— Она так тут и сидела, — едва слышно прошептал Поплавский. — Как я тебя привез — сразу. Не спала, даже есть отказывалась… Пусть отдохнет.
— Пусть, — кивнул я. — Порадуем ее сиятельство попозже.
— Непременно. И покормим тоже. — Поплавский приоткрыл еще одну дверь и выскользнул в коридор. — Знаешь, кажется, это называется словом «любовь».
— Поговори мне тут. — Я показал товарищу кулак. — Ладно, давай веди. Мне бы еще вспомнить, где здесь этот ваш кабинет.
Секретное убежище Гагарина и его друзей не отличалось выдающимися размерами, однако внутри было куда просторнее, чем казалось с дороги. Я насчитал еще две или три двери прежде, чем мы добрались до нужной. И наверняка за каждой из них скрывался особый гость — из тех, кто не спешит афишировать свое участие в сомнительных авантюрах. Кое-кого мне уже удалось «вычислить», однако наверняка наших союзников было куда больше, чем я мог себе представить. Его сиятельство никогда не лез в пекло без надежной страховки.
И умел хранить секреты, как никто другой.
— Хвала Господу, вы очнулись. — Гагарин поднялся из-за стола. — Его благородие Виталий Николаевич уже ввел меня в курс дела, однако я бы хотел услышать… Услышать, что там случилось. И от вас тоже.
Что в переводе на русский означает — почему вы двое здесь, а мой сын остался там? — и неизвестно, что вообще с ним случилось. Разумеется, Гагарину хватило и понимания, и такта не задавать подобный вопрос вслух и уж тем более не обвинять нас с Поплавским в трусости, однако в его голосе я отчетливо слышал не только тревогу, но и недовольство.
Вполне обоснованное. Не то чтобы мы совсем наплевали на конспирацию, однако в какой-то момент и Поплавский, и младший Гагарин и даже я сам окончательно уверовали в собственную удачу и то, что столичная полиция, гвардия и спецслужбы нам уже не страшны.
Кажется, зря.
— На нас напали. — Я подпер лопатками стену — так голова кружилась чуть меньше. — Огромного роста седой человек… альбинос. Я представления не имею, на кого он работает.
— На Мещерского, — подал голос Поплавский. И тут же ехидно заулыбался. — То есть, я хотел сказать — на его высокопревосходительство канцлера Ивана Петровича.
— Откуда ты знаешь? — буркнул я.
— Ну… Скажем, у меня свои источники. И им удалось добыть не только фамилию нашего друга, но и его старые фотографии. То есть — до того, как Конфигураторы превратили беднягу в стероидную гориллу-переростка.
— Фамилию? — встрепенулся Гагарин. — Вы знаете, кто забрал Сергея?
— Некий Павел Карлович Шмидт. Этнический немец, как несложно догадаться. Поступил на службу еще к Петру Владимировичу, отцу нынешнего главы рода Мещерских. — Поплавский говорил монотонно и размеренно — будто зачитывал текст с бумажки. — Должен сказать, этот почтенный господин до самого недавнего времени не отличался выдающимся сложением. Напротив — выглядел совершенно обыденно.
Я лишь мельком взглянул на фотографию на экране телефона. Действительно, ничего интересного — мужчина самой что ни на есть обычной наружности. Шмидт был запечатлен примерно по грудь, так что я мог только догадываться, какого он роста, но тощая шея и плечи явно намекали, что прежде этот человек выглядел куда… Куда компактнее.
И определенно не был альбиносом — темную шевелюру и глаза полностью лишили пигмента именно Конструкты, когда-то превратившие Шмидта в ходячий танк.
— Наверняка покойный Распутин постарался, — вздохнул я. — С него сталось бы превратить человека в такое чудище.
— В Одаренное чудище. — Поплавский убрал телефон обратно в карман. — По данным последней аттестации у его благородия пятый ранг официально. Однако на деле там твердая «тройка». Или даже «двойка».
— Не «двойка». Фантазии маловато, работает грубо — как дубиной колотит. — Я на мгновение задумался, вспоминая столь бесславно завершившуюся для нас схватку. — Зато сил — на всю «единицу» с горкой. Вы, Юрий Алексеевич, пожалуй, и справились бы. А вот мы…
— Нас бы он раскатал в блин. — Поплавский не стал юлить и изображать угрызения совести. — Так что мы вынуждены были отступить. Возьму на себя смелость утверждать, что один пленник все-таки куда лучше, чем три бездыханных тела.
— Пленник? — переспросил Гагарин.
— Насколько мне известно. — Поплавский пожал плечами. — Мой… наш источник сообщает, что его сиятельство Сергей Юрьевич жив, и в данный момент ему ничего не угрожает.
Я поставил бы хоть целый миллион имперских рублей на то, что таинственный источник Поплавского носит фамилию Корф. Пока мы добирались до Приморска и зализывали раны, его благородие барон наверняка уже успел прошерстить всю сеть вдоль и поперек в поисках информации о загадочном альбиносе. И даже если каким-то образом не смог справиться самостоятельно — подключился к машинам Третьего отделения и выудил из служебных файлов все, что нужно.
— И где они держат моего сына? — Гагарин нетерпеливо нахмурился. Но тут же снова взял себя в руки. — Прошу меня простить, судари. Не имею ни малейшего желания, чтобы вы подумали, что я пытаюсь вас в чем-то обвинить. Уверен, вы оба сделали все, что могли.
— И еще непременно сделаем, друг мой, — отозвался я. — Я почти не сомневаюсь, что Шмидт действовал с высочайшего дозволения. А значит, Сергея Юрьевича увезли и держат в Петропавловской крепости. И клянусь — он не останется там надолго.
— Собираешься наведаться в гости? — Поплавский приподнял бровь. — Сильно. Даже для тебя.
— Собираюсь придумать очередной безумный план. Почему-то именно такие и срабатывают. Но для начала я бы озаботился тем, чтобы защитить близких. — Я повернулся к Гагарину. — Ваши родственники…
— В надежном месте. Кроме Сергея, конечно же, — отозвался тот. — Может, я и стар, но еще не выжил из ума. Все, кто хоть как-то со мной связан, или уехали из города, или готовы действовать с нами.
— Благодарю, друг мой. — Я чуть склонил голову. — И я, и ее высочество Елизавета Александровна в неоплатном долгу перед вашей семьей. И вместе мы непременно победим.
— Не сомневаюсь. Но вряд ли это будет так уж просто. — Гагарин мрачно усмехнулся. — Мещерский оказался куда сильнее, чем мы думали. Сейчас он единолично держит в руках всю Государственную думу и министерства, и у него достаточно денег, чтобы купить верность военных. А в интригах старик всегда был сильнее и Морозова и, пожалуй, даже нас с вами.
— Увы, — вздохнул я. — Сидеть на гвардейских штыках оказалось не так уж удобно. Чинуши из министерства связали вояк по рукам и ногам, и у Совета, фактически, больше нет возможности решать проблемы силой, как раньше. Морозов попросту боится высунуться, а медийная схватка… Нет, эту войну ему не выиграть.
— У Георга достаточно союзников. На его месте я бы поскорее заявил о грядущей коронации.
Поплавский явно заскучал, слушая наш разговор — и решил поучаствовать. С весьма, надо сказать, дельным замечанием: я и сам ожидал от Георга ответного хода чуть ли не с того самого дня, как мы стащили из-под венца Елизавету. Но его светлость почему-то медлил — и наверняка на то были причины.
Впрочем, они-то меня как раз интересовали мало.
— Нужно, чтобы ее высочество снова заявила о себе. Желательно до того, как утихнет шумиха по поводу интервью в сети. — Я сделал несколько шагов и уселся на подоконник. — И нужно освободить Сергея Юрьевича из Петропавловской крепости. И, желательно, сделать это не тайно, а явно. У нас есть сила — а значит, настало время ее продемонстрировать.
— Сила? — хмуро переспросил Гагарин. — Хотел бы я знать, о чем вы говорите, Владимир Федорович. Пока мы не можем быть уверены, кому можно доверять даже в гардемаринской роте. Нам понадобится больше людей. Намного больше!
— И они у нас будут. Примерно через… — Я достал из кармана телефон. — Примерно через двадцать секунд.
— Что вы хотите этим сказать⁈
Гагарин явно хотел спросить что-то еще, но его слова потонули в шуме, раздавшемся на улице. На дорогу прямо под окном, у которого я расположился, выехал огромный черный джип. За ним из-за деревьев показался хорошо знакомый «Икс», потом еще пара немецких седанов… А за ними машины потянулись вереницей.
— Кто это? — Гагарин снова сдвинул брови, и я почувствовал, как всколыхнулся его Дар, готовясь к возможной схватке. — Надеюсь…
— О нет, ваше сиятельство — не извольте беспокоиться. — Я махнул рукой. — Это друзья. И самые надежные люди во всей Империи — даю вам слово. Впрочем, уже скоро вы убедитесь в этом сами.
Дверца черного джипа распахнулась, и наружу из машины выбрался рослый и плечистый мужчина с окладистой седой бородой. А за ним — еще один. Тоже богатырского сложения, но чуть ли не вдвое моложе. Отец и сын. До этого мне приходилось видеть обоих только на фотографиях, однако я узнал бы их и так — фамильное сходство с моим товарищем бросалось глаза с первого взгляда.
— Так… Господи, да сколько же их там? — Поплавский встал рядом и даже слегка оттер меня от окна. — Только не говори, что это…
— Камбулатовы, — усмехнулся я. — Тридцать шесть представителей славного рода князей Камбулатовых. С друзьями и родственниками их было бы раз этак в десять больше, поэтому я попросил остальных провести еще неделю в Новгороде… Ну же, не стой столбом. — Я ткнул Поплавского локтем в бок и указал на знакомую фигуру у капота «Икса». — Пойдем, обнимем старого друга. Ты ведь наверняка уже успел соскучиться.
Глава 22
Некоторых жизнь ничему не учит. Некоторые, получив пару раз по носу, становятся чересчур осторожными. Начинают дуть даже на замерзшую воду, перестраховываются, готовятся к совсем уж фантастически-паршивым вариантам развития событий и в конце концов сами связывают себя по рукам и ногам, превращаясь в вечно встревоженных полубезумных параиноиков, неспособных на элементарые действия. Такие люди нечасто проигрывают — только лишь потому, что не начинают играть, заведомом отказавшись от любых призов, которые своенравная фортуна порой подбрасывает.