния» стоили значительно дороже.
Но несмотря на все эти нововведения, план наша парикмахерская все-таки не выполняла. Такие сведения давала бухгалтерия. А бухгалтерия была что надо, знатная была бухгалтерия. На каждого парикмахеро-контролера или парикмахеро-инспектора приходилось по одному целому и сколько-то десятых бухгалтера. Может, по 1,7 или 1,9.
Тогда был сделан следующий шаг. Ввиду того что мыло и бритвы продолжали пропадать, их привязали цепью и усилили охрану. Когда и это не принесло результатов — план по-прежнему горел, — была введена новая, еще более прогрессивная форма обслуживания: клиенты должны были приходить со своей бритвой и своим мылом, а потом и теплую воду тащить из дома.
План — упрямая штука. Каждый это знает. Как застопорится, никакими силами с ним не справишься. Так случилось и в нашей истории. Все меры были приняты, охрана организована по науке, клиенты не только что приносили воду и мыло, но даже брили персонал, чтобы он не тратил попусту время и силы, а думал, как ему выполнить план. А проклятый план все не выполнялся.
Тогда, рассудив, что слишком велики накладные расходы, в салоне отключили отопление и освещение. Но поскольку и это имело свои неприятные стороны, была введена следующая, еще более прогрессивная форма обслуживания.
Клиентура перешла на надомную работу.
Это означало, что каждому клиенту за умеренную плату предоставлялось право бриться у себя дома своей безопасной или любой другой бритвой по собственному выбору, равно как и пользоваться своим мылом и прочими предметами личной гигиены.
Положение стало оптимальным.
Теперь с планом все в порядке. Точнее — никакого плана уже нет. Парикмахерский салон реорганизован в научно-исследовательский институт организации и охраны бритья.
А у науки, как известно, планы не горят.
Перевод А. Долгачева.
Марко Ганчев
НАБЛЮДЕНИЯ ЗА МИКРОБАМИ НЕВООРУЖЕННЫМ ГЛАЗОМ
С появлением пенициллина
всполошились микробы, напугались жутко:
«Ох, доконает нас медицина.
Это новое средство — не шутка!»
Казалось безвыходным положение…
Но некий микробишко раскумекал,
как выжить, выстоять в окружении
пенициллиновых молекул.
И микробы через некоторое время,
пусть в условиях не слишком удобных,
стали жить-поживать с удобствами всеми
да еще и плодить себе подобных.
В тревоге антибиотики: «Что делать, братцы?»
Нет конца новым поискам, хлопотам…
Ан микробы новшеств теперь не боятся —
обогатились опытом.
Тетрациклин какой-нибудь мечет громы,
а вокруг — микроб на микробе.
Дескать, ладно, соседствуй, будем знакомы,
приспосабливаться — наше хобби!
Явленье печальное… И вот что в нем
можно и недальнозоркими разглядеть глазами:
этак вскоре, пожалуй, к микробам начнем
приспосабливаться мы сами.
ВОЛК И СОВРЕМЕННЫЙ ЯГНЕНОК
И ягненок,
хотя и овечий ребенок,
уже не прежний наивный ягненок.
Вы только гляньте,
как он изловчился:
он злого волка избегать научился.
Всем известно: вода ничья.
Но чтобы не услышать:
«Кто мутит мою воду?»,
ягненок пасется в стороне от ручья,
к ручью малыш не хаживал сроду.
Когда пить захочется,
в горле запершит
(хотя что уж он там ест соленого?),
бедный ягненок на луг спешит,
пьет из коровьего следа зеленого.
Или, рискуя подцепить метил —
овечью болезнь, — пощиплет травки росистой.
Лучше уж так, чем чтобы волк схватил
и съел, не оставив даже шкурки ворсистой.
А волк-то отчаянно
глянет, да и облизнется:
может, ягненок
нечаянно к ручью обернется?
Но ягненок ловчит упорно.
(Мы-то уж знаем, причина тут какая.)
Ждать волк устал, зарычал во все горло,
кинулся к ягненку, слюни пуская.
— Эй ты, звереныш паршивый,
верно, что ты не мутил мне мой водоем.
Но сожрать тебя все же решил я:
кто знает, что там в уме твоем.
Покончим с прежней устарелой практикой:
наказывать за преступления явные.
Займемся общественной профилактикой:
как ни крути, профилактика — главное!..
И, не довершив построений этических,
съел его в целях профилактических.
ПЕСНЯ О РОБОТЕ, КОТОРЫЙ ИНОГДА ОТКЛЮЧАЕТСЯ
Скромный робот служит безропотно
рядом с тобой и со мной — взгляни.
Робот, как полагается роботам,
проводит в работе целые дни.
Получая команды через внутренние антенны,
робот молчит, когда коллеги молчат.
В наше время роботы вполне совершенны —
наружу антенны у них не торчат.
Но на этого робота находит, бывает:
валится все у него из рук.
разом на месте он застывает,
странным каким-то становится вдруг.
Сквозь треск приказов, давно известных,
к антеннам робота, поверх голов,
несется музыка сфер небесных,
несутся звуки разумных слов.
Каждый винтик в роботе замер.
Задумался робот (кто знает о чем).
Жизнью вселенской мозг робота занят,
от пульта командного душой отключен.
Минута промчится — и снова безропотно
(рядом с тобой и со мной — взгляни)
робот, как полагается роботам,
проводит в работе целые дни.
Так оно до сих пор продолжается.
Начальство прощает робота смело,
начальство не сердится, не обижается:
ведь он славный робот — по сути дела.
ЭПИГРАММЫ
— Как? Этот тип вошел в состав жюри?
Гнать! Примем без него свои решения!
Ведь с ним — в расчет попробуй не бери
художественные соображения…
Отрицательный герой — это, стало быть, тот,
кто отрицательному отзыву о себе
отвод организовывает решительный.
А герой положительный? Этот всю братию пишущую обойдет,
добиваясь в свой адрес рецензии положительной.
Пусть разразятся шумными речами,
пусть — споры, гвалт… Я не явлюсь. К чему?
О том, что вновь там обойдут молчаньем,
умалчивать могу и на дому.
Пишу стихи. Пишу небрежно, споро,
хоть в поэтическом искусстве я не бог.
Моя моральная поддержка и опора
в том, что иной
и так-то бы не смог!
Георгий Друмев
НАШ БЫВШИЙ ТОВАРИЩ БОББИ
Произошла эта история с Бобби. Но не с Бобби Глотателем — тем, который глотал шпаргалки, чтобы не оставлять вещественных доказательств, а когда француженка застукала его с франко-болгарским словарем под партой, то он и словарь проглотил, и хоть бы что, только живот раздуло, его повели к хирургу, но доказать ничего не доказали.
Нет, речь пойдет о другом Бобби, из нашей школы, что за каналом. Он был начинающим второгодником — если не считать восьмого класса и девятого, почти нигде не застревал, так что не успел набраться житейского опыта. Молодой, не поднаторел еще в таких делах и не знал, что когда вызывают к доске, самое страшное — молчать. Это даже страшнее, чем заговорить на собрании. Знаешь — не знаешь, говори без остановки, лепи что ни попало, потому что любая пауза — это смерть, любая остановка — это двойка, то есть очередная беседа с разгневанным родителем, и еще скажи спасибо, если дело обойдется выволочкой, но ведь никакой гарантии, что после выволочки папаша не станет предаваться бесконечным воспоминаниям о том, как ему в твои годы будто бы приходилось коз пасти и в сумке у него не было ничего, кроме ломтя хлеба да гор