Возвращаясь, мы зашли в тупик. Но зато какой тупик! Это был источник. В темноте было плохо видно, но место было явно облагорожено. Была площадка для набора воды. Какой-то домик. Пара скамеек.
Мы напились. Вылили ту речную воду, что у нас оставалась, набрали чистой и вкусной родниковой воды.
Я обнаружил, что из-за гидратора с холодной водой в рюкзаке конденсируется влага. Из-за этого рулон туалетной бумаги, лежавший в большом отделении, отсырел. Я смотрел на него и не мог понять, зачем он вообще нужен. Когда я последний раз нуждался в туалетной бумаге? Давно. Рядом лежал трофей на память – кусок колорадского транспаранта. Мы использовали его в перекрытиях землянки на Саур-Могиле и, уходя, я оторвал клочок на память. В тот момент у меня появилось сильное ощущение, что это – лишняя вещь. Балласт, который не даёт улететь отсюда, – земля держит. Он должен остаться в этом месте. Я достал кусок полосатого транспаранта и положил на землю. Сверху на него поставил рулон размокшей туалетной бумаги. Это мне показалось символичным, и я остался доволен инсталляцией. Возможно, новый миф родится в этом месте, когда её найдут. Внутри возникло ощущение правильности.
С источника, мы вернулись к перекрёстку трёх дорог и пошли по той, что вела к селу. Все дома были погружены в темноту – электричества не было. Мы шли тихо, практически без шороха. В одном дворе залаяла собака. Появился свет фонарика. Мы рассыпались в стороны. Я сразу перестал видеть тех, кто рядом. Хозяин дома посветил фонариком у себя во дворе, успокоил собаку и ушёл в дом. Мы двинулись по улице на запад. Пройдя несколько перекрёстков, повернули на юг и вышли из села. Как я теперь понимаю, это было село Родники.
Дальше мы шли по грунтовой дороге, вдоль полей и лесопосадок. На юг. Одно из полей было засажено кукурузой. Мы попробовали её – старая и сухая. Но всё же три качана отправились в рюкзак. Может, потом придумаю, что с ней делать. На очередном привале я почувствовал, что меня начинает одолевать усталость и клонит в сон. Я достал таблетку кофеина и запил её тремя глотками воды из гидратора. Таблетка помогла, сон сняло, можно было идти дальше. Даже настроение поднялось. Расплата будет потом. Но до этого «потом» ещё надо дожить. Шёл и крутил в голове музыку. Гимн Украины, потом Ляписа Трубецкого, потом ещё что-то. Жизнь хороша, если ты можешь двигаться вперёд. Движение даёт иллюзию свободы.
Железная дорога проходила по насыпи. Она напоминала ту, по которой мы когда-то выходили из Углегорска в Горловку. Тоже свисавшие провода, иногда торчавшее железо снизу. Только трупного запаха не было.
Мы прошли несколько километров на запад. Прошли место, где дорога начинала уходить правее, и сошли с неё на юго-запад. Пересекли автомобильную дорогу, одну посадку и залегли на ночлег в следующей лесополосе. Близился рассвет. Самое холодное время ночи мы провели на ногах. Место было не в низине. Спать было не холодно, даже комфортно.
30 августаОблава на волков
Проснулся, когда солнце уже встало. Было тепло и спокойно. На ветках сушились дождевики.
Мы вскипятили воду и «Лис» засыпал в неё крайний пакетик «горячей кружки». Каждый сделал по паре глотков бульона. Я прислушивался к ощущениям, как тепло и энергия разливались от горла к желудку и по всему телу.
Погрызли кукурузные початки, которые наломали вчера. Я честно попытался жевать сухие зёрна, но… Хотя я понимал, что еды мало и при тех нагрузках, что у нас были, организм уже ест сам себя, чувства голода не было, и сухая кукуруза не лезла в глотку. С трудом обгрыз четверть початка и запил водой, чтобы протолкнуть.
Другим кукуруза понравилась, её грызли с удовольствием. «Монах» решил провести гастрономический эксперимент. Он насыпал зёрен в пластиковую бутылку и залил водой. По идее, они должны были размокнуть и стать съедобными спустя время. Проверить это так и не довелось – их потом отобрали и выбросили.
Я снял ботинки и носки, чтобы проветрить и обработать ноги мазью. Почувствовал сладковатый запах. Подумал: «О, похоже, и у меня грибок. Надо будет пролечиться, когда вернусь. Если вернусь». Ещё тогда думал о том, как долго придётся чистить автомат перед тем, как сдать его в оружейку. Копоть уже должна была въесться и закаменеть за это время. Та ещё работка предстоит…
Где-то в это время, по дороге, недалеко от нас проехала колонна техники. В том числе и гусеничной, судя по звукам. Бежать смотреть было поздно, поэтому мы пытались на слух определить, что едет и в каком направлении. Потом мы вышли к дороге, два человека, понаблюдали. Тишина и ни души. Мы вернулись и продолжили сборы. Через полчаса проследовала новая колонна.
– Надо будет передать в штаб про движение техники.
– Сейчас бы те «мухи», что у нас были на Саурке…
Да были бы «мухи» и патронов побольше к пулемёту, засады тогда можно было делать идеальные. Никто не ждал, катались, как на параде. Но «мух» не было. Даже если бы и были, оставался вопрос – как потом уходить? Мы и в тихую никак не могли выбраться к своим…
Кутейниково было на самом краю нашей карты. Старобешево на ней уже не поместилось. Никто не ожидал, что мы окажемся настолько глубоко в ж… вражеском тылу, что не хватит карты, чтобы выйти по ней.
Помню, я тогда пошутил. На чье-то замечание:
– Непонятно, что там дальше за Кутейниковом…
– Дальше «Next Level» – вставил я.
В тот момент, мне казалось, что это удачная шутка. Я не знал, что до следующего уровня остался один день.
Все происходившее хорошо ложилось в канву компьютерной игры. Теряя очки жизни, мы проходили уровень и, когда должна была появиться надпись «Congratulations. You won.», мы переходили на следующий. Сначала был tutorial – выход под Горловку. Было тяжело, но по сравнению с Сауркой, тот поход был прогулкой. Потом – высота, обстрелы, бой. Прошли и это. Следующий уровень – сидение в окружении, в изоляции, обстрелы, прощупывание боем. Это было тяжелее морально и физически. Но как-то продержались. За это мы перешли на следующий уровень – выход из окружения. Что же, выход – так выход, но на высоте было легче, хоть и отдавало безысходностью.
Забегая наперёд, скажу, что дальше была ещё пара этапов, плен – побег – выход. И каждый воспринимался как более сложный и интересный в плане опыта, затмевая предыдущий.
Есть карта или нет, но надо было двигаться дальше. Наш путь лежал на юго-запад, проход южнее Кутейникова. И потом на запад.
Весь день мы понемногу продвигались. Прячась, двигаясь по посадкам, продираясь сквозь подсолнухи (о, как они мне надоели), обходя пустые обгоревшие поля. Один раз, подойдя к дороге, заметили группу велосипедистов и пропустили их, оставшись незамеченными. Это были местные жители. Я сразу вспомнил сюжет в новостях, который я видел на гражданке. О том, как люди собираются группой – так безопаснее, и едут в ближайший райцентр, в магазин за хлебом. А в их селе уже ничего нет. Ни хлеба, ни света – война.
До вечера мы двигались хоть и медленно, но без происшествий. Появилась мобильная связь. Кто-то, кажись «Бродяга», залез в инет. После чего мы узнали про разгром колонны под Иловайском, когда россияне пообещали нашим коридор и расстреляли выезжавших.
Уже на закате солнца мы шли по полю, а вдалеке на севере, почти на горизонте, стояло какое-то пятиэтажное административное здание. Солнце садилось и отражалось в его окнах. Значит, в них были стёкла, да ещё несколько этажей. Тогда у меня появилось чувство, что мы возвращаемся в цивилизацию. И одновременно – опасение: если кто-нибудь смотрит оттуда в хорошую оптику, то может нас увидеть. Привычка прятаться и ждать опасность, оценивать все укрытия на предмет нахождения там противника уже въелась в подкорку. (И надо же было потом ей ослабнуть ненадолго от радости, в самый неподходящий момент…)
Перейдя пустое обгоревшее поле мы зашли в поле с подсолнухами. Уселись возле посадки, и «Сокол» стал звонить «Вихрю». После сеанса связи рассказал нам следующее. Фронт ещё двинулся. В районе Кутейникова, рядом с нами, много солдат-«муравьев». Нам надо двигаться дальше за Старобешево, к озёрам. Оттуда нас попытаются вытащить.
Только мы встали и двинулись, как впереди, за полем, подъехала гусеничная машина. Стали слышны громкие голоса. Мы двинулись в сторону, чтобы обойти. Но тоже самое произошло в другом месте, там, куда мы шли. Потом – ещё дальше. Было такое чувство, что по всей линии посадки подъезжает техника и сгружают людей.
Мы вернулись назад, сделали крюк побольше и снова двинулись на запад. Уже было темно. Впереди лежало село, судя по лаю собак. С края посадки через поле, по диагонали от нас, начал работать пулемёт. Не по нам – мы были закрыты деревьями, растущими вдоль поля.
Тогда я подумал, что их пулемётчику что-то показалось или просто решил устроить дискотеку. Уже на следующий день я узнал, что много наших солдат из рухнувшего сектора Д, группами и поодиночке, пытались выбраться из котла. Сквозь сито постов и секретов. Но в тот вечер я думал, что мы одни в этой местности, считал, что если наш фронт далеко на запад, то и войска наши должны быть там. Не ожидал, что всё так плачевно и бездарно. В 14-м, как и в 41-м г.
В небо взлетела осветительная ракета. Мы упали. Падая, я замешкался, пытаясь добраться и упасть ближе к кукурузе (или подсолнухам?). За что получил выговор от командира – падать надо сразу.
Мы снова отошли, чтобы обойти. Сбоку в небо взлетели зеленые ракеты. Так обозначают своих при приближении к блок-посту ночью. У нас тоже такие были в рюкзаках, на случай, если дойдём до своих. Но тут явно были не наши. Снова сменили курс, чтобы пройти в другом месте.
Несколько часов, до поздней ночи, мы тыкались то там, то там. Но постоянно натыкались то на взлетавшие сигнальные ракеты, то на работу пулемёта. «Да что за движение у них, они вообще спать ложиться собираются или всю ночь дискотеку будут устраивать?» – думал я, не зная, что это не от избытка патронов и хорошего настроения. Шла охота и отсеивание, как ситом, наших неорганизовано прорывавшихся солдат.