– Наслышан о ваших подвигах. Наши армейские вояки перед вами как щенки перед львом. Один против ста! Это впечатляет. Меня зовут Джон, я начальник тюрьмы, – весело проинформировал толстяк арестанта и спросил: – Есть жалобы по содержанию?
– Нет, все отлично!
– Вот это мне нравится, – сказал Джон, затянулся сигарой, сощурился, посмотрел на Федора и продолжил: – Я постарался сделать для вас все, что возможно в этих условиях. По местным меркам этот номер считается люксом. Мне было дано указание поместить вас в особые условия, что я и сделал. И потом я подумал, что засунуть белого человека в гадюшник вместе со всяким туземным сбродом – это будет неправильно.
– А вы хорошо говорите по-русски. Были в нашей стране?
– Нет, не был. Я сам англичанин. Начал служить здесь, общался с вашими, когда в стране было много русских.
– А почему вы не уедете домой, в Англию? – Разговор с начальником тюрьмы начал забавлять Федора.
– А зачем? – спросил Джон. – У меня там уже никого не осталось. Я живу здесь уже сорок лет. Семья тоже тут, при мне. Жилье есть, работа тоже. Я без нее никогда не останусь. Правильно сказал один революционер: «Правители приходят и уходят, а тюремщики остаются». Мы – самые нужные люди в любом государстве. Что-то вид у вас не очень. – Джон внимательно посмотрел на своего нового клиента.
– Контузия, голова болит.
– Простите мой недосмотр! Я пришлю вам одного эскулапа. Он местный, но кое-что соображает. Один раз меня вытащил, когда я болел малярией.
– Скажите, а мне дадут адвоката? – поинтересовался Семченко.
– Зачем он вам? – Джон посмотрел на Федора с самым искренним удивлением, как на полного недоумка.
– Но в этой стране ведь есть адвокаты? – с надеждой спросил Семченко.
– Адвокаты-то есть, но они вам ничем не помогут. Во-первых, на них уйдут большие деньги, которых, как я понял, у вас нет. Во-вторых, они нужны только для поддержания связи с внешним миром.
– То есть мое положение безвыходно.
– Выход есть всегда, хотя, если честно… – Джон задумался на секунду. – Да, у вас действительно могут быть проблемы. Маршал Камбига точит на вас зуб, а это серьезно.
«Опять этот Камбига», – с тоской подумал Семченко и спросил:
– Он, как я понял, здесь серый кардинал?
– Пожалуй, да, – ответил Джон и утвердительно покачал головой. – Однако ему сейчас может быть не до вас. В стране назревают серьезные события.
– Государственный переворот?
– Я вам этого не говорил, – заявил Джон и встал. – Так что надейтесь на лучшее, старина. На нашем континенте власть меняется часто. И ешьте, не стесняйтесь. – Он указал на еду, так и остававшуюся на столе. – Кстати, арестованным туземцам ничего подобного не дают. – У вас есть какие-либо просьбы к администрации тюрьмы? – уже официальным тоном спросил Джон.
– Только одна. Я могу позвонить на Родину, своему начальнику?
Начальник тюрьмы поднял подбородок, покрутил шеей, обозревая стены камеры, затем уставился на арестанта рачьим взглядом, опустил голову и буркнул:
– Нет.
– А вы сможете это сделать за меня? Надо только сказать, где я нахожусь.
– Нет, – ответил Джон. – Это возможно только с разрешения министра госбезопасности.
После этого он достал из кармашка маленькую записную книжку, авторучку, подал их Семченко и кивнул. Федор все понял, быстро написал телефон Вахтанга, его имя и вернул книжку и ручку начальнику тюрьмы.
– Ну что ж, – громко сказал тот. – Жалоб и просьб у вас нет – значит, все нормально. А фельдшера я вам сегодня пришлю! – Джон вышел из камеры.
«Значит, в этой милой стране начинается крутая заваруха, – подумал Семченко. – И зачем мы сюда притащились? Однако надо бы перекусить. Насчет этого Джон был совершенно прав».
Глава 30
Солидная «Ауди» с тонированными стеклами свернула с Садового кольца во двор, заставленный машинами. Водитель не нашел места, куда можно было бы приткнуться, и заехал на парковку, перед которой была предупреждающая табличка «Только для служебных автомашин». Он встал на свободном месте, прямо перед шлагбаумом и будкой охранника.
Этот бдительный страж резво выбежал со своего рабочего места, подскочил к машине и сердито крикнул нагловатому водителю:
– Уезжайте! Здесь только для служебного транспорта!
Водитель опустил боковое стекло, задумчиво посмотрел на ретивого служку и спокойно сообщил ему:
– А мы и есть самые настоящие служебные.
После этого он открыл перед носом охранника красное удостоверение.
Тот увидел эти корочки, испуганно присел, посмотрел на водителя и сказал:
– Все в порядке. Извините, вопросов нет.
Через минут пять к «Ауди» подошел Вахтанг Каладзе, открыл заднюю дверцу и устроился на сиденье.
– Привет! – сказал Алексей Смирнов и протянул ему руку.
– Здравствуй!
– Владислав, сходи пока погуляй минут десять, – велел генерал СВР своему водителю.
