– Выходи.
Свету вывели из её комнаты. Громко хлопнула дверь, шаги стали удаляться, и уже через минуту из щели в окне донесся глухой рык мотора. Затем все стихло. Данила даже не успел удивиться, настолько внезапно Светлану вывели из комнаты. По-видимому, ее куда-то повезли. В доме воцарилась мертвая тишина. Последние слова Светы эхом отдавались в голове Данилы. Что они значили, он так и не понял. Но про себя повторял: «Мост. Мост через озеро. Достроить мост».
***
– Серега, у нас проблемы.
Телефонный звонок застал Воронова за изучением отчета своего осведомителя. Парня ему посоветовал капитан Сидоров, который сам не раз прибегал к помощи столь полезного в их деле работника метрополитена. В обязанности молодого программиста входило следить за исправностью камер наблюдения в московском метро, заниматься сортировкой данных и каталогизацией архивов. Впервые Воронов обратился к нему, когда искал записи, связанные с похождениями Щеглова. Тогда парень здорово помог, собрав по крупицам те скудные данные, которые помогли в итоге ему и Свете разыскать Данилу. Затем они с Вороновым искали на тех же записях людей, которые, по мнению Сергея, были причастны ко всем сомнительным эпизодам самоубийств. К тому времени Воронов уже имел сведения о тех, кто следил за Данилой, а потому, помимо них, он разыскивал на записях непосредственных исполнителей страшных заказов. Основным подозреваемым Воронов считал Вадима Юрьевича Филюшкина, резонно предполагая, что он мог засветиться на какой-либо записи, но тогда они ничего не накопали. В этот раз отчёт осведомителя заставил бывалого Воронова испытать неподдельный ужас. Самые худшие опасения Сергея подтверждались, и поэтому в его душе теперь царили смятение и страх.
– Ты слышишь меня?
Голос в трубке настойчиво требовал внимания. Сидоров говорил резко и четко, что заставило Воронова всерьез отнестись к новой информации.
– Я слушаю, – сухо отозвался он.
– Мне удалось выцарапать в прокуратуре разрешение на обыск в той самой фирме.
– Отлично, что накопал?
– По юридическому адресу фирмы ‒ ничего. Как мы и предполагали, все документы оказались в полном порядке. Но, когда оперативники наведались в сам пансион, где проживают клиенты фирмы, выяснилось, что доброй половины постояльцев нет на месте. Мы проверили и их квартиры, обзвонили всех родственников. Никто из них не объявлялся и не давал о себе знать уже больше недели.
– Что ты хочешь сказать? – не смог уловить нить Воронов.
– Серега, мы недооценили их жадность. Похоже, всех этих людей ждет та же участь, что и последнего суицидника.
Воронов переварил услышанное и спросил:
– Сколько их?
– Еще пять человек. Серега, слышишь? Еще пять человек могут в ближайшее время покончить с собой!
Голос капитана чуть не сорвался на крик. Было ясно, что сам он понятия не имел, как им быть в этой ситуации. В трубке повисло тяжелое молчание, Воронов нарушил его первым.
– Вов, собирай людей, нам понадобится помощь опытных оперативников. Человек десять, не меньше. Вызвони нашего осведомителя и прикажи не покидать пультовую до особого распоряжения, нам понадобятся его глаза в метро.
– Я так понимаю, у тебя созрел план? – с надеждой в голосе спросил Сидоров.
– Да. Думаю, я знаю, что надо делать. Организуй мне рабочую группу и жди. Через два часа я приеду.
– Понял. Отбой.
Воронов собрался с мыслями, вновь взял телефон и набрал номер.
– Алё. Да, это я. Ты можешь мне человечка найти по номеру телефона? Да. Да, московский. Диктую.
Глава 15
Чёрный «Гелендваген» выехал на шоссе и направился в сторону области.
– Как это работает? ‒ шеф вопросительно уставился на Свету.
– В смысле? – не поняла девушка.
– Мы наняли вас для того, чтобы вы убрали Щеглова. Мне реально интересно, как именно это работает.
– Вы же не думаете, что я смогу в двух словах объяснить, как гипнотизировать людей? – возмутилась Света.
– А вы попытайтесь, – мужчина затянулся сигаретой и устроился поудобнее. – Вы же не думаете, что мы вас просто возьмем и отпустим, не убедившись, что ваша задача выполнена?
– Я уже десять раз пожалела, что связалась с вами! – огрызнулась Света. – Если бы не Вадим Юрьевич…
– Филюшкин стал задавать слишком много вопросов, – грубо оборвал мужчина Свету, – именно поэтому нам пришлось прибегнуть к вашим услугам, дорогуша.
– Вы вынудили его работать на вас, заставили убивать ни в чем не повинных людей ради наживы.
– Я не претендую на роль святого, но и вы не так чисты, не так ли? Не забывайте, мы с вами повязаны. На ваших руках кровь того же цвета, что и на моих.
– У меня не было выбора.
– Правильно, – довольно улыбнулся шеф, – вы спасали своего любимого Вадима Юрьевича. Он, в свою очередь, спасал свою семью. Именно так работает шантаж.
Света злобно посмотрела на мужчину и отвернулась к окну.
– Сначала мы проводим анализ клиента, – тихо начала девушка. – Ищем истоки его душевной травмы, затем работаем с подсознанием.
– Так, это уже интересно. А как же вы подводите людей к последней черте?
– Программируя. С того момента, когда мы находим слабые точки наших пациентов, мы можем использовать их, как рычаги давления. В состоянии гипноза человеку можно записать любую программу, в том числе и саморазрушения.
– Но как они понимают, что нужно начать выполнять эту программу?
Мужчина выказывал неподдельный интерес.
– Когда программа записана и закреплена в подсознании, дается установочная команда. Это может быть звук, фраза или какой-нибудь набор жестов. Как только объект видит или слышит установочную команду, включается механизм реализации записанной программы.
– И какая команда была дана Щеглову?
– Простая фраза: «Мост через озеро».
– Команду может отдать любой человек?
– Абсолютно любой.
Мужчина, казалось, полностью удовлетворил свое любопытство и умолк. Спустя несколько минут он примирительно развел руками и сказал:
– Не волнуйтесь, Светлана. Как только мои орлы доложат мне, что Щеглов нам больше не помеха, мы отпустим вас и сообщим, где находится ваш дорогой профессор.
Света вновь повернулась к мужчине. На ее лице была хитрая улыбка.
– Вы же не думаете, что я стала бы слепо доверять вам? ‒ повторила она его же фразу.
Её собеседник нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
– Я, так же как и вы, подстраховалась на случай, если вы решите меня обмануть в очередной раз. Я сказала вам лишь первую часть установочной фразы. Услышав ее, Данила выполнит лишь половину заложенной в его голове программы. Последний шаг он сделает лишь тогда, когда услышит вторую часть. К тому же, только я знаю место, где он будет в нужное время. Так что вам придется меня отпустить сейчас. Ваши архаровцы могут следить за Щегловым хоть до морковкина заговенья, но без меня Данила не сделает последнего шага.
– Ваши условия?
– Вы меня отпускаете, и по моему звонку привозите профессора, живого и невредимого, в указанное мною место за пять минут до кульминации. Я убеждаюсь, что с ним все в порядке, шепчу Щеглову остаток фразы и, тем самым, выполняю свою часть сделки. Место будет людным, а потому у вас не будет шансов после смерти Данилы нас убить.
– А что, позвольте спросить, мне мешает грохнуть вас прямо здесь и сейчас?
Света улыбнулась.
– Не забывайте, шеф, я психиатр. Я давно просчитала вас. Вы никогда не пойдете на такой риск, слишком свободу любите. Доказать вашу причастность ко всем смертям, которые уже есть на вашей совести, практически невозможно, а вот прямое убийство – это существенный риск, на который вы никогда не пойдете. Так что я практически уверена, что вы на это не решитесь.
– А если вы все же не выполните вторую часть работы? С чего мне вам доверять?
– Вы сами сказали: мы с вами повязаны. Я причастна к гибели одного из ваших клиентов, так что в полицию я сама не пойду. Мою жизнь, как, собственно, и жизнь профессора, вы уже загубили. Нам теперь не отмыться от этой грязи. А что касается Данилы… – Света задумалась.
– Да, как вы пойдете на его убийство? – подхватил мужчина.
– К сожалению, в его случае я не смогла бы ему помочь, даже если бы сильно этого захотела. Его психика сильно нарушена, и мысли о суициде и без того посещают его голову. То, что с ним происходит, никак не поддается логике. Его дар уникален, но в то же время этот дар губит Щеглова. Я лишь облегчу его участь.
– Хорошо, – ответил мужчина. – Я принимаю ваши условия. Но учтите, если вы не справитесь, я предпочту поступиться своими принципами. Мы уберем вас, уберем Филюшкина и его семью. Подумайте тщательно, прежде чем выкинуть какой-либо фортель.
***
Данила почувствовал, что его охватывает легкая паника. Прошло не больше двух часов, с тех пор как Свету увезли, и во всем доме воцарилась такая гробовая тишина, что Даниле начало казаться, будто его уже никто не охраняет. Боль в спине притупилась, и он уже мог вставать. Наспех изучив комнату, в которой его удерживали, он сделал вывод, что самостоятельно выбраться из этой ловушки ему не удастся. Дом был деревянным, но перекрытия между комнатами были выполнены добротно. Данила простучал все стены ‒ глухой звук свидетельствовал о том, что проломить их голыми руками ему не под силу, равно как и выбить тяжелую деревянную дверь, которая, к тому же, еще и открывалась вовнутрь. Ни ручек, ни замочной скважины изнутри не было. Дверь, скорее всего, запиралась на засов снаружи и совсем не производила впечатления хлипкой. Ставни на окнах были стальными, через узкую щель просачивалась скудная полоска света. Через эту щель Даниле открывался лишь очень ограниченный обзор ‒ были видны высокий жестяной забор, поросший каким-то вьющимся кустарником, и часть участка с давно нестриженым газоном. Никаких признаков жизни на участке не наблюдалось. Колкая тишина, свидетельствовавшая об удаленности дома от цивилизации, также не давала надежды на случайное избавление. Данила ощутил сильный голод. Немудрено, он уже больше суток ничего не ел, но еще больше, чем голод, его пугала подступающая жажда. Если допустить, что в такой глуши его вряд ли кто найдет случайно, то на горизонте замаячила не слишком радужная перспектива голодной смерти. Чисто технически жажду можно было бы утолить собственной мочой, об этом он читал в книгах, но на этот чудесный метод продления своих мук Данила особо не уповал, поскольку мочу еще нужно было ухитриться во что-то собрать. В комнате же, кроме его собственной одежды, не было никаких подручных средств. При таком раскладе у него оставалось не более двух суток, прежде чем организм обессилит настолько, что будет трудно даже передвигаться. Перспектива, как ни крути, вырисовывалась мрачная, и душу парня вновь защекотал страх. В поисках решения Данила обошел свои владения ещё несколько раз, но, кроме матраса, в комнате не было ровным счётом ничего, что могло бы пригодиться для спасения. Стекол в рамах не было, и это было единственным плюсом его положения, поскольку через узкую щель между железными ставнями в комнату поступал, пусть и в небольшом количестве, свежий воздух.