Он знал не понаслышке, особенно работая в разведке по заданию Смерша в разведшколе «Сатурн», последствия коварного понятия «измена». Предательство в его понимании — это подвиг верности своим шкурным интересам. Некоторые политики 1980-х — 1990-х годов оказались такими шкурниками.
Вспомните, что говорил птичьим языком, пересыпанным заумью иностранных словечек, Гайдар: «Через пару-тройку лет страну не узнаете, «совковость» будем вспоминать с содроганием. Настанет светлая эпоха частной собственности. Она вознесет Россию до небес и вытащит из болота распределения и плановости».
Это его слова, что нам не нужно будет корячиться в добывании золота на Магадане. Почему он это сказал? Ясно — заметил возможность получение золота на другом прииске — под названием Прихватизация, т. е. отдать в частные руки своим людям — «надежным управленцам» — союзную промышленную и общенародную собственность. Они ее и обрушили. Вот где он и ему подобные озолотились и стали олигархами. Пример — член «Семьи» Ельцина неуч Абрамович. За несколько месяцев он стал долларовым миллионером, а через пару лет ходил в тоге миллиардера. Деньги текли в его карманы, как из крана вода, что позволило ему их вывозить на вес в Лондон и жировать. Он купил на наши (налогоплательщиков) деньги лучшую в мире яхту, приобрел несколько вилл и содержал футбольный клуб «Челси». Подобных жирных котов, которых хорошо знают российские граждане, уже не один десяток, а скоро будем исчислять сотнями. А страна топчется на месте — одни обещания. Глубинке очень тяжело, а ведь там обиженный гайдаровско-чубайсовскими реформами народ, который должен будет стать в строй в случае опасности для страны.
Так великая страна пала…
— Они давно задумывались, как по указке, лекалам, проектам мировой закулисы и на ее гранты будут валить великую Россию, — возмущался Кондратенко. — Кто задумывается, тот рассчитывает, а кто рассчитывает, тот изменяет. О последствиях они — либералы-«реформаторы» — не задумывались. Пострадал простой народ. Они, эти самостийщики, жаждали власти и только власти и, естественно, денег, больших денег для себя.
Знаете, Александр Иванович, так будет до тех пор, пока вот здесь, напротив здания администрации, на больших платанах мы не увидим, проснувшись утром, 3 повешенных, а на груди каждого из них будет написано: «За измену национальным интересам!»
Соберется большая толпа и дико закричит: «За что повесили людей?» В толпе, естественно, найдутся люди, которые объяснят, что в этой жизни натворили повешенные. А тогда толпа, еще пуще, закричит: «Надо казнить еще и того, и того!» Шила в мешке, как известно, не утаите. Разве предавших Россию в августе 1991 года было только 3? Нет, больше, и люди их хорошо знают. В дополнение скажу — архивы не горят.
— Я думаю, на Руси без бунта не проходила ни одна кардинальная смена власти. Но бунты на Руси страшные — их надо по-умному сдерживать. Все еще впереди, если не одумаемся, что так жить, как мы жили и живем, нельзя. Куда делась отечественная промышленность. На газово-нефтяной лошадке, свесив ноги, долго не усидишь и не ускачешь. Набьешь на заднице мозоли. Нас она сбросит или конкуренты искусно гуртом это сделают с нами. А если обгонят нас соседи по уровню жизни, россияне потребуют другой жизни. И в Царский, и в Советский периоды, и в нынешней России живут обеспеченно города-мегаполисы, а глубинка во все времена выживала. Выживает она и сегодня, — выразился четко Козлов.
Пройдет время и «батька Кондрат» буквально выкрикнет перед слушателями левых взглядов, призывая державных христопродавцев-либералов, превратившихся во рвачей: «Опомнитесь, взгляните на историю России. Будет еще Страшный суд и будет ответственность!» В этих словах вся Великая Правда несчастной страны, которой никак не везет на поводырей, способных вывести ее почти за 30 лет «в пятерку передовых мировых цивилизаций современности».
Потом он продолжил:
— Это же что за парадокс? Президент ставит задачи, а чиновники их во многом не исполняют. И спроса с них никакого. Проблемы не решаются. Деньги есть, но они не осваиваются. А ведь у каждой задачи есть начало и конец, как при решении любой проблемы. Сталин, как бы к нему не относились, поднял страну за каких-то 5 лет до войны и такого же срока после дикого опустошения гитлеровцами. Согласен, солидарен с честным признанием тех, кто утверждает, что (особенно в тридцатые годы) заводы-гиганты помогали строить и американцы, и немцы, — грохотал «батька Кондрат».
— В девяностых годах появилось немало готовых получить 30 сребреников, лишь бы продать кого-нибудь и приобрести что-либо на них, — негодовал Козлов. — Боец не может хранить верность флагу, если не знает, в чьих он руках. Бывали наши флаги в чужих неприятельских руках. Но мы их возвращали, наказывая зарвавшихся.
Порой создается впечатление, что власть не знает, что делать с Россией, как наладить отечественное производство. Она в растерянности. Читал в газете — почти половина трудоспособного населения не платит налоги, значит выключено из процесса созидания. И на этом фоне, как грибы после дождя, растут уже не миллионеры, а миллиардеры. Откуда деньги? И самое главное, они тоже не платят тех налогов, какие есть в цивилизованных странах. Вместо этого — отток капиталов в оффшоры. Это же элементарное воровство. Ни одна страна в таком режиме жить долго неспособна…
— Опомнитесь, русские, вы вымираете! А вам твердят, что выживаете… Сам президент признается в дикой проблеме бедности в России. Смотришь порой на первого секретаря партии, комсомола или цековскго ловкача последних дней жизни Советской России, а ныне преуспевающего дельца, и думаешь: где же ты, такой уродище, родился?! Стремительно пошел в гору процесс расчеловечивания и оскотинивания общества. На уме, как-то быстро привилась одна цель: «Как самым легким образом, особенно не парясь, добыть много денег?» — утверждал Николай Игнатович.
Говорили о проблемах Кавказа.
Козлов был солидарен с оценкой этого процесса губернатором, потому что сам являлся выходцем из этого живописного края.
— Придать сегодня событиям на Кавказе окраску казачьей экспансии — значит развязать бойню. Каждая гора будет десятилетиями стрелять в наших детей и внуков за ошибки, допущенные нами, — утверждал Николай Кондратенко.
Царапали душу Козлова негативные стороны современного патриотического воспитания молодежи. Он спрашивал губернатора:
— Скажите, Николай Игнатович, почему из понятия патриотизма власти пытаются слепить национальную идею, а либералы патриотизм называют «прибежищем негодяев?» Когда существовал Советский Союз, парадигмой патриотического чувства была гордость за свою большую, необъятную страну, которая шла социалистическим путем. С нее брали пример, напрашивались в союзники. Гордость была искренней, на ней держалось многое: экономика, армия, флот…
— Сегодня, Александр Иванович, слово «патриотизм», скажу я вам, стало ругательным, — начал развивать тему Кондратенко.
— Вот-вот… потому, что оно заляпано грязными руками приспособленцев, денежных спекулянтов и шептунов. Следы воспитания на лицо. Какое свинство творится на нашей земле. Совсем недавно я узнал, что дома престарелых переполнены. И это при живых детях и внуках. Когда такое было на Руси? Никогда не было, и быть не должно! Наверное, из-за того, что совесть стала товаром, — заметил Козлов.
— Сегодня основа патриотизма не гордость, а боль и стыд за то, что случилось в 1990-е годы с разграбленной, разодранной и униженной страной — победительницей фашизма.
В газетах и на телевидение уже ставят вопросы:
— Почему на западе не любят русских?
— По какой причине мы так отстали от цивилизованных стран?
— Кто виновен в развале отечественной промышленности?
— Почему при наличии профицита денег не развивается отечественная промышленность?
— Отчего глубинка так тяжело живет?
— Из-за чего Россия потеряла союзников из дальнего и ближнего зарубежья?
— До каких пор основу жизни государства будет составлять нефтяная игла?
— Почему во многом все еще топчемся на фундаменте Союза, а ведь он до сих пор прочен, а стены почему-то на нем не строим?
Раньше не только мы гордились успехами державы, но и другие выражали радость за наши реальные достижения. Брали с нас пример и у них получалось. Менталитет у страны никогда не был колониальным. Россия подняла окраины на ноги. Сколько было вбухано средств в Украину, Прибалтийские страны, Среднюю Азию. Все они теперь поставили редуты самостоятельности. И надо признаться, все без исключения их промышленные предприятия стояли на советском фундаменте. А ныне Россия для них — оккупанты, — насупившись, завелся «батька». — Кстати, недавно читал Ивана Солоневича, его «Народную монархию», в которой он утверждал, что мы стоим перед великим возвращением в свой дом. Сейчас он замазан и загажен лозунгами и заглушен враньем, но он существует. Однако наше будущее мы должны строить из положительного прошлого, а не из наших шпаргалок и программ, утопий и демагогии. Иначе наши дети и внуки придут к тому, к чему пришли мы: к братским могилам, голоду и террору, гражданским и мировым войнам, к новому периоду первоначального накопления грязи и крови, злобы и ненависти. Нам прежде всего нужно знать правдивую историю, а мы ее до сих пор не знаем.
А потом прочел у вашего молодого коллеги Шебаршина — толкового мужика. Он возглавлял разведку страны, а потом одни сутки даже КГБ СССР в период великой смуты девяностых. Так вот он писал, что ни одному человеку, которому хоть немного больно за Россию, у которого нет виллы и банковского счета в США или Австрии, не советую читать Солоневича на ночь. Я прочитал — и днем жутко!
— Нужны перемены, кардинальные перемены. Так жить дальше нельзя. Если потеряем Россию второй раз, она не возродится. Ее заберут более сильные народы. Потомки нас не простят. Время берет нас тогда, когда ему нас не жалко и когда мы ему не нужны. Для того, чтобы время работало на нас, надо его подчинить разумными шагами в сторону промышленного развития — одна труба нас погубит. А мы на ней скачем, как казак на коне или самостийники на Крещатике. Европе люди ни советские, ни постсоветские не нужны. Территория — да! После войны известный украинский политик и писатель Николай Бажан говорил, что европейцы нас дальше пределов нашей Родины не пустят. Я это недавно где-то читал. Ни Россию, ни Украину они на загорбок себе не возьмут, — ладонью правой руки резанул воздух Козлов.