Когда тот вышел из машины, тертый жизнью, бывалый чекист провел рукой по короткому седому ежику, улыбнулся и сообщил старому товарищу:
– Ну что, Вахтанг, я, кажется, утряс твой вопрос. Твоя группа оторвалась от погони, сейчас она уже находится в относительной безопасности.
– Спасибо, Алексей!
– В результате операции погиб мой человек.
– Прости! Соболезную.
– В нашем деле такое бывает. Проблема вроде бы решена.
– Однако не вся.
– Что значит не вся?
– Семченко в тюрьме, в Лусаке. Мне вчера позвонил оттуда один человек. В общем, его обвиняют всего-навсего в подготовке государственного переворота.
– Ни хрена себе! А почему он один, не со своей группой?
– Без понятия. – Вахтанг тяжело вздохнул. – Зная его характер, могу предположить, что он сделал что-то такое, чтобы его группа оторвалась от погони. Алексей, как тут быть?
– Да. Ситуация!..
– Может, по дипломатическим каналам можно что-то предпринять?
– Да нет у нас ничего сейчас в этой Замбии. Даже консульства. Для нас эта страна – черная дыра. Никаких официальных контактов. Ни по МИДу, ни по торгпредству, ни по нашим каналам. У меня там был единственный человек, которого я берег как зеницу ока. Он тоже вроде как погиб.
– Я вчера вышел на их министра госбезопасности. Говорю, мы готовы выкупить нашего человека, назовите сумму.
– Назвал?
– Назвал. – Каладзе усмехнулся. – Пятьдесят миллионов долларов!
– Да уж, шутник! – Чекист мотнул головой и добавил: – То есть практически это отказ.
– Конечно. Где мы возьмем такие деньги? Сами напечатаем?
– У тебя есть связь с группой?
– Пока нет.
– Как только с ними свяжешься, сообщи, пусть как можно скорее убираются из страны. Обстановка там нехорошая.
– Я это уже понял. – Каладзе кисло улыбнулся. – Мы оказались не в том месте и не в то время.
– Вахтанг, надо думать и искать какой-то рычаг, чтобы надавить на местные власти и спасти Семченко.
– Рычаг, говоришь. – Каладзе наморщил лоб, потер его пальцами, уткнулся взглядом в спидометр автомобиля: – А что, есть идея, можно попробовать. Только это опять в другой стране.
– Ищи, выход, Вахтанг. Я помогу, сделаю все, что от меня зависит.
– Лады. Как говорил Лаврентий Павлович, попытка – не пытка.
– Правильно говорил.
– Ладно, спасибо, Алексей. – Вахтанг взялся за ручку дверцы. – Пока.
– Если что, звони.
Каладзе выбрался из машины и стремительно пошел по улице.
Глава 31
В это сентябрьское утро бывший майор милиции Петр Подорожный отдыхал на своей даче. Правда, форма досуга у него была довольно своеобразной. Он сидел на веранде в гордом одиночестве. Перед ним стояла двухлитровая бутыль горилки, на одной тарелке лежала горка малосольных огурцов, на другой – яблоки сорта «Слава победителям». Петр был полуголый, в синих милицейских штанах на подтяжках и домашних тапочках.
Дача Подорожного находилась на возвышенности, откуда открывался великолепный вид на море. Петр уже вполне прилично принял на грудь, поэтому находился в том философском настроении, когда в голову приходят мысли о судьбах всего человечества и его отдельных представителей.
А судьба у него в последнее время сложилась совсем незавидная. До прошлой зимы он был начальником водной милиции. Должность, чего греха таить, хлебная. Огромный кусок берега с пляжем, причалы, маломерные суда, браконьеры, нелегальные торговцы на берегу, девицы легкого поведения, отпускники, прибывающие со всей Украины, даже иностранцы – все это было под его контролем. В общем, есть где развернуться. Бери себе и начальство не забывай. Живи и радуйся.
Все переменилось после недавнего несчастья с его дочерью. Ее изнасиловал здоровенный африканец, который отдыхает тут на яхте под названием «Черная жемчужина». Как это произошло, Петр до сих пор разобраться не мог. Так уж вышло, что его Ксанка с подругой оказались на яхте этого Джошуа. Сначала они катались, веселились. Потом этот тип ее подпоил, она оказалась в его каюте, где все и произошло.
Петр использовал свое служебное положение, надавил на все педали, добился даже возбуждения уголовного дела, но его спустили на тормозах. Подруга Ксанки от свидетельских показаний вскоре отказалась и уехала в Киев. В прокуратуре ему сказали, что все произошло по обоюдному согласию, и дело было закрыто.
Петр не успокоился, добился, чтобы его послали на пересмотр, начал на каждом углу заявлять, что следователей подкупили, поругался с начальством, грозился, что дойдет до генерального прокурора. Все закончилось довольно неожиданно и печально. Петр был уволен по сокращению штатов.
Теперь он стал безработным, писал во все инстанции. Но его крики и письма проваливались в какую-то бездонную яму, напрочь исчезали в ней. Самое обидное, что все в его окружении это знали, сочувствовали, но никто ничем помочь не мог.
На руководящую работу в милицию Петра нигде не принимали. Друзья подыскали ему место охранника на рынке, но он отказался, от внутреннего надлома и безделья начал пить. Деньги на это у него пока были. Они с женой сдали свою одесскую квартиру каким-то бизнесменам. Пока тепло, где-то до ноября