«Меня зовут Локи».
– Ты хирос? – раздалось чуть слышно.
«Да».
– Хиросы – боевые хищники. И они очень редкие. Я хоть и вырос в деревне, но про магических существ знаю. Читал в книге, оставленной старостой.
Я фыркнул. Ну конечно.
«Как тебя зовут?»
Мальчишка стушевался, растерянно помяв конец грязной рубахи в руках.
– Вирэль я.
«Ты знаешь, где твой дом? Я могу помочь тебе до него добраться», – мягко транслировал я ему.
Мальчик всхлипнул в ответ. Кинув на меня быстрый взгляд, он промямлил:
– Я знаю, где мой дом. Но мою деревню разграбили. Маму убили у меня на глазах, а меня забрали эти в черных балахонах. – Он вытер рукавом слезы и, горестно всхлипнув, продолжил: – Я торчал в ненавистной клетке, по моим подсчетам, третий месяц. Хотелось умереть, я умолял фанатиков культа убить меня, но они в ответ только злобно смеялись и били. Постоянно били. Я уже давно был готов к смерти, после того как увидел смерть мамы. Меня тоже собирались принести в жертву на алтаре Темного Бога. Когда надо мной занесли нож, жрец обратился к Аббадону и тот ответил. Я услышал, что он приказал оставить меня в живых. Зачем – непонятно. Уж лучше смерть, чем сидеть в клетке. Я просто хотел, чтобы это поскорее закончилось. Фанатики куда-то шли. Мою клетку занавешивали вонючим тряпьем, поэтому дороги я не видел. Потом мы куда-то плыли. Клетку выкинули на берег со шлюпки, и после удара о землю я так и остался лежать, молясь о том, чтобы моя жизнь поскорее закончилась. Меня вместе с клеткой забросили в повозку. От голода и отсутствия воды я впал в состояние, близкое к бредовому, а потом появился ты, – горько закончил он.
Вот и что мне делать? Мальца, конечно, жаль. Но куда его деть? Оставить здесь одного – не вариант, а взять с собой – не знаю. Хотя кого я обманываю. Если с самого начала ринулся спасать его, значит, теперь в ответе. Но идти с ним в Академию… А потом что? Сатти. Она бы помогла ему и взяла с собой, меня же взяла. Правда, у мальчика нет таких красивых ушек и такого длинного шикарного хвоста.
«Я держу путь в Академию трех миров на земли магов. Там друзья и моя Сатти».
Вирэль простодушно открыл рот и спросил:
– В Академию трех миров? А кто такая Сатти?
«Давай убираться отсюда и поскорее. Путь неблизкий. Я тебе все расскажу по дороге».
– Ты возьмешь меня с собой? – растерялся малец.
«Пф-ф. А куда теперь тебя денешь?» – закатил я глаза и притворно тяжело вздохнул.
Мальчик явно с трудом сдерживал слезы, а я хмуро оглядел его босые ступни. Так он далеко не уйдет.
«Подожди меня вон за теми кустами», – попросил я мальца.
Фу, стягивать с мертвых фанатиков одежду – сомнительное удовольствие. Зато мелкий обзавелся плащом-балахоном, туникой, штанами, которые пришлось подкатать, и сапогами. Обувь болталась на костлявой ступне, но лучше так, чем совсем без них.
Я заставил Вирэля сесть мне на спину и побежал со всех лап, надеясь до темноты успеть добраться до воды.
Мы вышли к портовому городу, вернее, к городку, который был всего на две улицы. Я издалека увидел отплывающую шхуну. Моряки как раз поднимали якорь на борт. Главный пирс тоже был крошечный – где-то на два-три таких корабля, как этот.
«Держись!» – предупредил я мальчика. Набрал скорость и понесся по грубым доскам быстрее ветра.
– Не надо! – закричал мой наездник и вцепился руками мне в шею, чуть не задушив.
Между мной и шхуной расстояние в пару прыжков. Нужно рискнуть. Я прыгнул с разбега. Полет в прыжке длился всего несколько секунд. Передними лапами я ухватился за борт и, облегченно выдохнув, повис. Но не тут-то было.
Подбежавшие на звук матросы достали оружие – кто секиры, кто мечи – и пошли на нас.
– Нет! Прошу вас! – умоляюще закричал мальчик, который растянулся на моей спине и обнимал меня всеми конечностями, чтобы не упасть. – Пожалуйста, возьмите нас с собой!
Я отчаянно вцепился передними лапами в деревянный борт корабля, а задними уперся в выступ и выпустил когти, чтобы не упасть.
– Или прыгай в воду, или я отрублю твоему мерзкому существу лапы! – вот что успел прокричать одноглазый моряк, кидаясь на нас и взмахивая секирой.
«Малыш, держись!» – я резко оттолкнулся от борта и прыгнул в воду. Мою заднюю лапу тут же обожгло огнем. Больно. С корабля по нам стреляли из арбалета.
Ледяная темная вода сомкнулась над нами, утягивая на дно. Мальчик отцепился от спины и начал тонуть. Я схватился зубами за его плащ, молясь, чтобы он не слетел с худого тела. Плыть было трудно, раненая лапа горела от боли, в ней застряла короткая стрела. От меня по воде тянулся кровавый след. Я вынырнул на поверхность. Мы были метрах в тридцати от пирса, я старался доплыть как можно скорее, ведь неизвестно, какие хищники обитали в этих водах.
