Все сложилось для них как нельзя лучше. Плохо было одно. Они оказались отрезаны от внешнего мира.
Мобильные телефоны тут были у многих, но заряжать их приходилось в городке, расположенном в десяти километрах отсюда. Некоторые умельцы научились оживлять свои аппараты с помощью медных монеток и уксуса, но такой зарядки хватало лишь на одну-две минуты разговора.
«Нужна связь с Каладзе, информация о событиях в республике, – раздумывал Блинов. – Адаги с утра уехал в городок, скоро вернется, привезет новости. Он обещал дать мне возможность переговорить по спутниковому телефону с Москвой».
К обеду на территорию лагеря въехал старенький грузовичок, который пассажиры облепили со всех сторон. Они сидели в кузове, на кабине и даже на капоте. Такой способ передвижения в этой стране считался совершенно нормальным, редкие полицейские не обращали на это никакого внимания.
Адаги вышел из кабины.
Блинов поспешил ему навстречу.
– Привет! Как съездил?
– Съездил хорошо, – ответил анархист.
– Есть новости?
– Да, пошли, попьем кофе, расскажу. – Адаги направился к беседке, где обычно отдыхал после таких поездок.
За приготовлением кофе он рассказал Евгению о том, что страну в ближайшее время ожидают бурные события.
– Генерал Нгинтенде заявил, что на последних выборах в парламент были подтасовки. В результате те политические силы, которые поддерживает как минимум половина населения, имеют менее десяти процентов мест. Кроме того, он требует ограничить полномочия президента страны.
– А что президент? – поинтересовался Блинов.
– Лунгу утверждает, что выборы были честные, поэтому он ничего менять не будет. Кроме того, бандиты готовятся захватить Лусаку и установить свою власть на территории всей страны.
Блинов поморщился.
– Да ты пей, пока горячий. – Адаги налил в кружку Блинова дымящийся черный кофе.
– То есть страна находится на пороге гражданской войны, – сказал Евгений.
– Ага, опять смута, которых было так много в этой несчастной стране.
– А ты не можешь повлиять на отца, чтобы он пришел на помощь президенту-соседу и не допустил анархии в соседней стране? Вдруг искры гражданской войны залетят в Зимбабве?
– Я уже лет десять не общаюсь с отцом. Мы говорим с ним на разных языках, – произнес Адаги, сел напротив Блинова с чашкой кофе и грустно улыбнулся.
– Знаешь, Адаги, я не пойму только одного. – Блинов придвинулся ближе к собеседнику: – Ты, как я понял, патриот своей страны, и тебе небезразлична ее судьба. Почему тогда ты отгородился от внешнего мира, создал здесь свою секту, извини, коммуну и не прилагаешь никаких усилий к тому, чтобы сделать Замбию и Зимбабве настоящими демократическими государствами?
– Государство и демократия – понятия несовместимые. Любое государство, какие бы демократические наклейки оно на себя ни лепило, всегда является инструментом подавления. Анархия – мать порядка! Слышал такое?
– Слышал. Только вот наши анархисты долго не просуществовали, и вас ждет та же участь.
– Ерунда, один раз живем! Нас все устраивает! А что касается «отгородился», то это не совсем так. У нас в городке есть небольшая типография. Мы печатаем газеты, где публикуем свою правду, и распространяем их в округе. Мы выступаем против любой власти!
– Но другого устройства общества пока не придумано.
– Почему же? Оно есть. Удачные примеры таких сообществ были в Италии, Америке, Болгарии, да и в вашей России: Запорожская Сечь, Новгород в Средние века, старообрядцы. В конце концов почитай литературу, например, ваших же Кропоткина, Бакунина. Жаль, что республика Нестора Махно была разгромлена и уничтожена.
– А в вашей республике есть эти новые ростки?
– Конечно, они есть. К сожалению, в моей стране осталось слишком много пороков от бывшего колониального ига: ужасающая бедность и неграмотность населения, этнические и религиозные противоречия и прочее. Мы очень отстали, даже по сравнению с другими африканскими странами. В деревенских домах нет даже труб для отвода дыма. Люди живут в копоти и грязи. В племенах полно диких суеверий. Но даже в этих условиях появляются новые формы демократического общества. В деревнях создаются артели, где люди объединяются для совместной заготовки и продажи древесины. До современных профсоюзов нам, конечно, еще далеко. В городах зреет недовольство вмешательством иностранных компаний в экономику и навязыванием ей невыгодных условий сотрудничества. Ну а у Махно я перенял тактику войны и тачанки – джипы с пулеметами!
К Блинову подошел его боец и доложил:
– Командир, мы закончили чинить ограждение.
– Хорошо, отдыхайте.
– Женя, а что со связью?
– Пока никак. Но я сейчас спрошу Адаги. – Блинов повернулся к мулату и осведомился: – Могу я позвонить по твоему телефону своему другу в Москве?
– Конечно, сейчас. – Адаги протянул Блинову спутниковый телефон.
Тот в напряжении ждал соединения с Вахтангом.
Через несколько долгих секунд он наконец-то услышал такой знакомый и родной голос:
– Слушаю вас.
– Вахтанг! – громко закричал Евгений. – Это я, Блинов.
– Чего ты орешь, Женя? Говори нормально.
