Я счастлив, и очень надеюсь только, что моя семья сумела настроить телевизор и посмотреть эту хаотичную, но очень интересную гонку».
Настроение в команде было более чем приподнятое. Персонал почувствовал, что напряженная работа и самоотдача приносят результаты. Казалось, после этого успеха результаты Sauber будут стабильно находиться в пределах очковой зоны. На деле же все оказалось намного хуже. Четыре очка, заработанные в Монако, остались единственными для Херберта в 1996 году. Френтцен заработал семь, чего хватило только на 7-е место в Кубке Конструкторов.
Сезон 1996 года мог стать для Sauber намного результативнее. По крайней мере, все предпосылки к этому были. Но все усилия гонщиков вновь сводила на нет ненадежность и капризность техники.
Первым поводом для оптимизма было шасси Sauber C15, явившее собой логическое продолжение С14, принесшей команде подиум в Монце 1994 года. В межсезонье Петер Заубер предпринял попытку переманить из Ferrari опытного конструктора Густава Брюннера, но все ограничилось консультативной помощью, которая, впрочем, оказалась не очень полезной. На протяжении всего сезона Хайнца-Харальда Френтцена и Джонни Херберта мучили серьезные проблемы с управляемостью болида.
Не меньше усилий гонщики и тест-пилот команды Норберто Фонтана потратили на усовершенствование принципиально нового 10-цилиндрового двигателя Ford. Но вскоре выяснилось, что команде Петера Заубера предоставлена почетная возможность излечить новорожденное творение фордовских мотористов от «детских болезней». А воспользуется плодами их работы дебютирующая в 1997 году команда Stewart.
Все команды готовились к предстоящему сезону в Эшториле, в то время как Sauber уединилась в Барселоне, тщательно скрывая от журналистов тестовые результаты. Причина секретности оказалась простой – гордиться было не чем.
Главной проблемой Ford Zetec-R была отнюдь не мощность. По этому показателю двигатель не уступал даже Ilmor/Mercedes-Benz. К Гран При Канады инженеры Cosworth разогнали агрегат с 15800 до 16500 об/мин, но после гонки Джонни Херберт разочарованно протянул: «Не вижу большого отличия…» Двигатель «задыхался» в конце длинных прямых.
И только в августе пришло долгожданное улучшение: «Парни из Cosworth сказали, что им удалось прибавить 20 лошадиных сил, – удовлетворенно говорил Херберт, – Но главное не в этом. Раньше у нас был серьезный провал между 9500 и 12500 об/мин. При прохождении поворота я нажимал на педаль газа и оказывался, как бы, в мертвой зоне, а на выходе болид слишком резко ускорялся. Приходилось снимать ногу с педали, машина сбрасывала скорость, очень нестабильно вела себя в повороте. Теперь мертвой зоны нет, и я могу работать „газом“ в повороте. Совсем другое дело!»
«Наш первый опыт создания 10-цилиндрового мотора оказался неудачным, – констатировал представитель Cosworth, – В следующем сезоне вы увидите совершенно другой двигатель».
Изрекший эту фразу человек забыл только добавить, что стоять он будет на других машинах. А Sauber, поработав «мулом», вновь осталась у разбитого корыта.
Если со спортивной точки зрения сезон оказался весьма посредственным, то по-домашнему теплой и дружелюбной атмосфере в команде могли позавидовать многие гранды. В 1996-м зачинщиком большинства забавных эпизодов был Джонни Херберт.
«Джонни – очень серьезный и дисциплинированный человек, – говорил вернувшийся в Sauber после пятилетней работы на Porsche Макс Уэлти. – Но только тогда, когда находится в болиде. Как только работа закончена, он превращается в отвязного придурка».
Наверное, каждый член команды хотя бы раз на протяжении сезона попался на розыгрыш или «невинную» шутку Джонни. Не стал исключением и Хайнц-Харальд Френтцен.
«В Хоккенхайме было жарко и полно народу, – вспоминает Херберт. – Приподнятая атмосфера и огромное внимание к Хайнцу-Харальду. Я знаю, что ты испытываешь, когда гоняешься на домашней трассе, но я был удивлен тем, как вел себя мой товарищ по команде. В один момент у меня возникло желание подшутить над ним.
Кажется, это произошло в пятницу утром. По дороге на трассу я ехал в машине прямо за ним. Я думаю, это была машина его девушки Тани. Правда, тогда я не понял этого и в пробке, подъехав очень близко, слегка ударил ее в бампер. Увы, Хайнца-Харальда и Таню это почему-то не развеселило. Откуда мне было знать, что это ее личная машина, а не арендованная. Ну да ладно.
Около въезда на трассу всегда есть небольшая очередь из автомобилей, и этим всегда пользуются фанаты и охотники за автографами, поскольку есть возможность подобраться к любимому гонщику поближе.
Когда мы подъехали к воротам, я обнаружил, что Хайнц-Харальд куда-то исчез! Я подобрался очень близко, чтобы посмотреть, и еще раз подтолкнул машину. Френтцена не было! Я подумал, что он, наверное, прячется от болельщиков в багажнике.
Я многих удивил, когда выпрыгнул из машины и, подбежав к автомобилю Френтцена, открыл багажник… Бог ты мой! Именно там он и был. Вы бы видели его лицо! Он был просто шокирован, когда выглядывал из багажника и смотрел, как я умираю от смеха.
Вокруг толпились фанаты, и я попытался было одолжить камеру у одного из них. Но тот слишком долго не мог понять, чего от него хотят. А тут и Таня подбежала, чтобы закрыть багажник. В это время Хайнц-Харальд перебрался в салон. Потом он с удовольствием шутил на эту тему, но я не думаю, что в тот момент он очень обрадовался моей выходке.
К сожалению, это был единственный яркий момент за весь уик-энд, потому что все остальное время я расхлебывал проблемы с машиной».
Джонни постоянно был в центре внимания механиков и другого персонала, ожидавшего очередного «фокуса». Но случалось и так, что Херберт сам становился объектом всеобщего веселья и насмешек.
«Никогда не забуду, как он дебютировал в нашей команде, – рассказывает главный механик Sauber Урс Куратле. – Впервые сев за руль Sauber в Ле-Ксателле в конце 1995 года и проехав всего один установочный круг, Джонни вернулся в боксы и заявил нам: «Этот мотор долго не протянет». Мы провели короткую диагностику, но она показала, что все в порядке. Но, поскольку в этот момент пошел дождь, инженеры Ford на всякий случай сделали подробный анализ телеметрии двигателя и опять ничего не нашли. Они решили, что Джонни все почудилось, но он был непреклонен: «Я знаю, вы не верите мне, но поживем – увидим». И действительно, когда трассы высохла и мы попытались снова завести мотор, он уже так и не пробудился ото сна. Джонни наблюдал за нами с улыбкой на лице, мы же были просто потрясены его прозорливостью и техническим чутьем.
Однако, с тех пор техника точно невзлюбила англичанина. Когда через несколько недель Херберт вывел на трассу новый С15, у нас началась настоящая головная боль. Во время первых тестов в машине постоянно что-то ломалось, и Джонни никак не мог проехать без поломки больше пяти кругов. Когда же в Барселоне нам удалось наконец сдвинуться с мертвой точки и он сумел проехать шесть кругов подряд, механики вывесили ему заранее подготовленную табличку: «ШЕСТЬ КРУГОВ – ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО!» Видимо, это радостное извести так потрясло Джонни, что уже в следующем повороте он вылетел с трассы».
Еще одну историю, произошедшую, опять же, на первых тестах Херберта в Sauber, поведал водитель грузовика команды Петер Стаделманн по прозвищу Спидди: «Мы как раз закончили выгружать из трейлера машину на пит-лейн, и я уже хотел было отогнать грузовик на парковку с противоположной стороны боксов, как на трассу прибыл Джонни. Решив продемонстрировать свою лихость и обставить свое прибытие на первые тесты в новой команде с помпой, он подлетел к боксам на огромной скорости и тормознул с визгом всего в нескольких метрах от моего грузовика, намереваясь остановиться вплотную к нему. Но дорога была сырой, и Херберт, не рассчитав, с грохотом влетел на своей арендованной тачке в задний бампер трейлера. На шум из боксов вывалила вся команда. Джонни же невозмутимо выбрался из своего помятого авто, и, протянув мне руку, с улыбкой сказал: „Привет, я Джонни!“ „Привет, я Спидди!“, – ответил я. Вот так мы и познакомились».
Френтцен и Херберт, в принципе, были не плохой парой пилотов. Быстрые и технически грамотные, они постоянно подстегивали друг друга. Может быть, в 1997 году, учитывая все изменения, о которых мы поговорим позже, они добились бы определенных успехов, но Фрэнк Уильямс сделал Френтцену второе предложение. На этот раз немецкий гонщик долго раздумывать не стал и согласился перейти в английскую команду, машины которой способны выигрывать гонки.
На прощанье Хайнц-Харальд завоевал на Сузуке 53-е очко команды Sauber в день рождения Петера Заубера, которому исполнилось… 53 года.
«Мне кажется, что поставленные задачи я выполнил, – комментировал свой переход Френтцен. – Теперь нужно позаботится о развитии собственной карьеры. Я никогда не забуду годы, проведенные в Sauber и всегда буду испытывать трепетные чувства к Петеру, потому что этот человек, во многом, дал мне шанс. Надеюсь, я не разочаровал его».
Петер Заубер отреагировал на уход Хайнца-Харальда сдержанно, ограничившись общими фразами и пожеланиями удачи. Зато спустя почти десять лет, на вопрос о том, кто из работавших в его команде гонщиков был лучшим, не задумываясь ответил: «Френтцен!». Думаю, это лучшая похвала для немецкого пилота.
Но если Зауберу было немного жаль расставаться с человеком, принесшим его команде первый подиум в Формуле-1, то Джонни Херберт потирал руки, потому что еще 22 сентября пресс-служба Sauber распространила официальное заявление о том, что контракт с англичанином продлен на два года. Таким образом, в 1997 году Джонни становился первым пилотом команды, а именно это и было его давней мечтой.
«Я очень доволен тем, что нам удалось оставить Джонни еще на два года, – сказал Петер Заубер. – Несмотря на все трудности 1996 года он сумел убедить нас в своем профессионализме и стремлении работать на благо команды».