Мальчик оставался без сознания, и меня это беспокоило. Я греб на пределе, и пирс уже был над нами, но туда оказалось не забраться, слишком высоко.
За эти мгновения стемнело окончательно, и я, задыхаясь, поплыл к скалистому берегу, уже почти не ощущая своих лап. Выполз, карабкаясь по острым камням, разрезав бок до крови. Упал, оступившись вместе с Вирэлем. С трудом встал, потянул его зубами, волоча по камням подальше от воды.
На влажном песке я замер на минуту, чтобы перевести дыхание, и, шатаясь, подошел к мальчику. Обнюхав, я понял, что он не дышит. Пришлось поставить передние лапы ему на грудь и пару раз подпрыгнуть. Сатти как-то рассказывала про спасение захлебнувшихся в воде. Малец начал приходить в себя и кашлять, вода лилась у него изо рта и носа. Я лапой приподнял его за голову, чтобы все вышло.
«Вирэль! – позвал я, уже чувствуя, что теряю сознание. – Ты должен вытащить стрелу из моей лапы».
– Я не смогу! – ответил он, кашляя и дрожа от холода.
«Я верю в тебя, малец!»
– Почему? Никто никогда в меня не верил.
«Ну, значит, кто-то должен начать», – ответил я и провалился в темноту.
Глава 8
Саттия
Я не хотела, а может, заставляла себя думать, что не хотела увидеть Аббадона. Однако во сне снова перенеслась к нему. Место, где он стоял в этот момент, вызвало чувство дежавю. Клетка. Кубическая огромная клетка. Точно такая же, как и в сумрачном мире. Сумрачный мир. Нужно спросить о нем. Существовал ли он еще или разрушился со смертью Темного Бога?
В клетке Аббадон был не один, а с пленником. Вампир. Худой, словно жердь, мужчина с мутными глазами. Аббадон тихим голосом объяснял ему что-то, а тот отвечал. Худой мужчина выглядел, словно у него была лихорадка. Он смотрел на Аббадона восторженно и внимал каждому слову. Тогда я поняла, кто это сидит. Фанатик его культа. Может, так он их перевоспитывает? Я слегка ударила по прутьям клетки, отчего они издали еле различимый гул, но Аббадон услышал. Кивнул худому и вышел, не закрывая за собой дверь.
Я внимательно рассматривала дорогу, пока мы шагали по стеклянному коридору. Резиденция Аббадона выглядела шедевром архитектуры. И если раньше меня пугала такая мрачная готичность, то сейчас я влюбилась во внутреннее убранство. Несмотря на размеры, здесь было уютно, а мягкий свет заливал все теплом. Камень, из которого был построен дворец, словно дышал историей. Как я и думала, Аббадон остановился в коридоре со стеклянными стенами.
– Здравствуй, птичка! – улыбнулся он мне, и клянусь, от его слов по коже побежали тысячи мурашек удовольствия. – Я начал волноваться. Ты долго не появлялась после нашего последнего разговора.
«Много всего происходит», – написала я на стекле.
Он удивился, а значит, не был в курсе убийств в Академии и всего остального. Стало обидно, словно он должен был приглядывать за мной, но не сделал этого.
– Саттия? – позвал Первый вампир. – Расскажи!
Он сел прямо на ковер, прислонившись спиной к прозрачной стенке.
На противоположной я написала:
«Кто-то убил студента в Академии и хотел представить все так, будто это сделала я».
Аббадон нахмурился и резко посерьезнел, из его позы ушла расслабленность и веселость.
– Ты в порядке?
«Да».
– Есть кто-то, чье поведение показалось тебе странным в последние дни?
«Риан, – начала перечислять я. – Одна девушка из моей группы, хотя она, скорее всего, просто заносчивая стерва. Еще Азраэль – эльф, преподает боевые искусства».
– Снова этот Высший! – Кажется, Аббадон злился. – Птичка, наблюдай, но сама не высовывайся и держись своих друзей, хорошо?
Я хмыкнула и написала:
«Хорошо».
– Локи уже вернулся?
«Нет!»
– Хирос вернется. Упорством он весь в тебя. – Аббадон потер бровь указательным пальцем. А я залюбовалась его руками. Что это со мной?
Даже утратив божественность, он выглядел и ощущался все таким же властным, сильным и привлекательным.
«В Академии семь волколаков. Они живые и преданные мне. А твой сумеречный мир разрушен или нет?» – слишком быстро написала я. Вышло немного коряво, но он смог прочитать.
Бывший Темный Бог склонил голову к одному плечу, отчего напомнил сумеречных псов – они так же делали, когда слушали меня.
– Сатти, сумеречный мир – только мое творение. Уверен, что его больше не существует, как не существует и Темного Бога. Тебе по силам создать свой, если хочешь. Я могу научить тебя.
Я кусала губы. Хорошо, что он не видит моего лица, иначе сразу понял бы, что я что-то скрываю. Не хотелось говорить о том, что его сила постепенно убивает меня.
«Возможно, позже я спрошу обо всем», – ответила я.
– Я скоро приду за тобой, птичка, – тихо проговорил беловолосый. Это звучало многообещающе, но я разозлилась.
«Зачем? Ты получил, что хотел. Ты свободен. Что еще тебе от меня нужно?» – вспылила я, и в коридоре поднялся морозный ветер.
Аббадон удивленно оглянулся и медленно встал с пола. Глядя на стекло, где исчезала последняя написанная мной фраза, он прошептал: