сеять. Наверное, поэтому он и выжил. Взгляд у парня был ошарашенный. Он ещё не пришёл в себя. Ещё был в погоне.
Пока проезжали населённые пункты, я отметил, что тут идёт жизнь. Значит, война сюда по-настоящему не добралась. Как выглядит, когда добирается, я видел под Саур-Могилой.
Водителя звали Вова. Удалось его уговорить дать телефон. Осталось попасть туда, где есть связь. В Стыле таким местом была возвышенность с памятником, перед выездом на Донецк. Вова остановил машину – им тоже надо было позвонить. Когда я взял телефон, чтобы позвонить, то единственный номер, который я помнил наизусть, был номер жены.
Ещё отправляясь в АТО, я понимал, что может случиться такая ситуация, когда под рукой не будет телефонной книги. Так же я понимал, что запоминать много нельзя. Лучше запомнить минимум, но так, чтобы помнить в любом состоянии… запомнил.
Я набрал номер.
– Алло.
– Алло, Ира. Привет. Это я.
– Кто это?
– Это я, Андрей. – Голос у меня был сиплый (горло обкладывало ещё со дня плена, и сегодня сел голос). – Я живой и на свободе. Но ещё в серой зоне.
– <…> – жена обрадовалась, но что именно говорила, написать не могу. Иначе вы узнаете, как она меня называет, а это можно только ей. Времени не было, пришлось её сразу перебить.
– Послушай, мой номер высветился у тебя?
– Да.
– Передай этот номер «Вихрю», пусть он мне перезвонит. Я в этом месте смогу ждать ещё минут десять.
После этого повесил трубку и стал ждать. Ира в это время искала у себя телефон «Вихря» и звонила ему. А Вова уже начинал нервничать:
– Долго ещё?
– Минут пять.
Время затягивалось. Минут через десять Вова, сказав, что дальше ждать они не могут, завёл машину. Мне отдали кулёк с припасами, которые женщина захватила для своего сына – хлеб, сало, вода и кольцо копчёной колбасы. Мы попрощались, немного не дождавшись перезвона. Вова повёз своих беглецов в Донецк, а я зашагал в противоположную сторону.
Пройдя Стылу, я шёл по шоссе и думал над легендой. Кто я? В трениках и шлёпках поверх носков. Без документов, денег и телефона.
Ну, не совсем без денег, в кармане у меня осталась двадцатка. А остальное пропало. Когда пропало? Когда я фестивалил с пацанами, которых встретил в Раздольном. Ещё девки были. Три тёлки. Не надо было с ними пить. Чего я там вообще делал? Я ехал к кенту в Комсомольское. В гости. Он откинулся несколько месяцев назад, а я ещё ни разу с ним не виделся. Не доехал, ни мобилы, ни документов, ни денег, только те, что в кармане были… а это я уже говорил… Сам я откуда? Из Волновахи. С улицы Ленина, 14. Зелёный забор перед домом. И зелёные ворота железные. Можно хоть сейчас позвонить родителям, они там. Но у меня номер в телефоне был, так что можем поехать, как раз подвезёте меня домой.
В черновом варианте легенда была готова. Даже не так, для меня это было правдой – сказалась практика игры в мафию. Поверят ли другие? Ну что же, посмотрим на реакцию. Главное – не вываливать все сразу и не использовать харьковских слов.
В голове у меня стояли обрывки разговора с Жекой, его манера говорить, то, как он ставил ударения, как двигался, что для него было важным, как он смотрел на мир. Да, какое-то время я мог это удержать. Сейчас это было весьма кстати. У донецкого пацана здесь было больше шансов, чем у харьковского ботана-программиста. Примерять на себя чужое «эго» – это как надушиться чужим одеколоном. Запах спустя время выветривается, если не обновлять. Сейчас я даже не помню точно всего, как и какими словами тогда говорил. Может быть, это были не «братаны» и «тёлки», а «кенты» и «девки», или ещё что-то. Но тогда это были правильные слова.
Сзади меня догнали «жигули»-классика. Я поднял руку. В машине сидело двое мужчин. Ехали они до Докучаевска. По дороге разговорились. Мне надо было понять, есть ли сейчас блокпост перед городом.
– В Раздольном вчера бомбили. (пауза). Как там в Докучаевске? А то я уже несколько дней как из Волновахи уехал.
– Недавно одиночной миной убило женщину с ребёнком.
– А кто стрелял?
– Да не понятно.
– От гады, найти бы тех, кто это сделал, и повесить прилюдно, – сказал я, а сам вспомнил сепаров, обстреливавших из миномёта дорогу из Дебальцева в Углегорск. Это явно была не армейская (ни наша, ни российская) артподготовка или артдуэль. Они ведутся по врагу и массировано, а не по гражданским и одиночно. Можно было ещё предположить, что это был бракованный снаряд и прилетел не туда. Но тогда где другие? Явно не тот случай.
– Мужики, я тут без документов оказался. К другу в Комсомольск ездил. Забухал в Раздольном, в итоге ни документов, ни мобилы.
– Тебе надо в районное отделение пойти. Чтобы паспорт восстановили. Без него будут проблемы.
– На мне админка сейчас висит. Нельзя к ментам. Домой до Волновахи доберусь, как-то там буду восстанавливать через знакомых. Если перед Докучаевском будет пост, то лучше высадите раньше, чтобы проблем не было.
– Да вроде не было поста.
Блокпоста и правда не было. Высадили меня в центре в паре сотен метров от автостанции. Не знаю, то ли легенда работала, то ли люди догадывались, но решили не акцентировать.
В здании автовокзала, стоя перед кассами, я рассматривал карту с маршрутами, пытаясь понять, какие есть варианты кроме Волновахи. В итоге всё осталось по-прежнему – ехать в Волноваху. На всякий случай запомнил один населённый пункт рядом с ней – село Трудовое (потом это пригодилось). Голова отказывалась запоминать, названия вылетали. Поэтому не стал распыляться, запомнил только одно название, но так, чтоб оно мне стало родным, чтобы помнить в любом состоянии.
Подошёл к кассе:
– Здравствуйте, до Волновахи билет сколько стоит?
– Пятнадцать пятьдесят (кстати, про копейки не уверен уже) – хорошо, в двадцатку укладываюсь.
– А у меня ещё такой вопрос. У меня украли документы.
– ??? Это плохо…
– Да, пофестивалил с незнакомыми. Проснулся без мобилы, документов и денег. Только двадцатка в кармане была, она осталась.
Кассир посочувствовала мне.
– Так вот вопрос. Там блокпост перед Волновахой есть сейчас? Я доеду – восстановлю. Но сейчас мне лучше не попадаться на проверки.
– Утром не было. Сейчас… Предыдущий рейс ездил, блокпоста нет.
– Хорошо. Дайте мне билет до Волновахи.
С билетом, четырьмя гривнями и пятьюдесятью копейками я вышел на улицу. Был солнечный жаркий день, и моя новая субличность начала сильно требовать пива. Поправив сползавшие треники, расслабленной походкой (усталость и мозоли, спрятанные под носками, помогали) я зашёл в магазин. Увы, на пиво уже не хватало, только на минералку. А воды у меня и так две бутылки было. Оставалось ждать на остановке автобуса, до которого оставалось полчаса.
К скамейке подошла худая кошка. Я отрезал ей маленький кусочек колбасы, который она начала жадно есть.
– Так ты, оказывается, голодная, раз так ешь.
– Такую колбасу я сама так бы ела, – Отозвалась пожилая женщина рядом.
Отдать ей колбасу я не мог, неизвестно, что у меня самого дальше будет. Но образ, созданный легендой внутри меня хотел пива:
– А я б щас пива выпил. Нет пива? Меняю на колбасу.
– Нет, пива нет.
– Жаль…
В автобусе я устроился у окна, достал бутылку воды и сделал несколько глотков. По легенде у меня был сушняк. Рядом села симпатичная молодая женщина. Ухоженная, с маникюром и золотыми украшениями. Я посмотрел на свои страшные отросшие ногти, вспомнил свой затрапезный вид и улыбнулся про себя. Через какое-то время мы с ней разговорились, и она дала мне свой телефон.
– Алло.
– Ира, это я, Андрей. С другого телефона.
– Что у тебя с голосом?
– Да забухал вчера. Не важно. Скажи Косте, пусть на этот номер перезвонит.
Передал трубку девушке:
– Спасибо, сейчас должны перезвонить. Я попросил, чтоб Ваши минуты не тратить.
– Но я выхожу скоро, мне до Николаевки.
– Надеюсь, успеют.
Получается так, что я звонил незадолго до её выхода и перезвонить командир не успел. Выходя, она спросила:
– Что передать, когда позвонят?
– Скажите, что я им ещё позвоню, с Волновахи.
Перед Волновахой мы проехали пустой блокпост. Ни ВСУ, ни нацгвардии на нем уже не было. Но россиян или «днр-овцев» не было тоже. Я выдохнул. На автостанции я оставил одну бутылку с водой. Вышел и осмотрелся. Церковь. Закрытый боковой вход с площадкой, на которой можно будет разместиться присесть. А вон магазинчик и чай-кофе. Зайду-ка туда.
В магазине я собирался выпить чая, но, увидев, что есть кофе-машина и чашечка эспрессо стоит четыре гривни, заказал его. Попросил у продавщицы телефон, позвонил Ире опять. На этот раз процедура уже была отработана – хватило одной фразы. После этого сидел, наслаждался кофе и ждал звонка от «Вихря». Я не мог скрыть восторга, ещё бы, вкусный натуральный кофе, после долгого периода. Пока я выяснял, на каком сорте был приготовлен эспрессо, зазвонил телефон у продавщицы.
– Алло… это, наверное, Вас, – сказала она, протягивая мне трубку.
– Алло, Костян, привет. – Я не мог говорить прямым текстом при других людях.
– Привет, где ты сейчас?
– В Волновахе. Мы тут с пацанами фестивалили… ну, в общем, они в участке, ты понял? А я тут без денег и документов. Выручай, брат…
– Я сейчас далеко от Волновахи, надо делать крюк в пятьсот километров. Наши все в Мариуполе, в аэропорту собираются. Ты сможешь туда попасть?
Я прикинул свои шансы добраться до Марика…
– Неее братишка, я туда не пойду. Меня надо сейчас отсюда вытаскивать.
– Хорошо, я что-нибудь придумаю. Скажи, ты там сколько можешь находиться?
– Ну, до вечера смогу, – про себя я подумал, что если не получится, то ночью рвану на запад.
– Скажи, где ты будешь ждать?
Я дал «Вихрю» ориентировку на место, где собирался ждать, по отношению к церкви и автостанции. После этого, поблагодарив продавщицу, вышел и расположился сбоку от автостанции так, чтоб магазин был в прямой видимости.