– Мы сейчас в лагере приемного сына…
– Понял. Как люди в группе, все живы, здоровы?
– Да, живы и здоровы. В относительной безопасности.
– Как обстановка в целом?
– По всей видимости, тут будет гражданская война.
– Я так и предполагал. – Вахтанг даже крякнул с досады.
– Нам что делать?
– Сидите пока там тише мыши. Никуда не высовывайтесь, не лезьте. Позвони мне через неделю. Кстати, Федор жив. Но сейчас он в тюрьме, в Лусаке. Я занимаюсь этой проблемой.
– Жив?! – Блинов чуть не выронил телефон. – Вот здорово! Есть какая-то возможность его освободить?
– Да, сейчас я как раз прорабатываю один вариант. Думаю, получится.
– Здорово! Что там решает ваше руководство?
– Пока ничего не решает. Ждет. А президент Лунгу вертит задницей. В общем, все в подвешенном состоянии. Ладно. Я не думаю, что тебя в эфире ловит местная госбезопасность, но осторожность не помешает. В общем, через неделю. Пока.
– Пока. – Блинов отключил телефон, передал его Адаги, взглянул на своего бойца, напряженно ждущего конца разговора, и спросил: – У нас есть что-то на разгул души?
– Только рисовая водка.
– Доставай! Федор жив! За это стоит выпить!
Глава 34
На даче бывшего майора Подорожного за столом сидели Александр Генчуков, Семен Котов и сам Петр Христофорович. По случаю удачного похищения Джошуа с «Черной жемчужины» и получения аванса в размере пяти тысяч долларов Подорожный накрыл поляну для своих новых работодателей. Несмотря на теплую погоду, он красовался в милицейском мундире, был слегка пьян, отлично настроен и немного болтлив.
– Хлопцы! Как я вам замечательно организовал операцию, а? Те ведь поверили, что это действительно контрабандисты. А их главный натурально наложил в штаны. «Только не убивайте меня, я вам денег дам». – Петр комично имитировал испуганный голос Джошуа. – Вонючка! Хлопцы, а зачем мы его вообще похитили? – задал он вопрос своим новым друзьям и озадаченно посмотрел на них. – У меня руки чешутся утопить его в унитазе!
– Хотим получить за него выкуп, – сообщил ему Генчуков.
– Хорошее дело! Большая шишка?
– Да, близкий родственник одного из африканских императоров.
– Ух ты! За такого можно и миллион требовать.
– Как сговоримся.
На веранду к гостям вышла жена Подорожного с подносом, поставила на стол еще несколько закусок.
– Ешьте, гости дорогие. Грибочки попробуйте домашние.
– Не мешай нам. У нас деловой разговор. – Петр сделал значительное выражение лица и отослал жену.
Он получил аванс в пять тысяч долларов, четыре отдал жене, одну, как и положено нормальному хохлу, определил в заначку.
Жена быстро спрятала деньги в шкатулку, затем подозрительно посмотрела на мужа и спросила:
– За что?
– Устроился консультантом у кацапов.
– Каким консультантом?
– По вопросу борьбы с контрабандой в акватории морских портов. Меня, может, возьмут на работу в их полицейскую академию.
– Так они что, и пьяниц на работу берут?
– Дур они не берут! – в сердцах бросил Петр и прекратил пустой разговор с глупой женщиной.
Джошуа они спрятали в знаменитых одесских катакомбах. Лучшее убежище для пленника трудно было подыскать. Дело в том, что даже местные жители боятся туда заходить. Нередко случалось, что люди забирались в эти подземные лабиринты и пропадали там.
В пещерке, где находился Джошуа, были только деревянный топчан с какой-то тряпкой, стол, стул, керосиновая лампа и ведро-параша. Будущий президент африканской страны сидел на короткой цепи, был сильно напуган и жалостливо просил похитителей, чтобы они связались с дядей и не убивали его.
– Да не будем мы тебя убивать, – успокоил его Семен Котов. – Обменяем на одного из наших друзей.
После такого обещания Джошуа приободрился и стал требовать, чтобы преступники каждый день доставляли ему хороший виски и отбивные из мраморного мяса.
Услышав такие пожелания пленника, майор Подорожный рассвирепел и заявил:
– Может, тебе еще сало в шоколаде?
Из всех своих похитителей Джошуа больше всего боялся именно бывшего майора Подорожного и Адриана, массивного парня с бульдожьей челюстью.
Петр в первый же день после похищения серьезно объявил пленнику:
– Смотри, сука, если что не так, отрежу тебе не только яйца, но и колбасу!
При этом он поигрывал перед носом Джошуа огромным тесаком.
Адриан, всегда молчаливый и флегматичный, произвел на африканца неизгладимое впечатление после демонстрации своего искусства.
– Если попытаешься убежать, то он уложит тебя первым же выстрелом, – сообщил ему Генчуков и подкинул в воздух пустую банку из-под колы.
Адриан с бедра выстрелил из пистолета, и пуля пробила банку точно посередине.
Сейчас похитители сидели на даче майора Подорожного и обсуждали план второй части операции. Александр Генчуков и Семен Котов поняли, что вывезти Джошуа из страны обычным способом не удастся. У всех ментов на вокзалах и в аэропортах наверняка в карманах имеются фотографии Джошуа.